<p>
– Обещаю! – не раздумывая ответила Шейра и крепко обняла его за шею. – Честно-честно, я обещаю! Но они не откажут! Конечно же, они встретят меня. И у Таериса появится охранный амулет, и духи примут его под свое покровительство! И тогда я наконец смогу произнести имя его души, а ты наконец его услышишь! </p>
<p>
– Тогда я распоряжусь об охранном отряде, и после этого сможешь выехать. Но возвращайся скорее, я буду тебя ждать. Тебя и Таериса. – «И места себе не находить от тревоги, пока не вернешься!» – хотел бы добавить Элимер, но не добавил, только нервно улыбнулся.</p>
<p>
</p>
<p align="center">
***</p>
<p>
</p>
<p>
Соплеменники встретили Шейру у опушки леса — семеро, верхом на небольших лесных лошадях, неплохо вооруженные для айсадов. С тех пор как между племенами и поселенцами установился относительный мир, началась и торговля: айсады выменивали железное оружие на древесину дейноров и шкуры дикий зверей.</p>
<p>
В одном из всадников Шейра с радостью узнала Бегущего-по-листьям. Когда-то он был ей товарищем по охоте и должен был стать мужем, но, к их общему счастью, так и не стал им. В прошлый свой приезд она не застала ни его, ни Регду-Илу, что сделалась ему женой, – друзья как раз уехали к священной горе, они разминулись. Но теперь, раз Тйере-Кхайе здесь, то и подруга, должно быть, тоже, и Шейра наконец ее повидает.</p>
<p>
Сейчас Бегущий-по-листьям держал себя немного иначе, чем на ее памяти: он казался еще сдержаннее, а взгляд стал еще тверже, в нем чувствовалась сила — та, что приходит с правом отдавать приказы. Шейра не могла не заметить, что на его бедрах красуется широкий пояс из кожи, почерневшей от долгого вываривания в отваре из коры дейноров. С пояса свисали подвески из кости, камня, янтаря, и каждое движение Тйере-Кхайе сопровождалось приятным постукиванием — негромким, ритмичным, как отзвуки песни. Только вожди имели право носить полный набор таких подвесок и только во время церемоний, обрядов и советов племени – чтобы духи тоже понимали, с кем имеют дело.</p>
<p>
Значит, недавно друг детства стал вождем. А раз встретил ее, одетый в ритуальный пояс, значит, в племени ее ждет добрый прием.</p>
<p>
Он неторопливо и важно склонил голову в знак приветствия и на древнем наречии произнес:</p>
<p>
– Ай са тешри! – что означало «ты с нами».</p>
<p>
Больше ничего не сказал и не спросил: развернул коня и повел вглубь леса. Шейра посмотрела на Видальда, и тот, словно переняв немногословность айсадов, сказал только:</p>
<p>
– Мы будем ждать неподалеку, кханне.</p>
<p>
Шейра молча кивнула и, крепче прижав к себе сына, двинулась вслед за соплеменниками. Каждый из них был ей хорошо знаком, и при каждом взгляде на них сердце отзывалось сладкой болью. Все-таки она очень скучала.</p>
<p>
Ехали долго, почти без слов. С каждым поворотом тропы воздух становился гуще, напоенный ароматами пряных листьев, влажной почвы, которые так отличались от степных запахов пыли, зноя и сухих трав. Менялось и звучание земли под копытами лошадей: от четкого, короткого, звонкого стука к приглушенному и мягкому. Сын проснулся, глядел вокруг, но пока не плакал и не просил есть. Ильха осталась позади вместе с охранным отрядом, но там, впереди, в становище, ребенка накормят или молоком других матерей, или же, на худой конец, процеженным молоком кобылы. </p>
<p>
Когда достигли стоянки, солнце уже переползло на другую сторону неба и спряталось за макушками высоких дейноров и сосен. Шатры стояли дугой чуть поодаль от реки, на вытянутой вдоль нее поляне. По воде полз вечерний туман, в воздухе висел запах травяного дыма и жареного мяса, и все это казалось таким знакомым, таким родным, даже потрепанные бисерные ленты на жерди у входа в шатер совета. Будто никакого Инзара с каменными стенами не существовало, а Шейра из простой охотницы не превращалась в кханне Отерхейна.</p>
<p>
Дети, как всегда любопытные, выбежали навстречу всадникам и гостье, глазели на ребенка в ее руках с заинтересованной настороженностью, как зверьки на другого зверька. Вслед за ними потянулись и взрослые, и Шейра увидела Регду-Илу. Ее рыжие волосы, кажется, стали еще ярче, а может быть, то свет заката добавлял им краски. На ней была длинная набедренная повязка и меховая накидка, под которой угадывался выпирающий живот: подруга ждала ребенка. Шейра спешилась и шагнула к ней.</p>
<p>
— Ты вернулась, — выдохнула Регда-Илу.</p>
<p>
Они обнялись. Сначала сдержанно, потом крепко, как обнимаются те, кто видел друг друга в разных жизнях — до войны, до поражения, до перелома судеб.</p>
<p>
— У тебя теперь сын, — шепнула подруга и, отстранившись, с нежным удивлением и интересом склонилась над младенцем. — Какие волосы темные! Но все равно похож на тебя. – Таерис скуксился и захныкал, отворачиваясь, и Регда тихонько засмеялась. – Гляди, какой упрямец, весь в мать.</p>
<p>
— Или в отца, — вставил Бегущий-по-Листьям не то одобрительно, не то осуждающе – Шейра не разобрала и уточнять не стала.</p>
<p>
Вместо этого спросила полуутвердительно:</p>
<p>
— Ты теперь вождь охотников?</p>
<p>
— Я этого не просил, — пожал он плечами, — но кто-то должен был взять копье добычи, когда погиб старый Ханейру. Мы потеряли слишком многих, и теперь вожди делаются все моложе.</p>
<p>
Шейра неосознанно отвела взгляд. И хотя слова Тйере-Кхайе не звучали обвинением, ей все равно стало неловко. Это ведь она вела племена в бой в тот день, когда многие пали. И пусть это было по велению старейшин и с одобрения племени, она не могла полностью забыть о своей в этом роли. Бегущий-по-листьям словно бы понял ее сомнения.</p>
<p>
— Каждый знал, для чего начал тот путь. Нельзя повести того, кто сам не готов идти. Это всегда выбор.</p>
