Жюль, привыкший к сложным моментам в деловой жизни, казался невозмутимым, словно сохранял контроль в трудный момент переговоров.

– О, могу я представить тебе мисс… э? Не подскажете ли вы свое имя? – обратился он к Фло, делая вид, что едва знает ее. – У меня ужасная память на имена.

– Марч, – прошептала Фло, озадаченная поведением Жюля.

– Да, да, конечно, мисс Марч, простите меня. Я так плохо запоминаю фамилии. Это миссис Уайт. Мисс Марч работает с Симсом.

– Привет-как-вы-поживаете? – растягивая слова, сказала Мэдж Уайт, разглядывая молодую женщину.

Фло, сконфуженная, кивнула, но не ответила. По надменному выражению на лице Мэдж Уайт она поняла, что та поняла ситуацию, и ее передернуло от этого взгляда.

Раздался гудок подъехавшей машины, сигналящей о том, что «бентли» Жюля блокирует проезжую часть. Позади нее стояли еще несколько машин, пассажирам которых не терпелось припарковаться.

– Ваша машина, сэр, – позвал мальчик, обслуживающий автостоянку, но ни Жюль, ни Фло не двинулись с места.

Рядом с «бентли» остановилось такси. Когда приехавшая пара вышла, Фло крикнула:

– Я возьму такси, – и побежала к машине. Жюль, огорченный, крикнул вслед Фло:

– Я с удовольствием подвезу вам, мисс Марч, – и тут же подумал, не заметила ли Мэдж Уайт озабоченность в его голосе.

Фло, сидя в такси, оглянулась и посмотрела на Жюля. В глазах ее стояли слезы.

– Нет, не надо. Я уверена, вам и мистеру Лорду необходимо поговорить о важном деле, мистер Мендельсон, – сказала она. Повернувшись к водителю такси, она быстро заговорила:

– Трогай. Этот «бентли» поедет за нами, но я хочу оторваться.

– Куда едем, леди? – спросил водитель. Он понял, что молодая леди очень возбуждена, но не хотел вмешиваться в ее драму.

– Пожалуйста, побыстрее, – молила она. Она назвала ему свой адрес на Азалиа Уэй в Беверли-Хиллз.

– Вы хотите ехать по каньону Лорель или по каньону Коулдуотер? – спросил водитель. Он говорил с сильным акцентом жителя Ближнего Востока.

Фло через заднее стекло машины видела, как Жюль пожимает руку Мэдж Уайт и садится в «бентли». Ей тут же пришло в голову, что он поедет к ней на Азалиа Уэй, но ей не хотелось встречаться с ним.

– Послушайте, водитель. Я передумала. Отвезите меня в «Шато Мармон» на Сансет Стрит, – сказала она. – Держитесь каньона Лорель. Там вы можете ехать быстрее.

В «Шато Мармон» жил Филипп Квиннелл.

Магнитофонная запись рассказа Фло. Кассета № 15.

«В тот день, когда Паулина отправилась в Северо-Восточную гавань навестить своего отца, Жюль пришел ко мне в свое обычное время, около четверти четвертого. Между прочим, он не сказал мне, что она уехала. Я узнала об этом, только прочитав колонку Сирила Рэтбоуна. Мы пару раз сделали, что надо, а потом он лежал в постели, как всегда, разговаривая по телефону и обделывая свои дела, затем мы еще раз занялись любовью. Для мужчины в его годах он мог заниматься этим во много раз больше, чем парни наполовину его моложе.

В тот день ему понадобилась записная книжка, которую он всегда носил с собой, чтобы знать, где и в какое время он должен быть, а еще в ней было записано шестьдесят или семьдесят номеров телефонов, важных для его личной или деловой жизни. Между прочим, мой телефон в ней записан под буквой «р» от слова «рыжеволосая» на тот случай, если Паулина или мисс Мейпл, или кто-то другой заглянут в нее. Итак, в тот день он разговаривал с кем-то важным, я теперь забыла, с кем, может быть, с Майлсом Крокером из госдепартамента, и, не прерывая разговор, он показал мне, чтобы я принесла ему записную книжку из его пиджака.

Так вот, я достала книжечку и, естественно, будучи любопытной, начала перелистывать ее, чтобы узнать, на какие шикарные приемы он собирается пойти на неделе. Тогда-то я и увидела, что у него было несколько встреч с доктором Петри. Доктор Петри, я говорю это на случай, если ты никогда о нем не слышал, считается одним из видных специалистов Лос-Анджелеса по сердечным заболеваниям. Я случайно узнала об этом, потому что Жюль был на торжественном приеме в его честь. Холодок пробежал у меня по спине. Волновала мысль, все ли с ним в порядке, здоров ли он.

Позже я спросила его: «Жюль, с тобой все в порядке?». Он сказал: «О чем ты говоришь?» Я сказала: «Твое сердце?» Он опять сказал: «О чем ты говоришь?» Я сказала: «Я видела в записной книжке, что у тебя было несколько встреч с доктором Петри». Когда Жюль выходит из себя, то лицо его краснеет, и он становится молчаливым. Вот это-то и случилось тогда. Он взбесился. Он сказал, что я не должна подглядывать в его записную книжку, что это плохая манера.

Понимаешь, я всегда думала, что моя красивая жизнь никогда не кончится, что эта карусель будет крутиться и крутиться, но в тот день я начала понимать, что это был сигнал.»

В тот же день, когда Жюль и Фло обедали вместе в ресторане в Сан-Фернандо Вэлли, произошла еще одна встреча на улице в Беверли-Хиллз, которая тоже чуть не привела к разрыву отношений. Камилла Ибери, богатая молодая вдова, имевшая любовную связь с Филиппом Квиннеллом, начала испытывать к нему чувства, которые никогда не питала к умершему мужу. Хотя она почти ничего не знала о его жизни до встречи с ним на приеме у Мендельсонов, у нее появилась мысль выйти за него замуж. Одно она знала наверняка: он не был охотником за богатством. Филипп, со своей стороны, наслаждался исключительно приятными отношениями и не воспринимал их как нечто постоянное. Он был случайной фигурой в городе, где Камилла имела глубокие корни. У него были твердые намерения вернуться домой в Нью-Йорк после завершения работы над сценарием, который он писал для документального фильма Каспера Стиглица. К тому времени, в чем он был точно уверен, фурор, произведенный его книгой о Резе Балбенкяне, сойдет на нет.

Как и большинство женщин ее положения, большую часть времени Камилла Ибери посвящала благотворительности и культурной деятельности. Она участвовала в работе модных благотворительных обществ города, таких, как Лос-Анджелесская гильдия детей-сирот, «Сослуживцы», «Четыреста трезвенников». Ее имя часто упоминалось в списках комитетов по проведению благотворительных мероприятий. Она считала своей святой обязанностью для людей, родившихся в богатстве, помогать тем, кто был менее удачлив. Она была также превосходной теннисисткой и первоклассным игроком в гольф. В Бель-Эйр, рядом с ее домом, у нее был собственный корт, и часто по утрам она с Филиппом играла в теннис, прежде чем он возвращался в свой номер в «Шато Мармон», где работал над сценарием. Несколько раз в неделю она играла в гольф в «Загородном клубе» на бульваре Уилшир.

– В этом клубе все похожи друг на друга, – сказал Филипп в один из воскресных вечеров, когда они сидели в обеденном зале клуба.

Она поняла, что он имел в виду.

– Что ж, мы все хорошо знаем друг друга, – ответила Камилла. Она была членом клуба всю жизнь, как ее отец и муж, и знала имена всех членов клуба и обслуги. Каждое воскресенье она приходила сюда со своей дочерью Банти на ужин а-ля-фуршет, как когда-то, еще ребенком, приходила сюда с отцом. В последнее время их стал сопровождать Филипп.

– Ни одного человека из шоу-бизнеса.

– Да.

– Ни одного представителя другой религии.

– Кроме мистера и миссис Уоткинс.

– Символические фигуры.

– Да, так и есть. Так всегда было, – сказала она, пожав плечами. Ей не нравились подобные разговоры. – У них тоже есть свои клубы, куда мы не вхожи. Не забывай.

Филипп рассмеялся. Уже не раз он слышал от нее это объяснение.

– Даже Мендельсоны не могут стать членами «Загородного клуба», а почему, одному Богу известно. Ведь Паулина Макэдоу принадлежит к добропорядочной семье там у вас, на Востоке, – сказала Камилла.

– Если разобраться в этом, то голову даю на отсечение, причина заключается не в Паулине, а в Жюле, – ответил Филипп.