<p>
– Тебе тоже. В Отерхейне, как я слышал, мятежи?</p>
<p>
– Не тебе говорить о мятежах. Мне докладывали, что в Иллирине все еще не удалось утихомирить семейство Аррити. Конечно, ведь ты предал одну из них, а вторую, поговаривают, убил.</p>
<p>
– Я слышал, что Иэхтрих Эхаскийский недоволен, что ты предпочел дикарку его дочери, а на принцессе женил своего наместника.</p>
<p>
– На твоем месте я бы тщательнее выбирал лазутчиков.</p>
<p>
Шаг за шагом, с каждой произнесенной фразой, они приближались друг к другу, и вот уже стояли рядом, лицом к лицу.</p>
<p>
– Кстати, а почему дикарка? – с усмешкой спросил Аданэй. – Видел я ее вчера и никак не пойму, чем она тебя так привлекла, что ты отказался от принцессы, отдал Отрейю наместнику Аристу?</p>
<p>
– Ты и не должен этого понимать, это не твое дело. Лучше беспокойся о том, что царица, Аззира Уллейта не явилась сегодня. До меня доходили слухи, что она не в себе.</p>
<p>
– Царица посчитала тебя недостойным своего присутствия, – огрызнулся Аданэй, понимая, что разговор с каждым мгновением все меньше напоминает беседу правителей и все больше походит на перепалки времен юности. Но остановиться они оба уже не могли.</p>
<p>
– Тогда странно, что она терпит тебя, – фыркнул брат.</p>
<p>
– Ей не нужно меня терпеть, она меня обожает, – пропел Аданэй. – Как и мои подданные. Это тебе, чтоб удержаться на престоле, пришлось чинить казни и расправы.</p>
<p>
– Зато чтобы завладеть этим престолом, мне не пришлось сношаться с царственными старухами!</p>
<p>
– Потому что на тебя и старуха не посмотрит, тем более царственная. И между прочим, Лиммена была вовсе не стара.</p>
<p>
– И одни боги знают, в чьих постелях ты еще побывал до нее. Только посмотри на себя. Ты даже накрашен, как шлюха.</p>
<p>
– Да ты просто ты варвар из дикой страны и ничего не понимаешь.</p>
<p>
– А ты теперь, значит, иллиринец, раз для тебя все остальные стали дикарями? – Элимер издевательски приподнял брови и рассмеялся. – Но напомнить пословицу? В Иллирине девки страной правят, а мужи друг друга любят. И без своей жены ты никто. Это она олицетворяет власть, не ты.</p>
<p>
– Зато твоя дикарка вообще ничего не олицетворяет, кроме твоей дурости. Наверное, ты уже и сам это понял. Кому вообще могло прийти в голову жениться на потаскухе из лесов?</p>
<p>
Он отпрянул, уклонился от кулака Элимера, но все-таки удар проскользнул по скуле и обжег.</p>
<p>
– Вот теперь узнаю тебя! – со смехом воскликнул Аданэй. – Когда нечего возразить, бросаешься в драку.</p>
<p>
Лицо Элимера застыло, огонь ярости, полыхнувший во взгляде, сменился льдом.</p>
<p>
– Разговор окончен, Аданэй. Пора прощаться. Я приехал увидеть и убедиться, что это ты. Увидел. А ты просто знай: я возьму от Иллирина все, что мне нужно, а тебя уничтожу.</p>
<p>
– Моря тебе не видать. Ни в этой жизни, ни в следующей!</p>
<p>
– Не злись, красавица, тебе не идет.</p>
<p>
Теперь уже Аданэй готов был наброситься на брата с кулаками, но сдержался, зная, что в драке с ним не победит. Придумать ответную реплику тоже не успел: дверь в залу отворилась – и вошла Аззира.</p>
<p>
Аданэй открыл рот от изумления. Жена даже в своей «ведьмовской» ипостаси не выглядела такой пугающе влекущей, как сейчас. Багряное платье с золотой вышивкой мягкими складками ниспадало к полу, почти скрывая наметившийся живот – если не знать о ее беременности, то и не заметишь. Множество длинных черных кос, украшенных сверкающими кольцами-зажимами, струились по плечам и спине. Тревожным огнем мерцали рубины в диадеме, а накрашенные и приоткрытые губы на белом лице смотрелись окровавленными. Аззира казалась даже не царицей, не жрицей – богиней. И вела себя так же. Плавно и неторопливо прошла вглубь залы – кроваво-красный всполох среди серых стен – и остановилась напротив Элимера. Тот выглядел удивленным и немного растерянным. Впрочем, быстро оправился от изумления и поприветствовал ее, как полагается, хотя и отметил, что они уже почти закончили беседу. Но Аззира, как это часто бывало, не поддержала высокосветскую игру. Она только усмехнулась уголком рта и медленно, нараспев произнесла:</p>
<p>
– Я так и подумала, что вы уже закончили оскорблять друг друга. А значит, я пришла как раз вовремя. Мой бог, – она перевела взгляд с Элимера на Аданэя, – оказывается, твой брат тоже хорош собой, хоть и совсем по-другому.</p>
<p>
Ее слова показались ударом под дых и ножом в спину одновременно. Пытаясь не выдать собственных чувств, Аданэй с холодной улыбкой произнес:</p>
<p>
– Моя царица, нам с кханом и правда уже нечего сказать друг другу. Наша беседа завершилась.</p>
<p>
– О нет, – пробормотала Аззира, глядя куда-то сквозь него, – не завершилась. Она только начинается.</p>
<p>
</p>
<p align="center">
***</p>
<p>
</p>
<p>
Шейра с Видальдом и юным Силем – переводчиком с иллиринского, приставленным к ним, – бродили по коридорам, светлым галереям и залам общественной половины царского дворца, разглядывая многочисленные статуи, фонтаны, картины, мозаики и встречавшихся по пути вельмож. Те с почтением, которое вряд ли испытывали на самом деле, приветствовали кханне, но Шейру это не особенно заботило. Куда больше ее привлекла скульптура в нише малолюдного длинного коридора. Силь пояснил, что это изваяние местной богини Лаатуллы. Шейре показалось, что эта неистовая женщина с растрепанными волосами и огненным взглядом совсем не похожа на утонченных иллиринок и скорее уж напоминает женщин племен.</p>
