<p>
– Это еще почему? – удивился Аданэй.</p>
<p>
– Служба при дворе не для него. Он… странный человек. Но его странности… его таланты полезны Иллирину. Поверь, их можно использовать с куда большей пользой. А нового начальника стражи подобрать не так сложно.</p>
<p>
Ниррас пожал плечами, как бы подтверждая эту мысль. Аданэй мельком посмотрел на советника и впервые задумался, насколько избирательно тот распоряжается своим влиянием. Заботится о том, какое дело больше всего подойдет Аххариту — и при этом почти забыл о собственных сыновьях, живущих в далекой провинции вместе с матерью. О том, что Ниррас вообще женат, Аданэй узнал совсем недавно и с немалым удивлением. Супруга советника, дочь бывшего главного казначея, жила в уединении на востоке страны и в столице не появлялась. Поговаривали, что не по своей воле, что сам Ниррас настоял, чтобы она оставалась там: Гиллара вряд ли потерпела бы соперницу рядом.</p>
<p>
– Ладно, доверюсь тебе, я не настолько хорошо знаю Аххарита, – сдался Аданэй и спросил: – Еще что-нибудь?</p>
<p>
– Да. Рабы, – припечатал Ниррас. – От большинства из них надо избавиться и заменить новыми. Продать в отдаленные провинции, в дома попроще, пусть даже не за полную стоимость. Здесь должно остаться как можно меньше тех, кто помнит тебя невольником Айном. И во дворце, и в столице.</p>
<p>
– Так пусть подчиненные Оннара этим займутся, он же у нас ответственный за торговлю. Вряд ли для этого нужно мое или ваше участие.</p>
<p>
Ниррас помолчал, пожевал губами, затем осторожно проговорил:</p>
<p>
– Вильдэрина это тоже касается. Особенно его. Ты подумай: он раб, которому когда-то прислуживал царь. Что ты там для него делал? Ночные горшки выносил? А даже если и нет, наверняка других унизительных поручений хватало, и если мальчишка начнет об этом болтать… – Аданэй слушал его, хмурясь, но пока не прерывал. – И если честно, если б я не опасался, что ты будешь против, то вообще предложил бы его казнить. Тем более что повод есть. Аххарит сказал, что парень дал Лиммене тот яд. Так что голову с плеч – и вопрос решен.</p>
<p>
Готовый возмутиться Аданэй уже собирался высказать Ниррасу все, что он думает о его предложении, как вдруг вмешалась Гиллара:</p>
<p>
– Ниррас! Да что ты такое говоришь? – всплеснула она руками. – Ты вообще видел этого несчастного мальчика? На него же невозможно смотреть без сострадания, а ты предлагаешь его убить? За что? За то, что наш царь был его слугой и отчасти благодаря этому наша задумка вообще удалась? – Она накрыла своей ладонью руку Аданэя и сжала его пальцы, но смотрела при этом на Нирраса, и во взгляде ее пылало негодование, смешанное с сочувствием. – За то, что он из милосердия избавил Лиммену от страданий? Да-да, я знаю, я сама хотела, чтобы она мучилась, но то было из гнева и желания мести… Теперь же… Знаете, ее смерть, – вздохнула женщина, убирая руку и сминая пальцами пояс своего шелкового синего платья, – она доставила мне радость, не стану скрывать. Но это не значит, что я не вижу и не могу сопереживать боли тех, кому Лиммена по какой-то причине была дорога. И право, мне очень жаль этого мальчика. Он не заслуживает смерти и не заслуживает жить в плохом доме в каком-то захолустье.</p>
<p>
Ниррас недоуменно хлопал глазами, явно не ожидая от возлюбленной этих слов, Аданэй же был приятно удивлен неожиданной поддержкой.</p>
<p>
– Именно так, Гиллара, – сказал он. – Вообще-то я думал его освободить…</p>
<p>
– О! – женщина округлила глаза и с сомнением протянула: – А ты точно хорошо подумал? И понимаешь, что собираешься сделать? Я просто напомню, что он раб с рождения. Тебе сложно представить, каково это, как, впрочем, и нам с Ниррасом, однако я на таких в свое время насмотрелась. Они совершенно не представляют, что с ней делать, с этой свободой. А тут еще и, представь себе, царский раб для утех. Придется приставлять к нему кого-то, чтоб руководил его действиями, и по сути это выйдет тот же надзиратель. А иначе, уверяю, и пары месяцев не пройдет, как он окажется в одном из публичных домов Эртины. Их владельцы не упустят возможность заполучить себе молодого и красивого бывшего невольника, обладающего столькими умениями.</p>
<p>
Гиллара сделала паузу, вопросительно посмотрев на Аданэя: мол, понял ли он, о чем она толкует. Он, конечно, понял, и ее слова заставили его задуматься. Вильдэрин действительно никогда не был свободен, и неизвестно, как себя на этой свободе поведет и справится ли с ней. Тем более сейчас, пока он оглушен смертью своей любимой повелительницы.</p>
<p>
– Если хочешь знать мое мнение, – продолжила Гиллара, – то лучше подыскать для него доброго и благородного господина из богатого дома. Ну или госпожу. Это должно быть такое место, где ему будет спокойно и уютно, где он сможет вести привычную жизнь, где хозяева будут о нем заботиться, а он станет радовать их своей красотой. Где он оттает и снова начнет улыбаться.</p>
<p>
Слова женщины звучали разумно. Хотя, пожалуй, можно было бы оставить Вильдэрина и здесь, во дворце… Или нельзя? Наверняка тут ему все напоминает о Лиммене и, будто этого мало, еще и бывший то ли слуга, то ли друг, которого юноша считает предателем, превратился теперь в его царя и господина.</p>
<p>
– Я попробую выяснить у Вильдэрина, чего хочет он сам… – пробормотал Аданэй.</p>
<p>
Ниррас издал раздраженный стон и закатил глаза, а Гиллара закивала.</p>
<p>
– И правда, спроси его. И если что, если он захочет уехать в другой дом, то я подскажу тебе нескольких господ, которых считаю добрейшими и достойнейшими вельможами. Право, мне всегда так тяжело видеть боль юных людей! Особенно с тех пор, как погибла моя Ли-ли… Ведь в юности надо радоваться жизни, а не плакать и не убивать себя!</p>
<p>
– Ли-ли умерла? – в изумлении переспросил Аданэй, подавшись вперед.</p>
<p>
– Ах, да, ты же знал ее, бедняжку… – Гиллара часто-часто заморгала, ее глаза увлажнились, и по щеке сползла одинокая слеза. – Погибла, да. Бросилась вниз с лестничного пролета, моя девочка. Она сильно терзалась из-за чего-то, но мне так и не удалось выяснить причину… Никогда себе не прощу!</p>
