Но прежде чем он успел нанести удар, произошло нечто странное. Воздух между ними исказился, словно в летний зной над раскалённым камнем. Звуки битвы внезапно стихли, словно кто-то повернул рычаг громкости в невидимом механизме.

А потом пришёл холод — пробирающий до костей, неестественный, словно само дыхание зимы в разгар лета. И вместе с холодом появилась она.

Фигура, возникшая между Железным Ликом и Октавианом, лишь отдалённо напоминала человеческую. Высокая, истощённо-тонкая, с конечностями слишком длинными для человека, она парила над землёй, не касаясь её ногами. Лицо, если это можно было назвать лицом, представляло собой маску из льда и тумана, с глазницами, в которых клубилась вечная тьма.

Банши — полузабытый кошмар, существо из легенд, предвестница смерти и проводница в иной мир.

Железный Лик застыл, узнавая существо из древних манускриптов, которые он изучал в руинах Старого Города. Банши — духи мщения, появляющиеся там, где пролито слишком много крови, где страдание и отчаяние достигают критической массы.

Октавиан, не обладавший знаниями Железного Лика, но инстинктивно чувствующий опасность, атаковал призрачную фигуру. Его меч прошёл сквозь туманное тело, не причинив вреда, словно рассекая дым.

Банши повернула своё безликое лицо к генералу, и на мгновение Железному Лику показалось, что он видит усмешку на том, что должно было быть ртом.

А потом она закричала.

Крик банши невозможно было описать словами человеческого языка. Это был не звук в привычном понимании, а нечто большее — вибрация на уровне самой души, разрушающая не физическую материю, а жизненную силу. Это был вой всех потерянных душ, плач всех матерей над погибшими детьми, стоны всех раненых на полях сражений с начала времён.

Октавиан упал на колени, зажимая уши руками, из которых потекла кровь. Его лицо исказилось от боли, глаза расширились от ужаса. Он пытался кричать, но его крик тонул в сверхъестественном вое банши.

Железный Лик тоже чувствовал воздействие крика, но в гораздо меньшей степени. Маска, каким-то образом, защищала его, фильтруя смертоносные вибрации, превращая их в нечто почти переносимое.

Но он знал, что это временная защита. Банши не остановится, пока не заберёт все души на поле боя — и его в том числе.

Инстинктивно он прижал руку к груди, где под доспехом скрывался ещё один артефакт — маленький медальон с изображением спирали, найденный им в том же склепе, что и Амулет Забытых. Он никогда не использовал его, не зная его назначения, но сохранил, повинуясь интуиции.

И сейчас, в момент смертельной опасности, эта интуиция подсказывала ему, что медальон может быть его единственным шансом.

Выхватив артефакт из-под доспеха, он поднял его перед собой, направив на банши. Медальон засветился зеленоватым светом, реагируя на присутствие потустороннего существа. По поверхности серебра пробежали странные символы, похожие на письмена на стенах Старого Города.

Банши прервала свой крик, повернув безликую голову к артефакту. В её позе читалось нечто похожее на удивление — словно она узнала медальон и была поражена его появлением здесь и сейчас.

— Аль’шат’кха мер’нарет, — слова вырвались из уст Железного Лика раньше, чем он осознал их. Он не знал этого языка, никогда не изучал его, но в этот момент слова сами пришли к нему, словно нашёптанные самим медальоном.

Зеленоватый свет медальона стал ярче, сфокусировавшись в луч, направленный прямо в центр туманной фигуры банши. Призрак издал новый крик — на этот раз не атакующий, а полный боли и отчаяния.

Туман, составлявший её тело, начал закручиваться спиралью, втягиваясь в медальон, словно в воронку. Банши сопротивлялась, пытаясь вырваться из невидимого плена, но сила артефакта была непреодолима.

С последним пронзительным воплем, разнёсшимся эхом по ущелью, банши исчезла, полностью поглощённая медальоном. Артефакт в руке Железного Лика вспыхнул ослепительным зелёным светом, затем потемнел, став почти чёрным, словно обугленным.

Инстинктивно Железный Лик прижал медальон к груди, и в тот момент, когда почерневший металл коснулся его тела, произошло нечто странное. Боль, острая и внезапная, пронзила его, словно тысячи раскалённых игл вонзились в кожу. Медальон, казалось, растворился, впитавшись прямо в плоть, оставив на груди выжженную отметину в форме спирали — точную копию символа на артефакте.

Когда боль утихла, Железный Лик почувствовал странное изменение. Как будто что-то внутри него сдвинулось, перестроилось, стало иным. Он чувствовал новую силу, текущую по венам, силу, которая была не просто его собственной, но и чем-то… другим. Словно часть сущности банши перешла к нему, интегрировалась в его тело и разум.

Октавиан, всё ещё находившийся на коленях после крика банши, смотрел на него с суеверным ужасом.

— Демон, — прошептал он, с трудом поднимаясь на ноги. — Ты не человек. Ты — нечто большее… или меньшее.

Железный Лик не ответил. Он чувствовал странную отстранённость, словно наблюдал за происходящим со стороны. Маска на его лице пульсировала, синхронизируясь с новой силой внутри него.

Октавиан, видя изменения в своём противнике, понял, что проиграл не просто сражение, а нечто большее. Он поднял меч в последнем жесте дефиации.

— Убей меня, если сможешь, чудовище, — произнёс он. — Но знай, что Империя пришлёт других. И других. И других. Пока от твоего Легиона не останется даже воспоминаний.

Железный Лик медленно поднял руку, и к удивлению генерала, не атаковал, а просто положил ладонь ему на плечо. Прикосновение было холодным, пробирающим до костей, словно рука мертвеца.

— Я не убью тебя, — голос Железного Лика звучал странно — глубже, с эхом, которое, казалось, приходило из далёкого места. — Ты вернёшься в Каскадию. Расскажешь о том, что видел здесь. О том, что ждёт любого, кто попытается повторить твою ошибку.

Октавиан смотрел на него, не понимая, зачем Железный Лик проявляет милосердие. Это противоречило всему, что он знал о войне и воинской чести.

— Почему? — спросил он.

Железный Лик чуть наклонил голову, и маска приняла выражение, которое можно было бы назвать задумчивым, если бы оно не было столь чуждым любым человеческим эмоциям.

— Потому что мёртвый генерал — это мученик, легенда, призыв к новым завоеваниям. А живой генерал, потерпевший сокрушительное поражение… это урок. Урок для всех, кто подумает о вторжении в Нисенхейм.

С этими словами он повернулся и пошёл прочь, оставив Октавиана стоять в окружении тел своих преторианцев. Вокруг продолжалась битва, но её исход был уже предрешён. Каскадийская армия, столкнувшись с сверхъестественным ужасом мертвецов и банши, потеряла волю к сопротивлению. Солдаты бежали, бросая оружие, забывая о дисциплине и воинской чести.

Легион Железной Маски одержал величайшую победу в своей истории. И цена этой победы была выше, чем кто-либо мог представить.

Когда последние каскадийцы покинули ущелье, преследуемые живыми и мёртвыми воинами Легиона, Железный Лик поднялся на командный пункт. Он всё ещё держал в руке Амулет Забытых, который продолжал пульсировать тёмно-пурпурным светом, управляя армией мертвецов.

Одним жестом он мог бы послать этих неупокоенных воинов преследовать отступающих каскадийцев до самой границы и дальше, уничтожая всё на своём пути. Частично он хотел этого — новая сила внутри него, полученная после поглощения банши, жаждала мести, разрушения, хаоса.

Но другая часть, всё ещё человеческая, знала, что ему нужно остановиться. Использование Амулета Забытых, встреча с банши, активация неизвестного медальона — всё это изменило его ещё больше, подтолкнув дальше по пути трансформации, начатой маской.

Если он продолжит, если позволит новой силе полностью поглотить себя, от Эдрика Лайонелла не останется ничего. Будет лишь Железный Лик — существо, не совсем человек и не совсем нечто иное.

С усилием воли, потребовавшим всех его оставшихся человеческих качеств, он прекратил поток энергии, питавший Амулет Забытых. Пурпурный свет померк, спираль остановила своё вращение. И по всему ущелью мертвецы начали падать — теперь уже окончательно мёртвые, освобождённые от его контроля.