– Мы должны сообщить в полицию. Внезапно голос ее задрожал.

– Всем тогда станет известно. А потом, дети…

– Это дело полиции, дорогая.

Санитары подкатили Миранду на каталке к машине и вкатили носилки внутрь.

– Выбрось все из головы, дорогая. Просто поправляйся, – сказал Питер.

Затем двери «скорой помощи» закрылись, и машина двинулась в Пензанс.

Операцию сделали утром. После операции Миранда лежала как покойница, присоединенная множеством трубок и проводами к различным аппаратам. Ей полностью удалили матку, и это была самая серьезная операция. Остальные были не столь радикальны. Мэг не отходила от нее, спала в кресле, стоявшем около кровати, всеми силами желая, чтобы она выжила. И только в последний день января, когда Кэти принесла букетик подснежников и первые нарциссы, Миранда, казалось, сама приняла осознанное решение выжить.

Она улыбнулась Кэти и попросила ее поднести понюхать подснежники.

– Я чувствую запах лета, – пробормотала она. Кэти была не в силах сдержаться.

– Тебе уже лучше! Пойду обрадую остальных!

И она бросилась из палаты в комнату для посетителей.

Себастьян был просто счастлив, а Алекс не смог сдержать слез.

– Я думал… я думал, ты можешь умереть, – сквозь всхлипывания проговорил он, пока Миранда гладила его волосы и пыталась успокоить.

– Я тоже так думала, – произнесла Миранда с присущей ей жестокой честностью.

Кэти похлопала Алекса по руке.

– Тогда с нами осталась бы тетя Мэг, – успокоила она брата.

Взгляды Мэг и Миранды встретились, и они улыбнулись друг другу, словно знали все, что необходимо было знать.

– Да, я знаю. Но нам нужны они обе, правда? – сказал Алекс.

– Да. Правильно, – произнесла Мэг.

Джон Мередит, или Джон Стоунхаус, исчез из Кихола. Полиция объявила розыск. Месяца два спустя высокий весенний прилив вынес его тело на берег.

Артур Бауринг, первым объявивший, что в Кихоле не найдется человека, который допустил бы, чтобы подобный монстр дожил до суда, первым во всеуслышание заявил, что это самоубийство.

– Что еще ему оставалось делать? – риторически спросил он, сидя в комнате отдыха в «Костгад». – После того что произошло с миссис Сноу, он понял, что его жизнь не стоит и шиллинга!

В комнате повисла тишина, и прежде, чем она успела стать неловкой, Билли Мейджер сказал:

– О силы небесные, ты отстал от времени, Артур! Уже четыре года, как страна перешла на десятичную денежную систему, и теперь такой монеты, как шиллинг, больше не существует!

Артур принял изменение направления беседы и громогласно заявил:

– В таком случае он не стоит того, чтобы помочиться на него пять раз! Так тебе больше нравится?

Билли, который, как всем известно, в то время страдал слабостью мочевого пузыря, направился в туалет, сопровождаемый взрывами хохота.

Мэг услышала новость с заметным облегчением. На следующий день Миранда должна была возвратиться домой, и она дважды, почти случайно, произнесла:

– Мне хочется, чтобы его нашли прежде, чем я вернусь обратно в Кихол.

Питер намеревался перевести всю семью в Лондон. Найти там квартиру, не слишком удаленную от Килбурна.

– Начнем жить совершенно по-новому, – с воодушевлением говорил он, держа в своих руках ладонь Миранды, как всегда делал во время посещений больницы.

Странно, но она больше не причитала.

– Давай останемся дома. Пожалуйста. Питер. Мне не хочется покидать Рыбную улицу.

– Как скажешь, дорогая.

С той самой ночи все изменилось. В характере Миранды, казалось, проявились некоторые черты Мэг; она заверила Мэг, что у нее больше нет желания вновь покидать Кихол. Другой стала и Мэг; они с Питером больше не спали вместе, но она уже больше не боялась находиться в его обществе. В те первые ужасные дни, когда он рыдал, она прижимала его к себе и успокаивала. Она оказалась поразительно сильной; иногда она поражалась самой себе.

Прежде чем Миранда возвратилась домой, Мэг рассказала Питеру о своих планах.

– Мы провели замечательное время, Питер. Я не жалею об этом. Мне не хотелось бы, чтобы ты сожалел о нем. Именно поэтому это не должно повториться вновь и именно поэтому я собираюсь в ближайшем времени вернуться в Лондон – сразу же, как только Миранда сможет обходиться без моей помощи.

– Как можешь ты пойти на это? Как можем мы положить все под сукно, будто ничего и не было?

Он все еще очень легко расстраивался. Мэг повернулась к нему с некоторой нетерпеливостью, характерной для прежней Миранды.

– А что еще остается делать? Разрушить всем жизнь? В том числе и наши? Потому что мы никогда не должны быть счастливы за их счет! Об этом ты и не подумал, Питер, а ты обязан сделать это.

Мэг гладила на кухне и, взглянув на часы, сказала:

– Через пять минут дети придут из школы. Почему бы тебе не взять их с собой к Миранде? Я хочу привести здесь все в порядок, чтобы завтра иметь возможность побыть с ней. А ты должен вновь приниматься за работу. Пусть все остается как было, Питер. Это единственный путь.

– Я не могу жить без тебя, Мэг! Она сказала насмешливо:

– Разумеется, сможешь! Так же как и я смогу жить без тебя! А у тебя остается Миранда, а она, по крайней мере, моя половина! – Мэг улыбнулась, надеясь вызвать у него ответную улыбку. – Послушай, Питер. Мы с тобой оба художники. Мы не должны будем видеться наедине. Помнишь, как меня потряс вздор Джеральда Скейфа? Так не пойдет.

– Но здесь Миранда не счастлива.

– Миранда изменилась. Она теперь знает, как ей необходимы ты, дети и дом. Теперь все будет иначе.

Он молчал, пока не заметил, что она вновь взглянула на часы. Затем он усмехнулся.

– Ты тоже изменилась. Теперь ты начала командовать!

Мэг рассмеялась, а Питер продолжил:

– Ты назвала себя художником – мне это нравится, Мэг. Помни об этом всегда – ты художник!

Она положила перед собой одну из рубашек Алекса и задумалась над словами Питера. Затем кивнула.

– Да. Конечно, я художник.

Мэг уехала через десять дней после прекращения расследования по делу Джона Мередита. Миранда, крепко прижавшись к сестре, умоляла остаться с ними навсегда. Но Мэг была непреклонной.

– Я вернусь, разумеется. Но мне нужно вернуться домой и заняться работой, Миранда.

– Ты не вернешься. У меня не будет больше детей. Ты не вернешься к нам до следующего Рождества. Да и то неизвестно.

Мэг знала, что Миранда права. Весьма сомнительно, что она проведет следующее Рождество с ними. Она с легкостью солгала:

– Я приеду сюда летом. Мы снова будем плавать вместе. Головастики. Помнишь?

Миранда с грустью проговорила:

– Как я могу забыть!

Внезапно Мэг заключила сестру в объятия.

– Дорогая, постарайся быть счастливой. Ради меня. Я люблю тебя, люблю Питера, люблю ваших детей. Мне очень хочется, чтобы вы были счастливы. Если вы не будете счастливы, то, мне кажется, не будет счастья и у меня.

Миранда посмотрела на сестру.

– Ты согласишься хотя бы на тихую удовлетворенность? Я действительно довольна всем, что имею здесь.

Мэг рассмеялась.

– Да. На это я могу согласиться. Это гораздо надежнее всего остального!

Итак, в конце концов, не так уж страшно оказалось покидать Кихол. Она въехала на подъем и, увидев в зеркале заднего обзора «Проспект Вилла», постаралась не задумываться о том, что произошло.

Мэг остановилась в Плимуте, чтобы увидеться с мистером Брэкнелом. Он отошел от дел в 1970 году, но никому другому она не могла доверить своего поручения.

– Разумеется, я подготовлю для тебя завещание, моя дорогая девочка. Однако тебе следует познакомиться с мистером Пассмором. В конце концов, я не вечен.

– Без вас, мистер Брэкнел, я не могу представить своей жизни.

Мэг улыбнулась, а он учащенно заморгал, потому что, несмотря на рыжие волосы и голубые глаза, в ней было что-то от ее тетки Мэгги.

Мэг кратко рассказала ему о мрачных событиях в Кихоле, а затем она объяснила, почему решила составить завещание.