Глядя на Эми зачарованным взглядом, девушка спросила:

– Вы и есть та актриса, которая замужем за парнем, похожим на Тирона Пауэра?

Силясь улыбнуться, Эми проворковала:

– Да.

– Это очень романтическая профессия, не так ли? – Оставив тележку и внимательно посмотрев на лежащих малышек, девушка промолвила: – И вам придется забросить свою карьеру из-за этих крошек?

– Забросить? Я и не думаю расставаться со сценой. – Дотронувшись одной рукой до горла, а другой до лба, Эми отчеканила: – Представление должно продолжаться.

Лицо девушки сразу стало очень серьезным.

– Тогда вам придется отослать их куда-нибудь. Вы готовы к этому?

– Отослать? – переспросила Эми, тут же подумав о любой перспективе сбагрить своих детей какой-нибудь няньке.

– Необходимо их отослать отсюда. Если вы не хотите ехать вместе с ними, их нужно отослать. Здесь их держать никто не будет. Сами понимаете. Время военное. – Она перевела взгляд с детской кроватки на Эми. – И кормить их тоже никто не станет. Поэтому вам просто необходимо подыскать надежное место, чтобы за ними присматривал человек, знающий толк в воспитании детей.

Встретив глазами оценивающий взгляд девушки, Эми ответила:

– Я думаю, что смогу найти такого человека. Правда, жаль, что ты не живешь в деревне.

– Но у меня в деревне живет тетка, и она работает нянькой. Сидит с детьми какой-то определенный промежуток времени.

– Она ухаживает за детьми?

– Нет, – ответила девушка, в голосе которой почти прозвучала насмешка. – Она получила официальное разрешение размещать у себя в доме на постой нуждающихся в этом людей. У нее имеется даже приветственное письмо с поздравлением за оказанную в военное время необходимую помощь.

– И сейчас она тоже продолжает принимать у себя нуждающихся? – шепотом спросила Эми.

Она присела на кровать, стараясь не замечать острой ноющей боли, и натянуто улыбнулась.

– Конечно же, ты права. Мы ездим со своими спектаклями по разным городам и… Да, ты права, дети должны занимать в жизни первостепенное место. Нечего их таскать за собою. – Снова встретившись с черными глазами девушки, Эми, опять схватившись за голову, промолвила: – О Господи! Господи! Даже не знаю, что и думать.

– Вам плохо? Послушайте, я сейчас отнесу ваших детей вниз, в детскую, после чего дам вам адрес моей тетушки. Она живет в местечке Кихол, которое находится недалеко от Лэндс-Энд. Там о ваших детках хорошо позаботятся. А в любой выходной день и в удобное для вас время вы сможете приехать проведать своих крошек.

Глядя сквозь пальцы на девушку, ловко разворачивавшую в дверях кроватки с детьми, Эми подумала о том, что это будет замечательно – ездить по выходным дням на морское побережье, где заодно можно будет и проведать своих детей. По крайней мере, под этим предлогом можно будет хоть как-то скрыться от ненужных ей встреч с разными людьми. Опустив глаза, она сидела, задумчиво улыбаясь, и думала, что надо попросить Седрика помочь ей устроить детей. Наверное, ему придется по душе эта идея.

Лицо Эми расплылось в улыбке. Быстро привстав, она направилась к тележке с пищей, на которой стояло десять тарелок с салатами. Салаты лежали горками и были украшены тонкими кусочками ветчины. Внезапно она почувствовала дикий голод, и, кроме всего прочего, ей теперь нужно было есть за двоих, поскольку Эми являлась, пожалуй, единственной женщиной в Плимуте, которая родила в этот день сразу двоих детей.

Она с жадностью стала поглощать пищу.

Местечко Кихол представляло собой крошечную деревеньку, разбросанную вокруг небольшого залива к югу от Лэндс-Энд. Гавань была почти со всех сторон замкнута выступающими вперед рукавами мола, под их защитой две маленькие девочки могли плескаться в волнах при небольшом приливе без всякого присмотра, наслаждаясь безмятежным чувством свободы и инстинктивно чувствуя себя частицами всего, что они тут видели и с чем соприкасались.

Миссис Ру, которой дали прозвище миссис Гитлер, просто обожала маленьких детей. Она буквально молилась на них до тех пор, пока они не начинали ходить и разговаривать. Но зато потом, когда дети немножко подрастали, она, как наседка, старалась побыстрее выпустить их из гнезда.

Закончилась война, но Миранде и Мэг так и не нашлось места в жизни театральной труппы «Уэссекские актеры». Эми и Теренс часто навещали девочек зимою и очень редко летом. Эми обучала их плавать, и этот момент запомнился им на всю жизнь. Тетушка Мэгги обучила их чтению и устроила в школу, которую они должны были посещать начиная с пятилетнего возраста. Но в основном девочки проходили жизненные университеты, воспитываясь миссис Гитлер, опекаемые старшими по возрасту девочками, которым платили по шесть пенсов за то, чтобы они присматривали за сестрами, и обдирая коленки об острые скалы залива Ланна, которые затем залечивали соленые и пенистые волны Атлантического океана.

Девочки совершенно не нуждались в каких-либо друзьях, прекрасно дополняя друг друга. Миранда, подобно маленьким, бороздившим волнистую гладь корнуоллским суденышкам, энергично бралась за каждое новое занятие. Мэг же проявляла к делам большое любопытство, но и забывала об осторожности. Ей нравилось смотреть, щупать, узнавать. Она постоянно переворачивала камешки гальки для того, чтобы посмотреть, какие они снизу, каждый раз укладывая их на прежнее место – в такое положение, в каком они лежали до того, как она нашла их.

Миранда, несмотря на то, что понимала свою сестру, часто подсмеивалась над щепетильностью Мэг.

– Тебе следует класть эти камешки именно так, как они лежали до того, – объяснила она сестре, как будто бы та сама не знала, зачем она так поступает, – потому что по этой стороне легче ходить босиком.

Мэг, ступая ногой по гладким камешкам, кивала сестре в знак своего согласия. Девочки часто читали мысли друг друга на расстоянии. Поэтому они, даже не произнося ничего вслух, отлично понимали друг друга.

Стены гавани круто уходили вниз. Лодки были привязаны к вбитым наверху металлическим рельсам длинными канатами, некоторые из которых были даже намотаны на колесные блоки. Во время приливов мужчины часто прибегали к помощи таких шкивов, чтобы, не спускаясь по ступенькам, можно было попасть на борт собственного судна. Порой происходили и несчастные случаи, и Мэг старалась не смотреть, как люди спускаются по канату. А Миранда не могла отказать себе в удовольствии понаблюдать за этим, страстно желая когда-нибудь тоже попробовать так спуститься.

Как-то Теренс и Эми, пробыв в деревне вместе с дочками больше недели, известили их о том, что теперь им предстоит учиться в школе-интернате. Они познакомили их с правилами поведения, согласно которым предписывалось постоянно ходить обутыми, за едой сидеть за столом, держа в одной руке вилку, а в другой ножик, и вести культурную беседу. Тетя Мэгги уже и раньше говорила им о школе и уверяла девочек, что они непременно станут примерными ученицами, поскольку уже научились писать свои имена и читать написанные в рифму стихотворения. И кроме всего прочего, девочки очень радовались, что они остаются вместе. Им было больно слушать Эми, которая время от времени напоминала о том, что скоро они навсегда расстанутся с Кихолом. Навсегда.

Стоя на берегу гавани и глядя на плещущие волны залива, Миранда, давая волю своему воображению, представляла себя актрисой, такой же, как ее мама.

– Прощай, прощай навеки, – шептала она, бессознательно прижимая ладонь к своему сердцу.

Вдруг за ее спиной раздался голос:

– Ты и есть тот маленький Головастик?

Голос был совсем незнакомым. Подняв глаза, она увидела мальчика, который, судя по всему, был нездешним. На нем была рубашка с закрытым воротом и шорты цвета хаки; один глаз был прикрыт длинной черной челкой.

Девочка, продолжая смотреть на море, ответила:

– Не твоего ума дело.

Он был не прав. Никакой она не Головастик. Она была одной из Головастиков – двойняшек. На это мальчик ответил: