– А мне прошу советов не давать, – заранее отрезал Влад.

– Совсем? – Локс красиво и стремительно сел на диванчик. Влад отодвинулся, как от заразного. Вдруг лизаться полезет?

«Я тебе не Смит. Так двину, улетишь».

– Только по делу. Меня послали тут отметиться, девок мне даром не надо, а тебя и подавно. Вот, исходя из этого, давай меня лечи, а то я мрачен и жесток – так говорит политпсихолог. Задача ясна?

– Яснее некуда. – Локс вольготно развалился, забросив ногу за ногу. Подняв лицо, он словно рисовал круги; его тонкие ноздри раздувались. При этом Локс цепко разглядывал Влада.

– Ты в самом деле капитан? – прорвало Сокола.

– Угу. Разве не заметно?

– Никак. Ни что капитан, ни что терапевт. Кроме массажа и танцев ты что-нибудь можешь?

– Косметику накладывать, – пропел безнравственный житель Cathous’а.

– Секес! – фыркнула Лава-Лава.

– Иди ко мне. – Вдобавок Локс позвал её жестом. Она подбежала, как кошка к кормушке, расположилась на ковре у диванчика и охотно дала себя гладить.

– Ты слышал? Лечить – меня, но без рук, на расстоянии трёх метров.

– Без толку, и напрягаться зря не стану, – насладившись видом Влада, Локс посвятил себя Лава-Лаве. Та мурлыкала и жмурилась. – То, что вы нетерпимый, я знал давно. Это не лечится, живите так. Мрачен и жесток… ну-ка, повернись… мрак и жестокость – ваши козыри, товарищ капитан. Светлым и добрым не дают Крылатых Звёзд.

– Чего же ты припёрся, если знал заранее?

– Полюбоваться. Думал, вы мне понравитесь.

– Ну и?..

– Я ошибался.

– Видал? – обернулся Влад к упоённому Вальтеру. – Каков, а?.. На вашей западной культуре вырастают дивные грибочки! Опёнки ли, поганки – не укусишь, не поймёшь. Воображаю, как он капитанские погоны получил!..

Локс запустил ловкую руку под блузу Лава-Лавы; девушка не противилась, лишь вытянулась и слабо поскуливала, изгибаясь в талии.

– Вы даже вообразить себе не сможете, у вас фантазии не хватит. Секес вам чужд, ваш мозг посвящён боевому искусству. Политпсихолог – кретин; зачем он вас сюда послал? Толку не будет, вы только расстроитесь.

– Вальтер, я ему завидую. Мать моя! никуда не выходить, жить в шалмане, ни шиша не делать, получать паёк из ресторана и очередные звания. Мы! там! из боёв не вылезаем, гробимся, а он! тут! в атласной рубашечке!.. У кого-то прицел в глазах стоит, а он в щекотке упражняется!

Лава-Лава теряла дыхание. Подонок Локс сладко терзал её чувствительные точки, заставляя напрягаться от мучительных желаний, а Ракитин вот-вот кинется на Локса с кулаками! В жар и в холод! А-а-а, ради этого стоило задержаться…

– …и этого – его! – мы защищаем, чтоб он процветал, как собачья губа!

– Чья губа? – Пальцы Локса замерли. В отличие от официантки, он оставался полностью спокоен и сосредоточен. Лава-Лава нетерпеливо повела телом, чтоб спичка коснулась бензина.

– Гриб! в скаредном месте растёт!

– А… Но чем моя рубашка вам не угодила? Цвет, блеск не тот? В следующий раз скажите, что мне надевать, на что конкретно вас срывает. Чтобы снесло с катушек...

– Локс…

– Замри, мгновенье, ты прекрасно. Оттяни момент, тссс.

– Следующего раза – не будет! – Влад решительно встал.

– Чудесно, мы и без вас в шалмане проживём. Правда, Лава?

– Локс… Ну же…

– Не дёргайся. Капитан, ваша нетерпимость – свидетельство сложного психологического конфликта. Вы в разладе со своим внутренним миром; это проявляется во враждебности ко всему необычному. Своего рода cultural disconnect 3, который вы стремитесь преодолеть путём отторжения, даже агрессии. Это приносит временное облегчение, поскольку ненависть самодостаточна и даёт ощущение силы…

– Полезное ощущение, скажу я тебе. Оно помогает долбить сириан. Когда они налетают на нашу колонию, крадут и режут людей или подстерегают транспорт – мы с нашей агрессией взлетаем и даём им прикурить. Посмотрел бы ты на сириан, голубок – и перестал бы лекции читать о том, что ненависть вредна.

– А вы их видели – сириан? Хоть одного? – оживился Локс, вновь придержав порыв Лава-Лавы. – Вблизи, живьём?..

– Когда я их увижу, смотреть будет не на что. И тебя бы век не видать! Звание тебе – как свинье ботинки. Проституй ты, вот кто.

– Меня по-всякому зовут; не привыкать.

Вальтер метался умом и глазами – от кипящего диалога двух капитанов к вздымавшейся груди девицы и ткани, натянувшейся на её сосках.

– Желание клиента – закон для проституя. – Локс парой движений ладонью остудил Лава-Лаву, по крайней мере до способности соображать. – Я вам с запасом обеспечу, чтобы впредь не встречаться. Вашу карточку, пожалуйста!

Отрывая от ленты марку за маркой, он смачно прихлопывал их к карте.

– Вот. Вот. И вот. Пяти хватит? Прощайте.

– Влад, глупо оставлять заказанное. Я не доел.

– Заверните обер-лейтенанту его пирожные!!

Осоловевшая Лава-Лава, путаясь в собственных руках, принялась упаковывать кондитерские изделия.

– Детка, оставь себе коврижку, которую кусала. Сокол угощает. Водку я сам заберу. – Вальтер слил рюмку назад в пузырёк. – Влад, ты будешь?.. Может, позволишь? Спасибо, камрад. – Под испепеляющим взглядом Влада он хлестнул залпом из горлышка все сто пятьдесят граммов, понюхал дарственную коврижку и пояснил извиняющимся тоном: – Всё равно нам две недели не летать!

* * *

Табун овечек удалился на почтительное расстояние, за угол. Как жалко! всё так быстро кончилось…

– Я щёлкнула их телефоном в глазок, когда все отбежали, – шёпотом похвасталась Джи Роме. – Смотри, что получились.

– Ты сдурела, – тихо процедила Рома, вырывая телефон. – Приват! Ещё кому покажешь – стукнут Маме. Разжалуют, вылетишь в солдатский дом отдыха… Где тут стирание?.. Сотри мигом, чтоб никто не видел.

Но когда мимо тащилась Лава-Лава, Рома изящно цапнула с подноса мятую салфетку и занюхала:

– М-м-м, пот Сокола. Хоть что-то на память оставлю.

Её запястье сжала рука бесшумно подкравшегося Локса. Брюнет негромко произнёс:

– Дай сюда.

– Иди ты, Локс!..

– Хочешь пострадать? Организую.

Холодный тон желтоглазого сулил большие неприятности. Рома сдалась.

* * *

– Надо рассказать ребятам! – охмелев, шумел Вальтер на обратном пути. – Теперь могу спокойно заявить: «Встретился с Локсом, пообщался». Конечно, я буду рассказывать не всё…

– Лучше вообще молчи. Тем более – с кем ходил и зачем. Меня бесит одно сравнение с ним в чине!

– Камрад, я прошу, перестань страдать! Выдумал себе заботу: «У деликата столько же звёзд на погонах!» Стоит ли впадать в патетическое состояние и прокачивать weltschmertz 4 из-за того, что у вас одинаковые звания?.. Он тоже нужен!

– Кому?!

– Без овец и Локса на базе воцарится озлобление, всякие мерзости и неуставные отношения. Они смягчают эмоциональный климат. Наконец, согласись: он по-своему уникальный тип!

Влад быстро огляделся. Они находились на Востоке базы. Тихий, безлюдный коридор.

– Смирно! Упал – отжался, двадцать раз.

* * *

– Товарищ генерал-майор, он посетил терапию.

– Слава тебе, господи. А я думал – взорвётся и нахулиганит там.

– Даже очень активно посетил. – Политпсихолог в задумчивости вертел в руке карточку Ракитина. – Пять раз заходил на цель.

– Вот чего ему не хватало! Запиши: Ракитина поощрять секесом за каждый удачный вылет.

– Так и другие потребуют, наравне с ним.

– Пусть сперва научатся стрелять как он. Если этот стимул их подстегнёт, в месяц перебьём все дрейферы. А кстати – он с одной нежился или менял девчонок?.. Ну-ка, ну-ка, погляди там!

– Попробуем. – Политпсихолог достал карманный сканер, соединил его с телефоном и под паролем вошёл в список персонала. Красный луч скользнул по штриховым полоскам.