<p>
Аданэй закричал, но ударился обо что-то, раздался грохот – и все исчезло. Исчез и светильник, и Элимер, и рана, и липкая кровь. Разве что ночь никуда не делась. Темно хоть глаз выколи. А он лежал на полу, потирая ушибленный локоть.</p>
<p>
Ему все приснилось, хвала богам, и он свалился с кровати. Но почему самочувствие такое мерзкое, будто его полдня пытали?</p>
<p>
Аданэй прислушался к своим ощущениям. Голова раскалывалась, горло саднило, глаза слезились, а в носу хлюпало так, что дышать приходилось ртом. Ясно: он заболел. Надо было позвать лекаря, но сил хватило, только чтобы вползти обратно на кровать. Вязкие и неповоротливые, в голове ворочались даже не мысли, а их обрывки. По телу струился пот, жар сжигал изнутри и душил снаружи. Раскинув руки и ноги, Аданэй распростерся на ложе и погрузился в тяжелое полузабытье.</p>
<p>
Наутро и в следующие дни приходили люди, поили горькими напитками и до отвращения горячим медовым пивом, обматывали холодной влажной простыней, читали прогоняющие болезнь заговоры и возжигали курения, запаха которых Аданэй не чувствовал.</p>
<p>
Он не знал точно, сколько времени так провалялся, но однажды днем, после длительного и глубокого сна понял, что выздоровел. В теле еще чувствовалась слабость, нос по-прежнему не дышал, но голова была свежей и ничего не болело. Он довольно бодро сел на кровати и опустил ноги на пол. Тут же услышал:</p>
<p>
– Изверглась хворь из тела Великого. Повергнуты духи болезни в бездну ту, из которой явились. Всемогущие боги благоволят, Суурриз освещает своим ликом землю, а с ними и ничтожный Каррик радуется! Видит он, что владыка наш к новым подвигам готов во славу Иллирина!</p>
<p>
Обернувшись на голос, Аданэй уперся взглядом в чудно́го долговязого мужчину, стоящего в изголовье кровати. Тот поклонился и явно собирался продолжить речь, но ему помешали: дверь дрогнула и открылась и вошел Аххарит. Приподняв бровь и тоже отвесив поклон, сказал:</p>
<p>
– С возвращением, Великий.</p>
<p>
– Сей верный муж, – вклинился лекарь, кивнув на тысячника, – чаще других верных мужей справлялся о самочувствии повелителя нашего. Ничтожным Карриком счастье владеет, когда видит он такую преданность! Сердце его трепещет в груди, подобно крыльям бабочки, а глаза светятся от лучезарной радости!</p>
<p>
– Здравствуй, Аххарит, – поприветствовал Аданэй тысячника, пытаясь оставаться серьезным. Лекарь, конечно, смешон, но все-таки вылечил его, а над полезными подданными нехорошо смеяться.</p>
<p>
Аххарит считал иначе. Он ухмыльнулся, махнул рукой и бросил:</p>
<p>
– Ну так пусть ничтожный Каррик выйдет, а достойный тысячник поговорит с властителем.</p>
<p>
Лекарь согнулся пополам и попятился к выходу. Времени это заняло немало, но в конце концов Каррик удалился.</p>
<p>
– Это еще что за чудак? – со смехом спросил Аданэй, указав на дверь, за которой скрылся Каррик.</p>
<p>
– Это не чудак, а лекарь, из Тиртиса прислали, – хохотнул Аххарит. – Говорят, он лучший в этих краях. Наверное, так и есть, и ради этого терпят его болтовню.</p>
<p>
– Или ради того, чтобы посмеяться. Но хватит о нем. Ты пришел о чем-то мне доложить?</p>
<p>
– Вообще-то нет. Скорее узнать, как ты. Но раз уже в порядке, то найдется и о чем доложить. Думаю, тебе будут интересны новости о кхане.</p>
<p>
– Естественно. Присядь, кстати. Неудобно смотреть на тебя снизу.</p>
<p>
Тысячник опустился на кушетку и заговорил:</p>
<p>
– Как ты и думал, сюда отерхейнцы не сунулись. Но перед тем как вернуться в Антурин, сожгли пять наших поселений в приграничье.</p>
<p>
– Бездна! Хотя этого следовало ожидать… Что еще?</p>
<p>
– Дикарка родила мальчишку.</p>
<p>
– Жаль, что не мертвеца или девчонку, – поморщился Аданэй и спросил: – А сколько дней я провалялся?</p>
<p>
– Да вот уж неделя на исходе. Градоначальник себе места не находил. Все боялся, что ты как на ноги встанешь, так сразу двинешь в Эртину. А он прямо-таки жаждал устроить пир в твою честь.</p>
<p>
– Так пусть устраивает. Я бы не отказался вкусно поесть и поразвлечься.</p>
<p>
– Значит, ты и впрямь выздоровел.</p>
<p>
– Надеюсь. Было бы обидно скончаться из-за какой-то простуды.</p>
<p>
Аххарит склонил голову набок, запустил пятерню в рыжие волосы и, нахмурившись, сказал:</p>
<p>
– Великий не может умереть и не должен. Иллирину нужен царь, ведущий к победам. Решительный и рассудительный царь. Такой как ты. Я верю, что победа в Антурине…</p>
<p>
– Давай без лести, – отмахнулся Аданэй.</p>
<p>
– А я и не льщу. Отец за это зовет меня дурнем – за то, что я до ужаса правдив. И сейчас тоже. После Антурина я верю в тебя и твою удачу. Если потребуется, отдам за тебя жизнь. Но если ты однажды струсишь, то я первым отвернусь от тебя. А если предашь Иллирин, то стану твоим врагом.</p>
<p>
– Готов согласиться с Хаттейтином, – протянул Аданэй. – Только дураки говорят правителям правду.</p>
<p>
– Меня многие называли сумасшедшим. Обычно я с ними не спорил.</p>
<p>
