<p>
– Я на все готова, – выдохнула Отрейя, чем заслужила очередную благосклонную улыбку.</p>
<p>
– Ты на редкость разумна и отважна, прекрасная! – Он слегка поклонился, приложив руку к груди. – Хотя сложно ожидать чего-то иного от принцессы Эхаскии, дочери мудрого Иэхтриха. Я счастлив нашему знакомству. Кханне, – легкий поворот в ее сторону, – подумай над моими словами, и чуть позже вернемся к нашей беседе. А сейчас вынужден вас покинуть.</p>
<p>
Напоследок он еще раз улыбнулся Отрейе и двинулся к выходу.</p>
<p>
</p>
<p>
Царь потянул на себя тяжелую дверь, с грохотом захлопнул за собой. Злорадно провернулся ключ в замке, затихли быстрые шаги, и в комнатушке повисла мертвая тишина.</p>
<p>
Шейра не плакала, когда погибли родители, не плакала, когда подруга умерла от голода. Она и сейчас не собиралась плакать, ведь слезы о погибших оскорбляют их души. Но раньше ее окружали сородичи, они вместе с ней печалились и вспоминали ушедших в долину вечной охоты. Теперь же она встречала горе в одиночестве, ведь Отрейя не могла разделить ее горя. И Шейра не выдержала, беззвучно разрыдалась. Жестокая, беспощадная мысль билась в висках: никогда больше Элимер не обнимет ее, не назовет «моя айсадка», никогда не приласкает взглядом, никогда не увидит свое дитя... Какое страшное слово – никогда!</p>
<p>
А ведь раньше она сама мечтала убить темного вождя и молила духов послать ему смерть. До чего же злобно духи подшутили, выполнив ее просьбу сейчас! Шейре казалось, что она слышит их смех.</p>
<p>
«Никогда. Никогда...» – повторяла она снова и снова, прокручивая это слово в голове, пытаясь распробовать горький вкус необратимости и не желая мириться с ней.</p>
<p>
Шейра не хотела верить в смерть Элимера, ведь умирали всегда чьи-то чужие мужья. Не могла представить, как это: его больше нет. А она даже не взглянула в последний раз в его глаза, не обняла, не успела попрощаться: когда он ночью уходил, она спала.</p>
<p>
«Ты не мог, не мог умереть... Только не ты! Не ты, мой Элимер, мой кхан, мой темный вождь. Не уходи! Только не уходи! Я так хочу еще хотя бы раз дотронуться до тебя, почувствовать твой запах, увидеть твое лицо, услышать голос… Не верю, не могу верить, что тебя больше нет! Навсегда нет и никогда больше не будет! Это все сон, дурной сон... Мой кхан, мой Элимер, разбуди! Прикоснись ко мне, встряхни за плечи и нахмурься в тревоге, как ты часто делаешь. И спроси: приснился ли мне плохой сон? Почему-то тебя всегда пугали сны… А я отвечу: да! И расскажу, как мне приснилось, будто ты умер. А ты рассмеешься и скажешь, что ты кхан и тебя не так-то просто убить. А я соглашусь с тобой, честно-честно, я соглашусь».</p>
<p>
Шейра крепко зажмурилась. Она почти убедила себя, что как только откроет глаза, увидит густую ночь, а Элимер будет лежать рядом и обнимать ее во сне. И тогда она облегченно вздохнет – ей всего лишь приснился кошмар, – прижмется к мужу крепче, уткнется в его плечо и уснет с улыбкой на губах.</p>
<p>
Но открыв глаза, Шейра увидела все ту же комнату, подсвеченную бледными сумерками.</p>
<p>
Ближе к ночи слезы иссякли, оставив после себя тошнотворное чувство безнадежности, черной бездны, пустоты.</p>
<p>
Из этого состояния айсадку вывело робкое прикосновение: это Отрейя подсела к ней, дотронулась до плеча и тихо сказала:</p>
<p>
– Эй, не плачь, не горюй так сильно, слышишь? Ты же молодая, у тебя все впереди. Ты...</p>
<p>
Она прервала фразу, отошла к столу, разожгла огнивом светильник в пергаментном колпаке и вернулась, снова присела рядом с Шейрой.</p>
<p>
– Главное, ты жива и твой ребенок будет жить. Не бойся! Царь же сказал, что не тронет вас.</p>
<p>
В голосе принцессы звучало сочувствие. По всему выходило, что она оказалась не злопамятна и искренне пыталась утешить Шейру. Но Шейра почти не слушала, да и причину ее горя Отрейя расценила по-своему, связав со страхом за жизнь и боязнью утратить высокое положение.</p>
<p>
– Не отчаивайся, – уговаривала принцесса. – Сядешь в эту повозку, и все будет хорошо. Захочешь, останешься в Иллирине. О, это восхитительная страна! Ты же успела ее оценить, да? Ты ведь была недавно в самой Эртине! Уверена, царь не откажет. А хочешь, возьму тебя в Эхаскию? Конечно, кханне тебе уже не быть, но если захочешь, я познакомлю тебя с молодыми и привлекательными вельможами. И вообще ты ни в чем не будешь нуждаться. Понимаю, тебе жаль, что твой муж умер, но… согласись, он был недобрым человеком, черствым, – в голосе Отрейи прозвучала обида, – а ты была в его власти. Значит, позже он стал бы жестоким и с тобой. Таких людей, как он и этот его наместник, власть опьяняет и делает зверьми. Ты бы страдала рядом с ним всю жизнь. Так может… – она сделала паузу и заговорщически прошептала: – Может, это даже к лучшему, если он и правда умер?</p>
<p>
Шейра пропустила мимо ушей почти всю речь, но последние слова услышала, и они пронзили ей грудь, как раскаленный клинок. Айсадка не думала. Сжала пальцы в кулак. В следующий миг он врезался в лицо Отрейи. Принцесса вскричала и, потеряв равновесие, сползла с кровати на пол, приложила ладони к разбитым губам и носу. Отползла на безопасное расстояние и оттуда, хлюпая кровью, прогнусавила:</p>
<p>
– Бешеная! Такая же злобная тварь, как твой муж!</p>
<p>
Шейра неподвижно смотрела в стену.</p>
<p>
</p>
<p align="center">
***</p>
<p>
</p>
<p>
Элимер проснулся затемно. Уснуть снова не удалось, и он вышел из шатра. Остывший за ночь воздух холодным дыханием коснулся лица и забрался под одежду. Элимер поежился и, оглядевшись, двинулся вверх по невысокому каменистому холму, к сторожевым кострам. Там, среди дозорных, оказался и Видальд. Завидев кхана, воины встали и молча поклонились, а телохранитель, повинуясь его жесту, отправился за ним следом.</p>
