— Дашуль, — говорю, я ласково, а сам встаю с кровати. Нужно найти ее. — Что произошло? И скажи, где ты?

— Он, он…, — она слегка задыхается от слез.

— Успокойся, пожалуйста, — я пытаюсь надеть черные спортивные штаны. В голове мелькают самые ужасные вещи. — Он что?

— Когда я сказала, что не вернусь к нему, — ее голос дрожит. — Он снова наговорил мне гадостей, сказал, что я легкодоступная девица, что меня никто не любит, раз даже мать от меня отказалась….

Твою мать. Я прибью этого урода. Найду и закопаю. В каком уме нужно быть, чтобы сказать это девушке? Я зол. Я чертовски зол.

— Это неправда, и ты это знаешь. Ты же знаешь? — она молчит. Черт, она молчит. Этот придурок вбил в ее светлую голову такие грязные мысли. — Дашка, у тебя есть любящий отец, друзья, которым ты очень дорога.

— Знаю, — после недолгой паузы говорит она. — Но он сказал того, чего я боялась услышать.

— Не дай какому-то обиженному мальчику запудрить тебе мозги. — Она снова ничего не отвечает. Нужно срочно отыскать ее. Сейчас ночь, холодно и неизвестно сколько еще придурков могут ошиваться в это время. — Даша, скажи, где ты?

— Я на улице, только я не понимаю в каком районе. Он высадил меня и уехал.

— Что значит высадил и уехал? — злость и гнев встают колом в горле. Никогда я еще не был так зол.

— Я, я…не знаю, прости, пожалуйста, я такая дура, — девушка снова плачет.

— Ты не виновата, — я стараюсь подбодрить ее. — Давай для начала я заберу тебя. Где ты находишься? Что вокруг тебя?

— Проспект Ленина, — Даша тараторит. — Напротив меня жилой комплекс, там несколько коричневых девятиэтажек, окруженных забором, и неподалеку кофейня «Сладость».

— А через дорогу случайно нет небольшого белого здания с вывеской круглосуточного магазина? — уточняю я.

— Да, есть. Ты знаешь это место? — она спрашивает с надеждой.

— Знаю, я живу здесь, в этом самом комплексе, — не передать словами, какое облегчение прокатывается по моему телу. Она рядом. — Подойди к воротам.

В трубке слышатся только шаги девушки, хрустящие под снегом. Выхожу на балкон и вижу крохотную фигурку: белая куртка и белая шапка с помпоном. Когда Даша подходит достаточно близко к воротам, я нажимаю кнопку на пульте управления, они разъезжаются, и она проскакивает внутрь территории жилого комплекса.

— Третий дом, там один подъезд, нажми 16#258, — даю наставления я. — Восьмой этаж. Квартира 369.

— Хорошо, — выдавливает она. — Марк, я положу трубку? Связь все равно пропадет в подъезде.

— Хорошо, я тебя жду.

Я кладу телефон обратно на тумбочку, надеваю черную футболку, и выхожу на кухню, включая подсветку. Ставлю чайник и открываю дверь. Как бы я не пытался держатся на расстоянии от Даши, у меня ничего не получается.

Девушка появляется на пороге и мое сердце сжимается от боли. У нее заплаканное лицо: красный нос, слипшиеся ресницы, темно-карие глаза блестят от пролитых слез. Она смотрит на меня своим милым и трогательным взглядом, и я понимаю, что запал на эту девчонку.

— Еще раз прости, что разбудила тебя и заставила впустить в квартиру, — с несчастным видом говорит она.

— Пустяки, проходи. Не стой на пороге. — Она снимает с себя бежевые сапоги на шнурках, белую куртку и шапку. Передо мной стоит беззащитная девушка в высоких светлых носках, натянутых на черные легинсы и в белой оверсайз толстовке без капюшона. Даша приглаживает свои наэлектризованные волосы, которое от влаги слегка вьются. Я забираю ее верхнюю одежду и вешаю в шкаф, а небольшую спортивную сумку кладу на пуфик.

— Спасибо, — тихо благодарит она.

— Будешь чаю? — спрашиваю я, пытаясь разбавить повисшее молчание между нами. — Ты, наверное, замерзла.

— Да, пожалуйста.

— Какой чай будешь? Черный или зеленый? — уточняю я, показывая две разные коробки с чаем.

— Вот тот, который с мятой, — отвечает она таким голосом, от которого мне сразу хочется ее обнять и защитить от всего мира.

— Зеленый значит, отлично, — в молчании я приготавливаю нам горячий чай и ставлю одну кружку перед ней, вторую перед собой. — Может хочешь что-то поесть?

— Нет, — она мотает головой. — Спасибо.

Я изучаю ее печальное лицо: уголки губ смотрят вниз, верхние веки опущены, рассеянный и отсутствующий взгляд. На лице нет ни тени на улыбку.

— Я такая дура, — девушка избегает смотреть мне в глаза. Она обхватила двумя руками свою кружку и держится за нее как за спасательный круг. — Я не должна была ехать с ним, но мне было его так жаль.

— Не должна, — строго произношу я, но тут же смягчаюсь, увидя поднятые глаза полные слез. — Даш, некоторые люди не заслуживают нас и нужно всеми способами отгораживать их от себя, а иначе они будут пользоваться нашей добротой и наивностью.

— Мне было его так жаль, — она повторят, — его голос и вид были такими уставшими и он бы не оставил меня до тех пор, пока я не согласилась.

— Он это знает и пользуется этим, — я делаю глоток. — Но никогда не нужно жалеть мужчину, ты же не его мать.

При упоминании мамы, девушки старается не плакать, шмыгая носом несколько раз.

— Дашка, ты не виновата, что твоя мама оставила вас с отцом, — она не сопротивляется, когда я слегка сжимаю ее ладонь. — Она не понимала, что потеряла. Прекрасную дочь, жертвующая всем, кто что у нее есть ради дорогих людей.

— А если он прав и меня нельзя любить просто так?

— Выброси эту мысль из своей умной головы, — совершенно искренне говорю я. — Ты достойна, чтобы тебя любили и ценили просто за то, что ты есть. И никому не давай в этом усомниться. Поняла меня?

— Да, — наконец-то отвечает она. По ее отводящему взгляду я понимаю, было что-то еще.

— Это же не все, что сказал этот придурок? — аккуратно спрашиваю я. Девушка долго молчит, не решаясь взглянуть на меня. — Даша.

— Он думает, мы с тобой переспали и ты бросил меня после того, как воспользовался. На его лице было столько презрения. Он сказал, я низко пала, — она сильнее сжимает чашку.

— Но мы же оба с тобой знаем, это не так.

— Да, — Даша быстро кивает. — Но…

— Что, но? — мои брови сходятся на переносице.

— Но ты действительно перестал со мной общаться и у него сложилось ложное впечатления, — она наконец-то поднимает неуверенный взгляд, в котором читается боль. Что я натворил? — И ты даже не попытался объясниться, просто игнорировал.

— Я не игнорировал, — девушка молча приподнимает бровь. — Да, прости, игнорировал, но я не должен был этого делать…

— Не должен.

— Я струсил и запутался, — признаюсь я, не отводя взгляд. — Если ты мне дашь шанс все объяснить, я определенно им воспользуюсь, но не сейчас, пока ты в таком состоянии.

— Хорошо, — не веря мне, она все равно кивает.

— А сейчас я хочу, чтобы ты пообещала мне. Нет. Пообещай в первую очередь себе, что перестанешь видеться со своим бывшим?

— А если будет нужна моя помощь?

— Плевать, — мотаю головой. — Он же как-то справлялся без тебя до ваших отношений. Ничего не произойдет. Тем более у него есть девушка, если ты не забыла.

— Не забыла, — меня пронзает непривычный укол ревности, с какой печалью в голосе она это говорит.

— Ты все еще любишь его? — мое любопытство берет вверх. Даша поднимает на меня свои заплаканные глаза и с грустью еле заметно улыбается.

— Это были мои первые серьезные отношения. Он красиво ухаживал, проявлял заботу, встречал меня с университета, мы часто проводили выходные вместе. Первые месяцы были счастливыми и все было в новинку для меня. Раньше, я думала, что люблю его, но теперь понимаю, эта была далеко не любовь, а бурлящие гормоны, большая симпатия и привязанность. И с той скорость, с которой исчезают мои чувства к Леше подтверждают мои слова, — со вздохом рассказывает она. — Я знаю, отношения в начале не равны отношениям через год или два, знаю, чувства могут притупляться, но ведь можно работать над ними. Когда два человека искренне хотят оставаться друг с другом, то они пытаются что-то предпринять. — Даша делает глоток, уже остывшего чая. — Это как строить дом. Одному человеку тяжело возводить стены из кирпича, нужна помощь. В отношениях кирпичи — это доверие, понимания, забота, поддержка, внимание и уважение. Без них не будет отношений, как без кирпичей не будет дома….