<p>
«Шаазар… она помогла…», – понял он. А еще понял, что не змеи главные стражи тайника, а лишающий воли страх. В этой реальности Аданэй вообще на удивление многое понимал. Например, что вошел в вечно вращающийся круг – Шаазар втолкнула его. Он знал, что теперь нужно пройти к огню.</p>
<p>
Огню?</p>
<p>
Стоило о нем подумать, и ноги сами понесли к яркой точке, появившейся из ниоткуда. Огонь висел в черной пустоте. Под ним не было земли, искры не взвивались к небу, потому что неба здесь не было, а красные языки не лизали хворост. В остальном костер как костер. Но если живой приблизится к нему, то сгорит, как былинка. В явном мире от неразумного останется лишь пепел.</p>
<p>
Это пламя – одно из рассыпанных по вселенной отражений Изначального огня, в котором рождаются миры и в котором умирают, когда приходит время.</p>
<p>
Откуда Аданэй все это знает?</p>
<p>
Он видел перед собой отсвет костра творения и смерти и понимал, что даже малая его часть способна испепелить дотла целый мир. Какая же мощь содержится в пламени истинном, к которому не смеют подступиться даже Изначальные?</p>
<p>
«Зачем я здесь?» – спросил он себя.</p>
<p>
Тут же пришел ответ:</p>
<p>
«Малая искра этого огня расплавит стекло и железо, уничтожит камень».</p>
<p>
Аданэй снова задал вопрос:</p>
<p>
«Но как забрать эту частицу? Я ведь сгорю…»</p>
<p>
То ли миг прополз, то ли вечность пролетела. К Аданэю пришло ошеломляющее, почти пугающее понимание: любой червь в этом месте, близком к истоку сущего, подобен богу. Здесь нет верха и низа, силы и бессилия, нет противоположностей. Здесь все едино!</p>
<p>
«Как же могущественна ты, Шаазар, если закинула меня в начало и конец всего! Но зачем? Если ты могла просто перенести меня и войско прямо за стены Антурина? Да что войско… Ты могла бы сокрушить крепость силой мысли!»</p>
<p>
Шаазар по-прежнему молчала, но Аданэй уже и так понял: он должен сам. Чтобы подпитать ненависть. Но как ему взять силу огня?!</p>
<p>
Снова ответ пришел одновременно и изнутри, и снаружи: Аданэй может вобрать в себя силу огня, ведь здесь он подобен богу.</p>
<p>
Раскинув руки, он призвал пламя, и оно устремилось навстречу. Белое сияние выжгло глаза и сожгло тело, он вопил и корчился от боли, но продолжал жить и видел свои обугленные скрюченные останки. Теперь все зависело от него: либо он исчезнет, либо обретет силу.</p>
<p>
Аданэй не думал, что делать. Повинуясь наитию, он только ждал. Не пытался сбить пламя, не пытался выжить. Вместо этого отдался огню, впустил его в себя и слился с ним. Сам стал огнем! Пламя больше не обжигало, а ласкало, обволакивало и заживляло раны. Проникая внутрь, обращало кровь в самое себя.</p>
<p>
Боль утихла. Аданэй ощутил всепоглощающее, вечное могущество – и проснулся все в том же кресле. Ночь была на исходе.</p>
<p>
Смутно припоминался странный сон: костер в темноте. Его частица до сих пор жгла изнутри. Этой мощи хватит, чтобы сожрать камень…</p>
<p>
«Что? Откуда я это знаю?» – спросил он себя.</p>
<p>
«Осторожнее, Аданэй, – прошелестел в его мыслях голос Шаазар. – Сила, которую ты несешь, может обратить тебя в пепел. Я защищаю от нее, но поспеши. Сделай, что должен. Выпусти огонь на свободу, испепели стены крепости. И не забывай: ты – хрупкий сосуд, хранящий огромную мощь. И только благодаря мне этот сосуд еще цел».</p>
<p>
</p>
<p align="center">
III</p>
<p>
</p>
<p>
Дурное отношение Ариста к жене уже доставило Элимеру первые сложности: посетить Эхаскию пришлось одному, без дочери Иэхтриха и без его зятя. Это не было серьезной неприятностью, но досаду вызывало. Все-таки хотелось порадовать союзника встречей с любимицей, а пришлось вместо самой принцессы везти послание от нее – разумеется, тщательно проверенное. Тем не менее, хотя регис и огорчился, не увидев дочь, встреча прошла неплохо, и они заново обговорили и подтвердили былые договоренности. Так что в Антурин кхан вернулся в неплохом настроении, что, впрочем, не отменяло его недовольства дейларом провинции.</p>
<p>
Шел последний месяц зимы и, как это часто бывало в это время, ветра и дожди усилились. Пережидая непогоду, Элимер с Шейрой решили задержаться в Антурине недели на две. Кхан редко позволял себе отдых, поэтому сейчас, завершив встречу с регисом, но все еще находясь вдали от столицы, наслаждался относительно свободными днями. Даже не хотел вмешиваться в дела провинции. Благо, что Арист сам прекрасно с ними справлялся, и можно было не волноваться хотя бы об этом.</p>
<p>
Элимер отправил часть своего отряда в один из военных лагерей вдоль восточной границы, а сам погрузился в непривычную для него жизнь почти обычного человека. Все этому способствовало: покои, расположенные в отдаленном тихом крыле замка, куда никто, кроме наместника, не приходил с докладами. Не было ни жалоб, ни просителей, ни срочных дел. Люди за пределами замка не знали кхана в лицо, и порой он даже мог спокойно проехать по улицам и улочкам города, не опасаясь быть узнанным.</p>
<p>
Положение Шейры уже невозможно было скрыть под одеждой, и люди, видя беременную женщину на сносях в седле, провожали ее изумленными взглядами. Вообще-то Элимер тоже изумлялся и даже пытался запретить жене верховую езду, да где уж там! Ему не смели перечить подданные, а вот айсадке, кажется, едва смел перечить он сам.</p>
<p>
– Женщины туризасов до последнего дня ездят верхом! А из меня ты хочешь сделать неповоротливую гусыню? – возмущалась Шейра. – Не будет беды, если раз в несколько дней я проедусь в седле.</p>
