– Могу себе представить. Где-то среди других нот ты потеряла свое форте. Тебе нравится заботиться о людях, верно?

Улыбка Мэг сделалась шире. Он и не догадывался, как приблизился к правде.

– Эти пряники просто восхитительны. Большое тебе спасибо, Чарльз.

– Это тоже новость. Я ни разу не видел, чтобы ты так ела. Здесь лежали четыре пряника. По два каждому. Заметь, я не съел ни одного!

Мэг разразилась смехом, отломила половину от последнего пряника и протянула его Чарльзу.

– Извини, Чарльз. Правда, тебе же на пользу.

– С какой стати все так волнуются о моем весе? Я же не волнуюсь!

– Что ж, в таком случае все в порядке. Чарльз сделал вид, что изумлен до крайности.

– А вот и другая перемена! Ты была среди тех, кто третировал меня в прошлом. Употребляла слова, которых не понимала: например, холестерин и цирроз! Выкладывай, что с тобой приключилось.

Мэг не собиралась делиться своими новостями ни с одной живой душой. Но все равно когда-нибудь Чарльз обо всем узнает, так почему бы не сейчас?

Она сказала совершенно спокойно:

– Я беременна. Может такое произойти?

Он остолбенел. Если прежде он удивлялся, то теперь все было иначе: он застыл, не желая никак реагировать на известие.

Мэг улыбнулась.

– Все в порядке, Чарльз. Действительно. У меня все абсолютно хорошо. Дело в том… что несколько позже мне, вероятно, придется уехать на некоторое время, и я хочу, чтобы ты знал почему.

Он вздохнул лишь один раз. Все, что смог сказать, свелось к восклицанию:

– Господи Всемогущий! Мэг предложила:

– Выпей еще кофе. А если тебе необходимо, то в шкафу есть бренди.

Чарльз мгновенно встал и взял бутылку с бренди, добавив в кофе изрядную порцию. Мэг произнесла:

– В действительности меня тревожит то, что ты пьешь, Чарльз. И я знаю совершенно точно, что означает термин цирроз. А также холестерин.

– О Господи! – ответил он и затем добавил: – Ты собираешься еще что-нибудь добавить?

– А что ты хочешь знать?

– Не уверен. Знаю, что ты всегда была неравнодушна к Питеру Сноу…

– Откуда ты это знаешь?

Это замечание вывело ее из состояния спокойствия.

– Ну, множество признаков. Я же знаю тебя очень хорошо, Мэг. Десять лет, не так ли?

Она не отрываясь смотрела на него, затем кивнула:

– Верно. Что ж, в таком случае ты знаешь абсолютно все.

Чарльз ответил ей столь же неотрывным взглядом.

– А он знает?

– Об этом не знает никто, кроме моего адвоката и тебя.

– Твоего адвоката?

– Я сделала остановку в Плимуте, чтобы изменить завещание.

– Господи всемогущий! – вновь проговорил он, на этот раз более эмоционально. – Ты действительно изменилась. Однако… Я понимаю почему.

Чарльз глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла, удерживая кофе в своих мясистых руках.

– Что ж, не знаю, что и сказать. Благодарю Бога, что ты в порядке. В печати была информация, пока ты отсутствовала. Тело какого-то лунатика-насильника было выброшено на берег в Корнуолле. Может быть, не совсем кстати, но почему-то пришло в голову…

– Он изнасиловал мою сестру.

Чарльз вновь не отрываясь посмотрел на нее.

– Боже мой!

В маленькой комнатке воцарилась странная товарищеская атмосфера. Мимо прошел поезд, сотрясая их обоих.

Мэг сказала:

– Есть только одно затруднение, в том, что касается этого ребенка. Не хочу, чтобы Питер или Миранда знали о нем.

– О, это может оказаться довольно трудным.

– Да. Она все еще хочет навещать меня. И захочет, чтобы я навещала ее.

– Как же ты собираешься справиться с этой проблемой?

– Пока не знаю. Может быть, я куда-нибудь уеду. Ты будешь присылать мне материалы?

– Конечно. Мэг улыбнулась.

– В таком случае этот вопрос уже решен.

– Временно. Но наверняка тебе потребуется нечто гораздо более длительное. До конца твоей жизни.

– Достаточно на день один… – набожно процитировала Мэг.

– Настоящая чепуха. Все равно что сказать: не переходи моста, пока не подойдешь к нему. А что, если там нет моста? Едва ли отыщется каноэ, спрятанное где-нибудь под деревьями.

Мэг снова рассмеялась.

– О, я так рада видеть тебя, Чарльз. И… признательна, что ты не шокирован. Понимаешь, это же почти инцест.

Он не пытался отрицать.

– Подумать только, ты, и… Несмотря на свои рыжие волосы, ты такая… такая… уравновешенная!

– Я родилась под знаком Весов. Но это ничего не значит. Миранда тоже родилась под этим знаком, ведь о ней не скажешь, что она уравновешенная.

Чарльз проницательно отметил:

– Разумеется, вы уравновешиваете друг друга. Вам следовало бы выйти замуж за братьев и жить по соседству. Миранда могла бы уезжать на какое-то время и давать свои театральные представления, а ты бы вела хозяйство.

– Звучит волнующе.

Все три подбородка Чарльза задрожали от изумления.

– Вот и еще одна новая черта. Прежняя Мэг полностью бы наслаждалась подобной жизнью, а новая Мэг уже не так в этом уверена.

Мэг поднялась и отряхнула крошки со своего растянутого свитера. Затем подошла к окну и стала смотреть на тот же открывающийся взору вид пригорода.

– Я научилась откладывать серьезные размышления на более позднее время, Чарльз. Однако я знаю, что за пределами этого магического круга находится множество трудностей, осложнений, может быть, даже тягот. Мне следовало бы опасаться того, в какой мир я принесу своего ребенка. Как я буду его содержать…

Жестом руки она остановила его, когда он попытался ее прервать.

– Все хорошо, я не испугана. Меня также не волнует эта трудная периферия. Потому что… о, Чарльз, знаю, что это сумасшествие, но понимаешь, я всегда любила Питера Сноу. А теперь у меня есть его ребенок. – Она обернулась, и ее бледное лицо покрылось румянцем. – Чарльз, ничто прежде меня так не волновало! Когда Миранда пускала пузыри по поводу участия в спектакле, я чувствовала себя… посторонней. Даже когда мы были детьми, я никогда не испытывала подобного волнения перед развязыванием рождественского чулка с подарками. Но это… О Боже мой, Чарльз. Я могу взорваться от возбуждения.

Он смотрел на нее некоторое время, затем с обычным трудом выбрался из своего кресла и широко раскрыл руки. Мэг подбежала и крепко обняла Чарльза, смеясь как ребенок. А он, нежно покачивая ее из стороны в сторону, справедливо отметил, что рыжие волосы выскользнули из-под ленты и разлетелись по его лицу.

Чарльз собирался пригласить Мэг на ленч. Но Мэг знала, что по выходным он обычно навещает мать, и поскольку миссис Ковак находилась в частной клинике за городом, то, поблагодарив, она отпустила его довольно быстро. В этом также было нечто новое: обычно Чарльз определял время своих приездов и отъездов. На этот раз приехать решил он, но она совершенно определенно назвала время его отъезда. Мэг улыбалась этой мысли, пока переодевалась в более респектабельный наряд и затем отправилась за покупками. Роль, которую играл Чарльз, всегда была очевидна – роль босса. Разумеется, они иногда вместе обедали, но только для того, чтобы заодно обсудить рабочие вопросы. Мэг знала, что Чарльз считал ее своей протеже, однако он не акцентировал внимание на этом обстоятельстве. Из разговоров с миссис Ковак Мэг знала, что Чарльз потерял большинство своих друзей во время вторжения русских в Венгрию в 1956 году и с тех пор был очень осторожен в установлении близких отношений с кем бы то ни было.

В местном супермаркете она наполнила тележку до самого верха, удивляясь, что сумела отыскать такие редкие продукты, как маринованные персики и французский соус. Когда она подошла к стоянке машин, холод пробрал ее до костей; в Кихоле погода была гораздо мягче. Она положила покупки в багажник, закрыла машину и вновь быстро пошла по Килбурн-стрит. Она зашла в бюро путешествий. Ее отражение улыбнулось ей в зеркальном окне; Мэг приняла серьезный вид. Похоже в последнее время она все время улыбается и, вероятно, выглядит полной идиоткой.