<p>
Элимер почувствовал, как внутри него зашевелился, просыпаясь, загнанный хищный зверь.</p>
<p>
</p>
<p align="center">
***</p>
<p>
</p>
<p>
В Отерхейн пришла поздняя осень. Земля по утрам все чаще покрывалась изморозью, а ветра становились злее. Они стонали, кричали, ревели, не замолкая ни днем, ни ночью, буйствовали в степи и городах, взметали пыль, гнули травы и стучались в окна домов.</p>
<p>
Элимер в последние недели каждое утро отправлялся на военные смотры и возвращался лишь к вечеру. Теперь Шейра реже видела его в течение дня, но к ночи он всегда заходил и к ней, и к Ирэйху-Ше, которого по-прежнему звал Таерисом. Шейра не возражала.</p>
<p>
Утро выдалось на редкость тихим. Ильха, покормив кханади, ушла на кухню — она предпочитала проводить время подальше от господ. Там же кормила и своего ребенка. Зато Айя, наоборот, любила крутиться среди местных вельмож и рядом с кханне и наследником. Вот и сейчас не спешила уходить — сидела вместе с Шейрой у колыбели. Как всегда, долго молчать Айя не могла: наклонилась над люлькой и присвистнула:</p>
<p>
— Ну, глянь на него! А зубки-то! Или еще не зубки? Только намек? Смотри, как языком чешет… ой, что будет, как вылезут!</p>
<p>
Шейра улыбнулась, не отрывая взгляда от сына. Он лежал на спине, размахивал руками и пытался дотянуться до подвешенной над колыбелью деревянной лошадки. Та покачивалась от его усилий, а Ирэйху гукал что-то — сосредоточенно и серьезно, будто уговаривал ее спуститься.</p>
<p>
— Уже уверенно переворачивается, — сказала Шейра, — и узнает всех, не только меня с Ильхой. Тебя особенно — ты когда приходишь, он сразу руками машет.</p>
<p>
— Ну а как же! — фыркнула Айя. — Кто его развлекает? Я! Кто его на руках таскает? Я! А кто, между прочим, первой услышал, как он сказал «бэ»? Тоже я! — Младенец тут же вцепился ей волосы, и она, ойкнув, отпрянула и погрозила пальцем. — Ах ты, разбойник! Смотри, кхану на тебя нажалуюсь.</p>
<p>
Шейра усмехнулась, провела рукой по пушистым волосам малыша. Он захлопал глазами, зевнул и тут же потянул в рот кулачок.</p>
<p>
Айя вдруг замялась, поводила пальцами по краю колыбели и пробормотала:</p>
<p>
— Слушай… кханне… ты только не пугайся. Я тебе скажу — а ты потом сама решай.</p>
<p>
Шейра насторожилась.</p>
<p>
— Что такое, Айя?</p>
<p>
— За тобой, кажется, кто-то шастает. Уже не в первый раз замечаю. Какой-то худой, лицо такое… стертое… никакое. Как будто слуга, будто просто мимо проходит — но нет, не слуга. И не воин. Одно время он вроде бы пропал, я успокоилась. Но потом снова появился. Будто следит.</p>
<p>
— Ты уверена?</p>
<p>
— Да не уверена я ни в чем! — вспыхнула Айя. — Но это ж страшно, когда кто-то так… как тень… наблюдает.</p>
<p>
Шейра помолчала. Потом кивнула и погладила Айю по плечу.</p>
<p>
— Спасибо, что сказала. Я сообщу об этом Элимеру, он разберется. Тебе не стоит волноваться.</p>
<p>
— Мне, может, и не стоит. А вот ты… — Айя осеклась и буркнула: — Ну, ты у нас и сама знаешь, что к чему.</p>
<p>
Айя еще немного покрутилась рядом, потом ушла, оставив за собой вязкое беспокойство. Пытаясь отогнать его, Шейра долго смотрела на сына, но это не успокоило, а наоборот. Если Айе не показалось, то за кем следит этот человек? За ней? Или… за Ирэйху? Выверяет время, когда наследник престола на несколько минут остается один? Может, это соглядатай, которого отправил мерзкий иллиринский царь? И что он замышляет? Мысли путались. В последнее время она слишком часто думала о врагах. Словно переняла это у Элимера — его почти неотступно что-то тревожило, будто в самом воздухе была разлита тревога. Шейра прикрыла глаза, прислушалась к себе — под кожей чуть шевельнулся испуг. Еще не смятение. Но уже не спокойствие.</p>
<p>
</p>
<p>
Вечером того же дня Элимер пришел раньше обычного. Уставший, в запыленной одежде, чуть пахнущей дымом — видимо, опять ел у костра вместе с воинами. Он сбросил плащ на скамью и вместе с Шейрой прошел в смежную комнату — к сыну, позволил мальчику смять рукав его кафтана и потянуть за волосы.</p>
<p>
Шейра наблюдала за ними с улыбкой.</p>
<p>
— Он становится все сильнее, — наконец сказал Элимер. — Скоро я посажу его на коня.</p>
<p>
— Скоро? — засмеялась Шейра.</p>
<p>
— Когда ему исполнится год. Всех мальчишек сажают в седло в этом возрасте, обычай такой. Поэтому все мужи Отерхейна отменные всадники.</p>
<p>
— Так говорят, — согласилась Шейра. — Но все-таки в год дети еще совсем маленькие! Надо осторожнее... Особенно потому… — Она запнулась, затем все же договорила: — Особенно потому, что он кханади. Вдруг кто-то напугает лошадь и… — Она громко вздохнула и выпалила: — Айя заметила кое-что. Будто бы за мной следят. Но я боюсь, что не за мной, а за ним. — Шейра кивнула на Ирэйху. — Она говорит: человек странный, не воин, не слуга, лицо… никакое. То появляется, то исчезает. Как тень.</p>
<p>
Элимер не сразу ответил. По-прежнему глядел на сына, как будто не слышал ее или делал вид, что не слышит. Только когда Шейра чуть пристальнее на него посмотрела, он сказал с усталой снисходительностью:</p>
<p>
— Айе, наверное, показалось. Она же любит придумывать. У нее всегда кто-то прячется за углом, а в каждой тени соглядатай.</p>
