– Рождество уже кончилось. Он покачал головой.

– Совсем нет. Когда появится новый ребенок, я ведь уже не буду самым маленьким! Я не хочу нового малыша!

– А, я знаю! – Миранда схватила его и едва не зарыдала сама.

Мэг заметила:

– Ты будешь как Кэти. Начнешь присматривать за малышом, и тебе начнет это нравиться.

Кэти кивнула, но Себу все равно было неуютно.

– Где Питер? – возгласил он, внезапно возжелав видеть обоих родителей.

– Он в мастерской, миленький. А дверь должна быть заперта, так что пойди и постучи.

Миранда знала, что мастерская Питера – святая святых, но она кивнула.

И только когда Себ снова спустился вниз, волоча за собой одеяло, они узнали, что Питера нет дома.

– Дверь не заперта, а в мастерской пусто!

Мэг приняла это к сведению. Миранда отправилась прилечь, Кэти и Алекс решили еще прогуляться, а Себ со своим одеялом потащился наверх «ждать папочку».

Мэг днем поднялась в мастерскую и обнаружила, что мальчик примостился у окна. Она не была здесь с того дня десять лет назад, когда Питер так внезапно и необъяснимо разозлился на нее. Комната выглядела неузнаваемо. Крыша была перекрыта, и вместо застекленного верха свет теперь проникал через окна. На мольберте был холст, покрытый простыней. Другие незаконченные работы стояли вдоль стен – недописанный портрет Билли Мейджера, несколько зарисовок спасательной команды судна «Царь Соломон».

– Я, пожалуй, спущусь вниз, тетя Мэг. – Себ покончил со своим какао и поднялся. Когда он направился к лестнице, его одеяло зацепилось за мольберт, простыня сползла, и на холсте полыхнуло оранжевой краской.

– Правильно. Пошли, Себ. Давай устроим тебе постель в гостиной и посмотрим телевизор, ладно?

Он прошествовал впереди нее по ступенькам, а она обернулась и поправила простыню. Это ее волосы, словно сполохи света, окружали маленькое таинственное лицо. Он нашел ее портрет. Он хочет переделать его, переписать или доработать? Разве узнаешь? Она последовала за Себастьяном, пытаясь уверить себя, что это ничего не значит. Но это не помогло, потому что домой вернулся Питер и сообщил, что он ходил в Сент-Айвс.

И вот после того, как они ездили в Пензанс покупать ребятишкам обувь, она стала придумывать повод для своего отъезда. Они с Мирандой забрали кофе в гостиную, пока Питер с Алексом мыли тарелки после ужина, Миранда была очень тиха после возвращения домой, и Мэг забеспокоилась, уж не подхватила ли она, как и Себ, простуду. Ну, простуда там или не простуда, а просто ей надо возвращаться в Килбурн.

– Сестренка, с тобой все в порядке? – начала она прощупывать почву, пока Миранда со стонами устраивалась в одном из кресел.

– Разумеется, в порядке! – Миранда метнула на нее почти злобный взгляд. – Какого черта должно быть иначе? Это все проклятый стул! Твоя беда, Мэг, в том, что ты считаешь, что беременность это нечто вроде болезни! Совсем наоборот! Я чувствую себя прекрасно!

Мэг огорченно подумала о всех трудах и заботах, в которых она провела последний месяц.

– Ты необычно спокойна, – заметила она кротко. Но Миранда явно встала на тропу войны.

– Это совсем другое! Я какой-то изгой в этой семье!

Я, словно мячик, скачу между тобой и Питером! Уже десять лет длится эта чушь, и вы оба делаете вид, будто до смерти боитесь взглянуть друг на друга! Это смешно, Мэг!

Мэг была ошарашена.

– Дорогая моя, я совершенно не собираюсь разговаривать в таком тоне. Ты сама сказала, что прошло уже десять лет и все давным-давно позабыто.

– Но ты-то не забыла, правда?

– Миранда. Если ты и впрямь хорошо себя чувствуешь, то я отправлюсь домой. – Мэг определенно не собиралась отклоняться от своего главного намерения. – Именно поэтому я и спрашиваю, как ты себя чувствуешь. И Питер тут ни при чем… И ни при чем тут все остальное…

– Уедешь домой? – Миранда выглядела ошеломленной. – Уедешь домой? Но ты не можешь сейчас! Только не сейчас!

– Приди в себя, сестренка. Будь же благоразумна. День рождения Кэти… Рождество… Одно за другим, одно за другим. Я и так пробыла здесь уже пять недель. У меня есть работа, ты же знаешь. У меня есть свой дом.

– Этот мокрый сарай в Килбурне! Вот что должно быть твоим домом, Мэг. Это твой дом, Мэг! – Внезапно Миранда заплакала. – Ты это знаешь, Мэг. Это был твой дом еще прежде, чем он стал моим, ты принадлежишь этому месту, и мне, и детям, и Питеру…

Мэг снова ужаснулась. Она выскользнула из кресла, чтобы положить свою рыжую голову сестре на плечо.

– Дорогая, что же с тобой творится! Отчего эти слезы? Нет, правда?

Миранда позволила Мэг приподнять себя и беспомощно разрыдалась.

– Я хочу, чтобы ты была здесь. Только будь тут. Пожалуйста. Пожалуйста, Мэг…

Мэг гладила ее, ворковала, уткнувшись в пряди волос сестры. Старая связь между ними давно исчезла, и теперь она уже не могла понять, что мучает ее сестру, но она чувствовала: что-то мучает.

Наконец она откинула голову и посмотрела Миранде в глаза.

– Что произошло? – прямо спросила она.

– Да ничего особенного. Но просто… не думаю, что я одна смогу долго выносить Кила. Это ужасно, да?

– Откровенно говоря, да. Но ты же не одна.

– Нет. Не одна, правда? Если бы я была одна, думаю, я бы давно сбежала.

– Послушай, сестренка. Это плохое время. Середина зимы… ты на сносях…

– Больше ничего не говори! Я знаю, ты собираешься сказать, что уезжаешь!

– Миранда, но ведь я вернусь.

– Но ты останешься на следующую неделю? Только еще на одну неделю?

– Зачем? Дети в понедельник идут в школу. Ты весь день сможешь отдыхать…

– Только еще одну страшную недельку, Бога ради! Ну что, разве тут есть о чем говорить?

Мэг нахмурилась. Тепло от пылающего камина окрасило бледные щеки Миранды в жаркий красный цвет. Она казалась почти раздувшейся. Несмотря на ее отговорки, не было ли тут и в самом деле какой беды?

Мэг медленно произнесла:

– До следующего четверга. Только до следующего четверга.

Миранда обвила руками внезапно обмякшие плечи Мэг.

– Ах, дорогая! Спасибо тебе! Ты мне так нужна! Я тебя так люблю! Ты даже не знаешь… Я так бы хотела, чтобы ты осталась здесь навсегда! Ты могла бы работать и здесь…

– Только до следующего четверга, Миранда. И пообещай, что ты с этим примиришься.

– Обещаю. Обещаю. А ты пообещаешь, что ты останешься. Ну… я знаю, что ты останешься, потому что ты так сказала.

Она откинулась назад, но ее огненно-рыжие волосы переплелись с волосами Мэг, и они обе рассмеялись, потому что не могли сразу распутать их. Мэг это показалось символическим. И довольно пугающим.

Миранда и сама начинала чувствовать, что с ней вновь случилось то, что много лет назад тетя Мегги назвала «состояньицем». Она пыталась делать вид, будто никакого Джона Мередита здесь нет. Потом она пыталась делать вид, что ей и дела нет до того, здесь он или нет. Когда он подстерег ее как-то на слабо освещенной улице морозным вечером и взял за руку – она не почувствовала электрического тока между ними. И когда он сказал:

– Господи Боже, да ведь это судьба. Пойдем со мной в мой дом, – она лишь молча покачала головой.

Он возразил:

– Не занимайся чепухой, ты ведь сама знаешь, что так должно быть.

Тогда она выдохнула имя Мэг, словно заклинание:

– Меня ждет в магазине Мэг. Мэг, моя сестра. Потому что Мэг была лучшей стороной ее собственного «я».

– Тогда завтра утром.

– Я не могу. Дети… У меня же трое детей.

– И скоро будет еще один. – При свете фонарей она увидела, что он улыбнулся, и подумала, что это улыбка тигра. Он опустил руку ей на живот, и даже сквозь пальто она почувствовала его прикосновение. Ведь она говорила лишь о сестре и детях. Но не о муже. Вот он и улыбался.

Но вдруг он стал ужасно серьезен.

– Я приду в бухту Ланна в субботу утром, когда начнется отлив. Это небольшой пляж за гаванью. Тебе нужно только обогнуть мыс.