<p>
Вильдэрин окончательно очнулся лишь перед погребальной церемонией, но даже не пытался ни с кем говорить и на вопросы не отвечал.</p>
<p>
</p>
<p align="center">
***</p>
<p>
</p>
<p>
Погребение Лиммены пришлось на такой же погожий день, каким был и день ее смерти.</p>
<p>
Обнаженные по пояс специально обученные невольники, чьи могучие тела были изукрашены древними символами смерти и возрождения, несли мраморный гроб по широким дорогам Эртины. Им предстояло пройти противосолонь по площади и главным улицам столицы и вернуться обратно, где за дворцом и священной рощей уходили под землю склепы иллиринских правителей.</p>
<p>
За гробом следовали вельможи – шли по обе стороны от украшенной слоновой костью и золотом повозки, груженной шелками и драгоценностями. Этим богатствам надлежало упокоиться вместе с царицей, чтобы в призрачном мире все видели, кем покойная была при жизни.</p>
<p>
В прежние времена к повозке добавились бы любимые рабы повелительницы, и Рэме очень повезло, что сейчас не те времена, с усмешкой думал Аданэй, шествуя среди вереницы вельмож. Правда, в таком случае и Вильдэрину повезло, а эта мысль уже не вызывала в нем того же ехидства.</p>
<p>
Жители столицы толпились по краям, оттесняемые стражей в траурных плащах поверх доспехов.</p>
<p>
Последний путь царицы устилали белые и красные цветы, сопровождали вопли плакальщиков, печальная музыка и торжественные песнопения.</p>
<p>
Веки и щеки Латторы покраснели и опухли, взгляд Маррена был отсутствующим. Лицо Гиллары казалось грустным, и даже глаза не выдавали ее истинных чувств. Аззира как всегда оставалась безучастной, а Ниррас выглядел собранным и спокойным. Больше Аданэй никого не разглядел в одетой в белое толпе, провожавшей владычицу Иллирина в мир теней.</p>
<p>
Долго плакать по умершим в Иллирине Великом было не принято, даже по царям, ведь умирая, они всего лишь возвращались к богам, чтобы снова возродиться. Поэтому сразу после погребения настало время Последнего Совета, на котором назначался день коронации новых царей. Обычно это была сугубо ритуальная церемония, но в этот раз она обещала стать куда более интересной, а для большинства вельмож еще и непредсказуемой.</p>
<p>
Аданэй не особенно волновался, ведь, как ему казалось, Ниррас все предусмотрел, и теперь итог предрешен. Хотя царица стала угасать и умерла раньше, чем все они рассчитывали, и далеко не все было готово к перевороту и приходилось спешить, однако основное военный советник сделать успел. Например, еще несколько месяцев назад под видом подготовки к схватке с Отерхейном, отдельные воинские отряды начали стягиваться к селениям неподалеку от провинции Вирия, которой управлял род Аррити. Там был разбит тренировочный лагерь, а поскольку все это делалось с позволения и одобрения Лиммены, то не вызвало у ее родичей подозрений. Вскоре к постоянному присутствию воинов там все привыкли.</p>
<p>
Сейчас главы семейств Аррити и Таннар прибыли во дворец вместе с отпрысками, домочадцами и стражей, и Аданэй знал, что кое-кто из этих отпрысков, помимо Латторы и Маррена, так во дворце и останется – в качестве заложников.</p>
<p>
Аданэй пробыл советником совсем недолго – всего два месяца после того, как и того меньше пробыл писарем, однако кое-что за это время все-таки успел узнать. Убедился, что Ниррас пользовался немалым влиянием, и его поддерживало войско, поэтому остальные советники старались с ним не ссориться, и большая их часть незадолго до смерти Лиммены перешла на сторону заговорщиков. Одних Ниррас переманил щедрыми обещаниями, деньгами и новыми привилегиями, а других убедил, что переворот пойдет на пользу Иллирину. Аданэй подозревал, что не все свои обещания советнику удастся выполнить, по крайней мере, сразу – уж больно многое он посулил, – но идти на попятный его сторонникам будет уже поздно, и они, скорее всего, станут терпеливо ждать. Ну а что касается пользы для Иллирина, то в этом утверждении действительно был смысл.</p>
<p>
По крайней мере, для советника Оннара оно точно прозвучало убедительно, и этот горделивый холеный мужчина первым из высокородных вельмож и высших чиновников перешел на сторону заговорщиков. Купеческие гильдии признавали его своим главой, он пользовался среди них огромным влиянием, и его поддержка приносила сейчас и должна была приносить в будущем ощутимую пользу. Хотя, на взгляд Аданэя, Ниррас изрядно рисковал, когда открыл ему все вот так сходу, но, видимо, военный советник знал что делает и хорошо знал самого Оннара, потому что все вышло как нельзя лучше.</p>
<p>
В тот день Аданэй пришел в дворцовые покои Нирраса, и уже не помнил, что именно они тогда обсуждали, но в середине беседы в дверь постучали, и прислужник доложил, что явился Оннар. Тот терпел бывшего раба Айна лишь в присутствии царицы, но не при других советниках. Он вообще был придирчив в вопросах крови и происхождения, поэтому бывший раб, конечно, не мог вызывать у него ничего, кроме презрения.</p>
<p>
Аданэй поднялся, чтобы уйти, но Ниррас сказал ему остаться, а слуге велел впустить Оннара. Как только мужчина переступил порог, сразу фыркнул и, поджав большие пухлые губы, прожевал:</p>
<p>
– Я зайду позже, Ниррас.</p>
<p>
– Почему? – деланно удивился тот. – Проходи. Я вас познакомлю.</p>
<p>
– О чем ты? Мы с Айном давно знакомы. К сожалению, – по-прежнему недружелюбно отозвался Оннар, но все-таки остался, прикрыл за собой дверь и, разгладив подол изумрудной шелковой туники, уселся на скамью, противоположную той, на которой сидел Аданэй.</p>
<p>
Ниррас сделал вид, будто не расслышал его возражений и как ни в чем не бывало продолжил:</p>
<p>
– У него много… хм… титулов. Позволь, я их назову. Бывший раб Айн. Супруг царевны Аззиры и советник владычицы Айн. И, наконец, выживший кханади Отерхейна – Аданэй Кханейри. Понимаешь, что это значит?</p>
<p>
Лицо Оннара вытянулось, так что даже круглые щеки стали не такими круглыми, и он потерял дар речи. Впрочем, Аданэй поразился не меньше: он никак не ожидал, что Ниррас вот так запросто откроет его истинную личность.</p>
