<p>
– Спасибо! – выдохнула принцесса, глядя на красивого светловолосого царя с неподдельным восторгом. За это Шейра мысленно обозвала ее дурочкой.</p>
<p>
А царь меж тем перевел взгляд с принцессы уже на нее…</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Аданэй смотрел на айсадку, на ее плотно сжатые губы, холодный неподвижный взгляд, прямую спину, и понимал, что с ней будет далеко не так просто, как с эхаскийской прелестницей. Скорее всего, с дикаркой ничего и не выйдет, но все-таки надо попробовать уговоры, прежде чем переходить к угрозам и принуждению.</p>
<p>
– Великолепная кханне, – с улыбкой сказал он, – тебе и твоему ребенку тоже ничто не угрожает. В Иллирине ты станешь моей гостьей, ни в чем не будешь нуждаться, а твое дитя, когда родится, получит лучшее воспитание, а после и должность при дворе.</p>
<p>
– Шакалий царь говорит так, – выплюнула дикарка, сверкая глазами, – будто уже победил в войне.</p>
<p>
– А разве это не так? – усмехнулся он, конечно же понимая, что айсадка права, но даже не думая соглашаться. – Выгляни в окно, и увидишь там иллиринских воинов. Отерхейн пал.</p>
<p>
– Это Антурин. Не весь Отерхейн.</p>
<p>
Аданэй мысленно скрипнул зубами: надо же, дикарка из лесов умеет отличить провинцию от всей страны, успела научиться. Наверняка Элимер ее и научил. </p>
<p>
– Это так, но видишь ли, в чем дело, кханне... Мой брат и твой муж – он мертв. Убит. А значит, скоро весь Отерхейн, – он поднялся со скамьи, кивнул на окно, – будет моим. Это всего лишь вопрос времени. Сначала я не хотел тебя расстраивать, и мне жаль, что пришлось, но…</p>
<p>
Айсадка вздрогнула, вскочила с кровати и тут же закусила губу, сдерживая стон. Наклонилась вперед, обхватила себя руками. Аданэй мысленно выругался: ему стоило быть аккуратнее, как бы такое известие не навредило женщине и наследнику в ее чреве. Он вовсе не хотел лишаться ценных заложников. Но и отступать было поздно. Раз уж решил выдать собственное предположение за истину, надо идти до конца. К тому же айсадка быстро пришла в себя. Несколько тяжелых вдохов, выдохов – и она выпрямилась, уставилась на него и процедила:</p>
<p>
– Лжешь! Иначе почему я до сих пор жива?</p>
<p>
– Ты задаешь вполне разумный вопрос, кханне, но пойми, я вовсе не изверг. Я не желаю тебе и нерожденному ребенку ничего дурного, пусть даже он наследник моего павшего врага... Поэтому я и предлагаю тебе уехать в Иллирин и спастись. – Он сделал паузу, убедился, что Шейра хоть и побледнела, замерла, но слушает. Тогда подошел к ней ближе и продолжил: – Сама подумай: для подданных твоего погибшего мужа важна не твоя жизнь, а жизнь наследника, и то ненадолго. Скоро место кхана захочет занять какой-нибудь советник или военачальник. Конечно, у него не выйдет, ведь есть я, но он попытается. И ты с ребенком станешь не нужна. Более того, ты станешь помехой. Я же предлагаю тебе спокойную жизнь в Иллирине. Всего-то и следует, что убедить отерхейнцев освободить путь отсюда, пока твое слово еще хоть что-то для них значит. И отправимся в Иллирин. Обещаю, что не причиню тебе зла.</p>
<p>
– Не верю… – выдавила она. – Ни единому слову. Элимер жив.</p>
<p>
Вот ведь упертая. Дикарка. Его слова либо совсем ее не трогали, либо она не принимала их всерьез, либо настолько хорошо владела собой. Это бесило.</p>
<p>
– Ты можешь верить или не верить, – махнул он рукой и даже отвернулся, наткнулся взглядом на Отрейю. Принцесса смотрела на него с благоговением, и это было куда приятнее колючих взглядов дикарки. – Не хочешь – не верь, – повторил он, снова поворачиваясь к Шейре. – Но сегодня я встречался с Ирионгом, а мой брат на встречу почему-то не явился. Почему, как считаешь? Ты ведь знаешь своего мужа, знаешь, что он не упустил бы возможности сцепиться со мной лично? Вот и я, когда его не увидел, очень удивился и решил выяснить, в чем дело. И выяснил. Несколько моих воинов видели, как его тело выносили за ворота. Поэтому-то Элимер до сих пор не попытался тебя вызволить. Потому что мертв! Кхана больше нет, твоего мужа больше...</p>
<p>
Аданэй осекся. С лица айсадки исчезло взбесившее его выражение. Она вскочила и теперь стояла перед ним потерянная, ошеломленная, еле сдерживая слезы. Пальцы дрожали, губы тряслись. Аданэя кольнула жалость. Может быть, однажды кханне придется казнить, если она станет мешать, но зачем же мучить? Сейчас он и сам не понимал, чем его так сильно задело ее поведение, что он решил добить и без того испуганную пленницу страшным известием.</p>
<p>
– Я не хотел сообщать об этом так, извини, – мягко и негромко сказал он, касаясь ее плеча, желая успокоить.</p>
<p>
Шейра отшатнулась и оскалилась.</p>
<p>
– Думаешь, я как эта бестолковая?! – она кивнула на Отрейю. Та стояла в стороне и с любопытством прислушивалась. – Нет! Я знаю, что у тебя голова шакала и язык лисицы. Хоть четыре волчьих шкуры надень, свою суть не утаишь! Ты не стоишь и мизинца моего кхана! – в ее голосе послышались истерические нотки. – А я… я выживу и рожу сильного сына. Он вырастет и отомстит тебе! И ты станешь кормом для червей!</p>
<p>
Сочувствие испарилось, Аданэй с ехидцей бросил:</p>
<p>
– Стану, но вряд ли скоро. А вот твоим супругом черви уже лакомятся. Хотя… – он помедлил, как будто в задумчивости. – Может быть, и нет. Ведь его тело наверняка предали огню.</p>
<p>
Шейра задышала тяжело и прерывисто. Аданэю показалось, что еще чуть-чуть, и она бросится на него с кулаками. Он не собирался давать ей такую возможность. Не ровен час, от волнения и резких движений у нее прежде срока роды начнутся. Чего доброго, умрет раньше времени.</p>
<p>
– Вот что, – резанул он, отойдя от пленницы на два шага. Теперь он не говорил, а приказывал: – Когда наше войско двинется отсюда в Иллирин, ты сядешь на повозку впереди него. Будешь сопротивляться, усадят силой. Но помни, что это может навредить твоему ребенку, так что лучше соглашайся добром. И тебе, великолепная Отрейя, к сожалению, тоже придется это сделать, – он повернулся к принцессе, но тон смягчил и сопроводил свои слова теплой улыбкой. – Сесть на повозку в переднем ряду. Но ничего не бойся, мои воины тебя защитят, а после доставят в Эхаскию.</p>
