<p>
— Вильдэрин?..</p>
<p>
— Вильдэрин мертв, — прохрипел он так тихо и слабо, что я едва расслышал. Его рот, его десны кровоточили, и мне показалось, что у него, может быть, не хватает зубов. — Ты нашел не того. Меня называют доходяга Ви, а еще псина. Как тебе больше нравится, Великий? Я откликаюсь на любое из этих имен.</p>
<p>
Если в его словах и можно было уловить какую-то интонацию, то лишь издевку. И, видят боги, я ее заслужил. Мне хотелось выть от жалости к нему, презрения к себе и беспомощного стыда. Но я сдержался.</p>
<p>
– Ты меня ненавидишь... Я сам себя ненавижу, – проговорил я. – Но я хочу помочь. Все-таки когда-то я был тебе… другом. Когда-то я был Айном.</p>
<p>
Зря я это сказал. Сам почувствовал, что мои слова прозвучали глумливо и глупо. Должно быть, Вильдэрин считал так же, потому что с его разбитых губ сорвалась усмешка и он сказал:</p>
<p>
– Я тебя больше чем ненавижу. Тому, что я чувствую, еще не придумали названия. </p>
<p>
– Ненавидь, проклинай… Но позволь помочь!</p>
<p>
Он молчал. Потом захихикал и спросил:</p>
<p>
– А зачем? Чтобы успокоить твою совесть? Дать разыграть благородство? Пусть лучше я умру.</p>
<p>
– Но почему? Почему?.. – зашептал я.</p>
<p>
Думал – он снова рассмеется, а он ответил. Лучше бы молчал.</p>
<p>
– Я уже мертвец, — говорил он. — Посмотри на меня: я больше не человек, а гниющая плоть. Я больше не могу жить, мне незачем жить вот таким и я не хочу этого. Не хочу жить и помнить все то, что со мной творили. Боли стало слишком много, и я ее больше не чувствую. Вообще ничего не чувствую — только хочу отомстить. И моя смерть здесь, в этом проклятом месте — единственная доступная мне месть. Я немного изучил тебя, пока ты притворялся мне верным слугой и другом...</p>
<p>
– Я не притворялся! – воскликнул я, хотя знал, что он все равно не поверит. По крайней мере я бы себе не поверил.</p>
<p>
Так и вышло. Он ухмыльнулся и продолжил, словно не слышал моих слов. То, что он сказал, показалось мне раскаленной добела сталью, и она вплавлялась в мое сознание. Я никогда не забывал его слов, помню их и сейчас. Они до сих пор жгут.</p>
<p>
– Я немного изучил тебя, – его голос был пугающе тихим. – Сначала ты делаешь подлость, а потом извиняешься, коришь себя и думаешь, будто этим искупаешь вину. Но когда я умру — очень скоро, — ты будешь знать, что я так тебя и не простил и что ты уже никогда не сможешь попросить прощения. И я верю — раз уж ты приехал сюда, за мной, — что тебя будет мучить это хотя бы слегка. Ведь ты будешь знать, что я — тот самый человек, который однажды спас тебе жизнь, тот, кто доверял тебе, кто никогда тебя не предавал и не предал бы. И я же — тот самый человек, которого ты раздавил, сломал и уничтожил своим безразличием и жаждой власти. Я сдохну здесь, как больная скотина, в которую меня превратили, и ты будешь помнить об этом. </p>
<p>
– Не надо, Вильдэрин, прошу тебя! Замолчи!</p>
<p>
Я вопил, чтобы не дать ему продолжить. Хотел оборвать негромкую речь и не услышать слов, о которых догадывался. А он снова гадко хихикнул. Кажется, он и не переставал ухмыляться. И мне стало страшно еще до того, как он снова заговорил.</p>
<p>
– Я сдохну здесь, и это станет моей местью. За себя и всех остальных, кого ты использовал и чьи жизни разрушил. И знаешь что? Если ты хочешь хотя бы немного облегчить свою вину, то ты позволишь моей мести свершиться, и ты уйдешь, ты оставишь меня здесь догнивать. Потому что больше у меня нет никаких желаний, потому что это — моя единственная и последняя воля.</p>
<p>
Я молчал. У меня не осталось слов. На моем месте их ни у кого не осталось бы. Когда Вильдэрин понял, что я больше не могу оправдываться, не могу уговаривать, что его месть уже удалась, то успокоился. Покачал головой и сказал почти без злости:</p>
<p>
– Слишком поздно, Великий… Я ждал от тебя настоящего сожаления когда-то… зачем-то… Но тебе было нужно только мое прощение. Ты его не получил и поэтому избавился от меня…</p>
<p>
– Это не так! Я не избавлялся, я хотел для тебя как лучше!</p>
<p>
– Или для себя?</p>
<p>
…Или для себя. Он был прав, а я опять притворялся. Не только перед ним, но и перед собой. </p>
<p>
– Наверное, мне просто было страшно…</p>
<p>
– А сейчас?</p>
<p>
– И сейчас страшно.</p>
<p>
– Чего же ты боишься? Этой рожи? – он указал на себя пальцем. – Я и сам ее боюсь. Но я скоро умру, а вот к тебе, надеюсь, это безобразное чудовище еще не раз придет в кошмарах. И ты будешь помнить, помнить, помнить, что своими действиями и бездействием сотворил со мной все это. Я так хочу. Чтобы ты помнил. И ради этого я готов умереть самой уродливой и позорной смертью.</p>
<p>
Я молчал. Он говорил:</p>
<p>
– Уходи. В свой дворец, к своему вожделенному трону. Я не могу тебя видеть. Я не могу тебя слышать. Твое лицо, твой голос – я ненавижу в тебе все. Я ненавижу даже саму память о тебе.</p>
<p>
Я ушел, больше так ничего и не сказав. Мне нечего было сказать. Вильдэрин ни в чем не ошибся, он и правда меня изучил.</p>
<p>
И когда я выходил, то видел, как он сползает по стене на пол, и подумал, что эта встреча забрала у него все силы и что он, может быть, и в самом деле скоро умрет. Но я ничего не мог сделать. Он не разрешил мне ничего делать. И я только сказал надзирателю, чтобы он позаботился о Вильдэрине и больше не отправлял на работы…</p>
