— Ваше высокопревосходительство, я бы мог ответить потоком слов, но ограничусь лишь двумя: мы наёмники.

— Что могут сделать с нами русские, в случае добровольной сдачи в плен и в случае пленения в бою?

— Всё, что дозволено делать с разбойниками — от отпуска на свободу до казни на месте. Но думаю, большинство ждёт каторга, хотя руководство ждут всякие интересные варианты.

— Последнее что я бы себе желал, это быть повешенным на суку. — пробормотал генерал и повернулся к военному прокурору:

— Чем нам угрожает разрыв контракта с нашей стороны?

— Ваше высокопревосходительство, готовясь к нынешнему разговору, мы с начальником правового управления, в обществе лучших своих специалистов, по букве разобрали типовой контракт, который мы все подписали.

— И к какому выводу вы пришли?

— Ваша светлость, выяснилось, что все мы продали себя в самое настоящее рабство. Освободиться от контракта мы можем в нескольких чётко оговоренных случаях, а именно: смерть или тяжёлое увечье, не дающее возможности выполнять контрактные обязательства.

— Это не тот вариант, о котором мы все мечтаем.

— Второй случай это попадание в плен в условиях невозможности вести бой.

— Хм… Тут есть над чем подумать, но продолжайте.

— Третье: мы выплачиваем неустойку у размере полугодового жалованья, хотя я думаю, что скорее нас ожидает долговая тюрьма. И наконец, наниматель по своим причинам разрывает с нами отношения.

— Это всё?

— Всё, ваша светлость.

— Кто-то хочет дополнить?

Молчание.

— В таком случае совещание закрыто. Прошу задержаться начальников разведки, контрразведки и военной полиции, остальные свободны.

Три полковника передвинулись ближе к генеральскому столу, и замерли, всем своим видом изображая напряжённое внимание.

— Что нужно делать по линии контрразведки и военной полиции, я думаю, ясно. Сейчас вы, господа, выйдете и продиктуете моему секретарю всё, что требуется для поддержания железного порядка в армии. Не упустите даже ничтожной мелочи, поскольку любая ошибка грозит нам с вами смертью. Я подпишу любые драконовские меры, а ваша задача — вовремя вскрыть и в зародыше задавить любой не то что бунт, а попытку невыполнения прямого указания командира или начальника. Идите, господа.

Двое встали и отсалютовав генералу вышли.

— Вот что полковник Дулиттл. — сказал генерал — В течение этого дня вы должны дать мне направления, где сосредоточены самые устойчивые русские соединения и характеристики на всех русских офицеров в ранге от начальника штаба дивизии до командующего. Это первое. Мне нужны три ваших подчинённых, старших офицеров, свободно владеющих русским языком и верных короне на уровне безусловного инстинкта. Офицеров я жду через три часа.

Когда дверь закрылась, генерал поднял трубку телефона:

— Майор, передайте начальнику штаба, что я жду его через полчаса с полной картиной расположения наших, союзных и русских войск.

И положил трубку.

[1] Либрокубикуларист — человек, который любит читать в постели.

[2]Факсимиле (от лат. fac simile — букв. «делай подобное») — воспроизведение любого графического оригинала — рукописи, рисунка, чертежа, гравюры, подписи, монограммы — передающее его вполне точно, со всеми подробностями.

Александра одолело любопытство: что из себя представляют мужья столь активных дам, и после очередного совещания он попросил задержаться подполковника Горбунова, заместителя начальника разведотдела и капитана Нестерова, начальника отдела авиационного вооружения.

— Господа, разговор у нас будет приватный и очень личный. Вчера, когда я заселился в квартиру, меня посетили ваши супруги, поздравляли с новосельем. Так как визит не был запланирован, пришлось потчевать, так сказать, самодельным угощением. Зато дамы увидели генерала в полевом мундире, орденских планках и в кухонном фартуке.

Офицеры улыбнулись, оценив шутку начальника, но взгляды выдавали напряжение: ненужная активность женщин может дурно сказаться на репутации их мужей.

— Впрочем, поговорить я хочу о другом: в преддверии сражения нам предстоит большая подготовительная работа. В частности, мне пришло в голову, что автоматические карабины, состоящие на вооружении разведывательных подразделений, следует модернизировать.

— Что вы имеете в виду, ваше сиятельство? — сделал стойку подполковник Горбунов.

— Я полагаю, что деревянный приклад на автомате весьма хорош в рукопашном бою, но довольно неудобен при посадке в транспорт и при скрытном перемещении.

— Соглашусь. Хотя по сравнению с карабином, и уж тем более пехотной винтовкой системы Мосина автомат выглядит миниатюрным. Но что вы хотите предложить взамен?

— Довольно простую вещь: складной приклад. Полагаю, что для капитана Нестерова не составит большого труда заменить постоянные приклады на складные. — Александр достал из коробки два небольших деревянных макета автоматов со складными прикладами: деревянным и рамочным из проволоки — Что скажете, Андрей Андреевич?

Офицеры взяли макеты и повертели в руках, внимательно разглядывая.

— Задача не представляется мне трудной, тем более что складное оружие и в разведке и для вооружения техников и связистов предпочтительнее. Единственная сложность заключается в том, что следует сохранить прочность изделия не увеличить его вес сверх допустимого.

— Что же, Андрей Андреевич, теперь дело за инженерными расчётами, то есть всё в рамках вашей компетенции. Кстати я бы подумал над установкой на автомат пистолетной рукояти, и тут вам, господа, придётся поработать вместе.

— Понимаю, ваше сиятельство: форма, расположение и иные детали.

— Если позволите замечание — подал голос подполковник — я бы предложил подумать о размещении штыка.

— Думаю, что тут уместнее будет штык-нож.

— Да-да, ваше сиятельство, штык-нож вещь универсальная.

— Вот и подумайте о простом, надёжном и удобном креплении, форме клинка и рукоятки.

Офицеры ушли, Александру осталось лишь грустно вздохнуть: у достойных, умных, волевых и целеустремлённых офицеров оказались такие… легкомысленные жены. Старая как мир, но от того не менее грустная коллизия.

Тревожные известия приехали вместе с очередным почтовым дирижаблем, доставившим свежие столичные газеты. Впрочем, основные новости Александру сообщил руководитель пресс-службы маньчжурской войсковой группировки, Емельянов Сидор Илларионович.

В европейской части России набирала обороты земельная реформа: правительство вспомнило обещание, данное во время революции 1905 года и начало передавать крестьянам земли помещиков, особенно дурно управляемые или совсем заброшенные, а таковых было довольно много. При этом крестьян старались склонить к организации латифундии по примеру сибирских латифундий «Полярной звезды». Но неожиданно возникло мощное противодействие со стороны одного из государственных министерств — Русской православной церкви. Иерархи на инициативы власти не произносили ни слова возражения, но нижестоящий клир настраивали на сопротивление. И уже в сельских храмах местные попы настраивали крестьян против латифундий, и вообще против власти. Внезапно по стране и кое-где среди нижних чинов армии и полиции поползли слухи, что царь не настоящий, что Алексей Николаевич, сын невинно убиенного Николая Второго чудесным образом выжил, и скоро вернётся в Россию. Уже доподлинно известно, что государь Алексей выдаст каждому крестьянину по двадцать десятин угожей земли, а той что похуже, то и больше.

Крестьяне спрашивали у священников, правдивы ли слухи, но лишь немногие из тех отвечали честно: нет в России столько пахотной земли. Остальные отвечали уклончиво, и при желании можно было понять, что да, скоро каждому крестьянину привалит эдакое богатство.

Александру эти поповские штучки были отлично известны из будущего: церковь первой предала отрекшегося Николашку, потом гадила Советской власти, колокольным благовестом встречала фашистов, а когда Советский Союз самораспустился, первым делом занялась завозом в страну алкоголя и табака.