— Ну что, дружок, — Белкрит игриво щёлкнул пальцами у самого паха Краса, — время для небольшой… ммм… перестановки.
Особенно мучительно было, когда живодёр разрезал мошонку героя, и вместо яичек зашил в кожу два острых кристалла. Когда скальпель коснулся мошонки, в глазах Краса (пока ещё его собственных) отразилось сразу пять стадий принятия горя. Два хрустальных «яичка» оказались на удивление острыми — видимо, «спецэффект» для пуще эффекта.
— Почти готово! — Белкрит похлопал окровавленными лапами, как довольный повар. — Осталось только… Ой, смотри-ка, какие у тебя красивые глазки! Жалко, что они мне больше не нужны.
Вишенкой на торте оказалась процедура по удалению глаз и замена их на те же зелёные кристаллы. Последнее, что увидел Крас перед тем, как мир навсегда стал зелёным и гранёным — это собственное отражение в скальпеле. И в этом отражении он уже клялся найти способ вырвать Белкриту его мохнатую глотку.
Энергокаркас из-за легуритовых браслетов молчал, как предатель-подросток на первом свидании. Каждый надрез, каждый кристалл, каждый стекающий по телу пот — всё это Крас ощущал в формате «ультра-HD без цензуры». Видимо, та зелёная гадость была не то наркозом, не то адским энергетиком — не даёт отключиться, но и не глушит боль. Как будто тебя заставили смотреть «Звёздные войны», но только эпизоды с Джа-Джа Бинксом. На повторе.
И пусть Красу было не впервой терпеть боль (его личная «топ-5 мучительных моментов» уже давно требовала расширения до «топ-10»), но сегодняшний день уверенно рванул на первое место. С отрывом. Как марафонец-самоубийца.
Когда Белкрит наконец отошёл, вытирая окровавленные лапы, Крас наивно подумал, что самое страшное позади.
«Ну хоть смерть будет передышкой», — мелькнуло в сознании. И тогда… Тьма.
Не та благородная тьма, в которой можно выспаться после тяжёлого дня. А та, что бывает только в подвалах у маньяков. Крас явственно ощущал, что ещё жив — к сожалению. Но тела больше не было. Только сознание, болтающееся в пустоте, как последний чайный пакетик в офисе.
«Опять этот трюк? — подумал он. — В прошлый раз так меня на Холпек закинули…»
И тут пространство вокруг сжалось, вышвырнув его… прямиком в самое странное место, которое он когда-либо «посещал». Если, конечно, это вообще было местом, а не чьей-то больной фантазией.
Перед глазами всё плыло, как в дешёвом вине. Несколько рефлекторных морганий — и сознание Краса наконец сфокусировалось. Он стоял на коленях, голова бессильно свисала, капли крови падали с подбородка на белоснежную кожу… Белоснежную?
«Это не моё тело», — осознал он с запоздалым ужасом.
Попытка пошевелить руками оказалась такой же бесполезной, как попытка вспомнить детство дождевого червя. Даже моргал не он — моргало его временное вместилище. Когда «хозяин» тела поднял голову, Крас увидел ужасную сцену, и тут же пожалел, что не может закрыть глаза.
Родители.
Его мать и отец, висели прикованные к стене, как картины в галерее сумасшедшего. Перед ними стояло нечто, покрытое шрамами — будто кто-то слепил человека из воска и потом подержал над костром. Но самое страшное было не это.
Нож. Медленно входящий в плоть отца. Крас заорал.Точнее, попытался заорать. Но у него не было ни голоса, ни тела — только бессильное сознание, запертое в чужой голове, как муха в янтаре.
«Двигайся! — мысленно вопил он своему носителю. — Сдохни, но сделай что-нибудь!»
Но тело лишь содрогалось в такт крикам его матери — будто зритель на слишком реалистичном спектакле. А нож в руках живодёра продолжал свою работу.
Эта картина продолжалась очень долгое время. Мучитель медленно отрезал по кусочку от родителей героя и вкалывал им какой-то лекарство, которое не давало им умереть. После того, как мужчина и женщина всё же умерли от потери крови, душегуб подошёл к телу в котором находилось сознание Краса и перерезал ему горло.
Крас моментально вернулся в тёмное пространство, его одолевали самые отвратительные и болезненные эмоции. Сцена казни его родителей не уходила из его головы. Как только он немного успокоился и решил, что это был сон, его снова перенесло в тело, которое стояло на коленях, и картина повторилась заново. Снова родители, привязанные к стене и душегуб, который пытал их до смерти, а затем перерезал горло самому герою. Все ощущения были очень реальными. Герой ни как не мог понять, что это был сон или иллюзия.
Сотый круг ада. Тысячный. Крас уже перестал считать. Пытка продолжалась раз за разом, его сознание перемещалось из тёмного ничего на место казни его родителей. Его психика трещала по швам, как парус в ураган. Ещё немного — и сознание рассыплется, как труха… Сергей уже начал сходить с ума, как вдруг он услышал знакомый голос.
— Малыш, вернись ко мне, я тебя очень жду.
Голос прозвучал, как глоток воды в пустыне. Нежный, тёплый, он прорезал кошмарную реальность, словно луч сквозь грозовые тучи.
Как только Крас вернулся в тёмную материю после очередной казни, голос стал более отчётливым. Затем снова агония адской казни и не заглушаемые крики его родителей в ушах. В следующий миг Крас снова нырнул в чёрное ничто — но теперь в нём звенел этот голос очень громко. Знакомый до мурашек.
— «Я тебя очень жду…» — Кто это? Память подсказывала: что-то важное. Что-то… хорошее.
Сергей понимал, что его кто-то зовёт, но никак не мог понять кто. Этот голос был ему знаком, и вызывал в герое только положительные эмоции. Крас сконцентрировался на голосе и медленно распахнул глаза. В темноте появился едва светящийся, тусклый луч света. Сначала едва заметная точка — будто кто-то зажёг свечу на другом конце Вселенной. Герой мысленно всем естеством потянулся к нему. Его сознание начало двигаться навстречу надежде, и голосу, с каждым мгновением, свет становился всё ярче, а голос громче.
Крас мысленно ухватился за этот звук, как за спасательный трос.
— «Вот так, мой хороший…»
Свет усиливался. Тьма отступала, словно живая.
Это продолжалось до тех пор, пока Крас не открыл глаза, как будто всплывая со дна ледяного озера, и не понял, что он лежит на кровати в своём жилом блоке Ха-а-ля. Реальность обрушилась на него со всей своей обыденностью. Над ним склонилась Нивейда. Её тёплые ладони обхватывали его лицо.
— Малыш, вернулся ко мне… — в её голосе дрожали слёзы облегчения.
Крас судорожно схватил её за запястье, ещё не веря, что это не очередной сон:
— Ядришка-шишка, что это за хрень была? — Спросил Крас.
В углу комнаты раздалось покашливание. Гироха, до этого молча наблюдавший за сценой, сделал шаг вперёд, поправляя потрёпанный плащ:
— Пожалуй, на этот вопрос отвечу я! — его жёлтые глаза блеснули в полумраке. — Нивейда, голубушка, оставь нас ненадолго. Нагху сейчас нужна не столько твоя… э-э-э… компания, сколько трезвый разговор. Хотя, — он многозначительно посмотрел на флягу в своей руке, — «трезвый» — это я погорячился, а потом сможешь вернуться, парню нужна ласка и забота, я думаю твоя компания ему будет кстати.
Услышав эти слова, куртизанка покорно встала с края кровати и проследовала в общую комнату жилого блока. Её шёлковое платье зашуршало, когда она скользнула в дверь, оставив за собой шлейф дорогих духов. Гироха проводил её глазами, затем достал свою фляжку, сделал два глубоких глотка и начал говорить:
— Нагх, как ты себя чувствуешь?
— Как говно взбитое в миксере, и это я не про физическое состояние, я испытывал боль и похуже, но что вы сделали с моим рассудком, куда меня переносило? И не надо говорить, что это был всего лишь кошмар. Я всё прекрасно чувствовал, окружающую температуру, звуки, запахи, боль, которая пронзала носителя тела в момент перерезания горла. Таких реальных снов просто не бывает.
После сказанных слов, Крас завернулся в одеяло в позе младенца и заплакал. То, что ему пришлось пережить, сломало его дух, в данный момент он чувствовал только горечь и апатию ко всему происходящему.
— Нагх, расскажи что с тобой было, процесс явно пошёл не по плану, после внедрения новой энергетической матрицы ты должен был просто отрубиться, а затем проснуться через пять минут. В этот момент душа перестраивается под новую матрицу, улетая в неосферу Холпека. Но ты не приходил в сознание даже после реанимационных мероприятий. Как правило, процесс замены энергетической матрицы заканчивается двумя результатами. Первый, когда пациент приходит в себя с сильными головными болями и всё с ним в порядке, а второй, трагический, когда пациент погибает и улетает на точку восстановления, возрождаясь там в виде овоща с потерянным сознанием. Мы это объясняем тем, что Холпек не захотел возвращать носителя из неосферы планеты.
