Литмир - Электронная Библиотека

Однажды он сказал, что если с ним что-то случится, то Паулина и года не проживет в Лос-Анджелесе, уедет.»

ГЛАВА 4

Узнавать новости о несчастье раньше всех, раньше даже, чем газеты и телевидение, было не внове для Паулины Мендельсон. В прошлом, благодаря положению и влиянию ее супруга, она узнавала о разных мелких неприятностях, связанных с ее единственным сыном Киппи Петуортом, еще до того, как об этом узнавала полиция. Подростковая клептомания, которой был подвержен Киппи, постепенно прошла, но не обошлось без несколько крайне неприятных историй, которые приходилось скрывать, улаживать, а в некоторых случаях откупаться, и всем этим занимался Жюль, хотя был мальчику только отчимом. Но ведь все знали, что отец Киппи, Джонни Петуорт, проявлял полную беспомощность во всем, кроме карт и триктрака.

Но, как бы ни привычны были для Паулины несчастья, она не была готова к потрясению, вызванному телефонным звонком в то утро, из-за которого Жюль вскочил с постели и вылетел из дому в такой ранний час.

– Что случилось, Жюль? – спросила она, лежа в постели и наблюдая, с какой поспешностью он бросил телефонную трубку после невразумительного разговора, встал, оделся, не приняв ванну и не побрившись. Она испугалась, думая, конечно же, о своем сыне, который так неожиданно вернулся накануне вечером, сбежав из клиники во Франции на несколько месяцев раньше срока, предписанного врачами. Уже уходя, Жюль задержался у дверей спальни и сказал:

– Это Гектор.

– Гектор! – воскликнула Паулина, почувствовав облегчение. – О, благодарю Господа! Я думала, опять что-то с Киппи.

– Он умер, – сказал Жюль.

– Гектор? – прошептала Паулина в ужасе. – Как? Что случилось?

– Ничего не знаю. Я позвоню тебе оттуда.

– Автомобильная катастрофа? Где? Как? – спросила она.

– Не знаю, Паулина, – повторил Жюль.

– Куда ты едешь?

– К нему домой.

– О, Жюль, могу я что-то сделать для Камиллы?

– Нет.

– Конечно, если они позвонили тебе, то наверняка сообщили и ей.

Жюль кивнул.

– У тебя много дел сегодня?

– Какие бы ни были, я все отменю.

– Хорошо. Помоги, если нужно.

Через минуту она услышала во дворе неистовый лай сторожевых собак, которые всю ночь охраняли территорию. Сейчас они бросились к Жюлю, преграждая ему дорогу к гаражу.

– Привет, малыш, привет, пошли, пошли на место, – слышался голос Жюля, обращавшегося к собакам. Как бы злобны ни были собаки, они полностью подчинялись командам Жюля Мендельсона. – Придержи их, Смитти, это я.

– Что-нибудь случилось, мистер Мендельсон? – спросил Смитти, сторож, прослуживший у Мендельсонов пятнадцать лет.

– По всей видимости, – ответил Жюль, не вдаваясь в подробности. – Мне надо добраться до Хамминг-Берд Уэй. Напомни мне дорогу. Я забыл.

– Вниз по Стрип, вверх по Доухени, повернуть направо на Ориел, оттуда на Хамминг-Берд, – сказал Смитти.

– Я найду, когда увижу улицу, – ведь я бывал там сотни раз, – сказал Жюль.

– Надеюсь, все будет хорошо, мистер М., – сказал Смитти. Оставшись одна, Паулина включила радио на канале новостей, но ничего, касающегося ее жизни или Гектора, не услышала: сообщали только об изнасилованиях, убийствах, бандах, о том, что кривая наркомании идет вверх да еще о разводе телезвезды. Ошеломленная неожиданностью случившегося и пребывая в неведении, она, тем не менее, не могла плакать, хотя чувствовала боль одиночества, оставшись без друга. В последующие дни она будет повторять снова и снова: «Он был первым, кто стал моим другом, когда я и Жюль поселились в Лос-Анджелесе». И еще она будет вспоминать, что Гектор в ту ночь хотел остаться после того, как все гости разойдутся, чтобы по привычке сесть с ней в библиотеке, прихватив бутылку шампанского, и обсудить прошедший прием, особенно его последнюю размолвку с Роуз Кливеден, но она сказала «нет». О, Боже, подумала она, возможно, останься он, ничего бы не случилось. Потом она вспомнила, что Роуз все еще спит в комнате для гостей, где осталась ночевать, потому что напилась так, что не могла вести машину по горной дороге от «Облаков» и добраться одна до своего дома на Холмби-Хиллз.

«Пойду разбужу Роуз», – подумала Паулина.

* * *

На бульваре Сансет транспорт двигался со скоростью улитки, а затем движение окончательно прекратилось. Филипп Квиннелл и Камилла Ибери, ехавшие из дома Камиллы в Бель-Эйр к дому Гектора Парадизо на Голливудских холмах, сидели в машине в полном молчании.

– Я с ума схожу от этого сидения, – сказала Камилла, барабаня пальцами по приборному щитку. – На Сансет обычно не бывает «пробок»

– Должно быть, авария где-то или еще что-то, – сказал Филипп.

– Скорее всего, какое-нибудь грандиозное событие в гостинице на Беверли-Хиллз. Это затор, я уверена, – сказала Камилла.

Филипп несколько раз нажал на клаксон.

– Гудеть бесполезно, ты знаешь, – сказала она.

– Знаю. Терпеть не могу, когда водители жмут на клаксон, но я вижу, как ты волнуешься.

– Возможно, если ты повернешь налево на Роксбери и поедешь на Лексингтон, мы сможем объехать гостиницу и выскочить прямо на Сансет, – посоветовала Камилла.

– Как ты думаешь, Гектор держал в доме крупные суммы денег? – спросил Филипп.

– Знаю, что не держал. Прежде всего потому, что у него не было много денег.

– Что ты имеешь в виду? У него не было денег?

– Я имею в виду, что те, у кого совсем нет денег, думают, что у него их полно, но люди с деньгами говорят, что у него их нет.

– Деньги – вещь условная, ты это хочешь сказать? – спросил Филипп, усмехнувшись.

– Что-то в этом роде. Жюль как-то объяснил мне это. К тому же, Гектор был жутко скупой. Кто знает его, могут подтвердить.

– Гектор был когда-нибудь женат? – спросил Филипп.

– Несколько раз помолвлен, один раз с актрисой Астрид, фамилию не знаю, но это было до моего рождения, но так и не женился, – сказала Камилла. Она выглянула в окно.

– Почему ты не плачешь? – спросил Филипп.

– Я тебя еще мало знаю, чтобы в твоем присутствии рыдать, – ответила она.

– Да, действительно.

– Мы ведь встретились только вчера.

– Но за короткое время мы прошли длинный путь, не забывай.

– Я хочу, чтобы ты знал одну вещь.

– Что же?

– У меня нет привычки приводить домой мужчин после приемов.

– Ты мне уже говорила об этом, да и в первый раз в этом не было необходимости. Я и так знаю.

Она протянула руку и положила на его, державшую руль.

– Спасибо, что поехал со мной, – сказала она.

– Можно мне задать вопрос?

– Конечно.

– О твоем замужестве.

– Хорошо.

– Ты не любила мужа? – спросил Филипп.

– Почему ты об этом спрашиваешь? – удивилась Камилла.

– Ты говорила о нем очень безразлично.

– Как я могла говорить о нем очень безразлично? И когда? Я что-то не припомню.

– Вчера вечером у Мендельсонов.

– А что я такого сказала?

– Ты сказала: «Никогда не умирайте в стране, на языке которой не говорите. Это кошмар.»

– Но ведь это правда.

– Уверен, что правда, но говорить так о муже, который умер на улице Барселоны, звучит легкомысленно.

– Ты думаешь, я бессердечная?

– Не знаю, но мне любопытно.

Она посмотрела вперед, подумала, потом ответила:

– Со временем мы бы, вероятно, развелись, если бы Орин не умер. Мы не были счастливы, но Банти обожала его, да и я была не так уж несчастна, просто не очень счастлива. Удовлетворен?

– Честный ответ.

– Теперь ты мне ответь.

– Идет.

– Ты всегда помнишь все, что говорят люди?

– Да.

– Лучше мне быть осторожной при разговоре с тобой.

– Смотри, движение возобновилось, – сказал он в ответ.

* * *

– Извините, мэм, но в дом запрещено входить, – сказал полицейский, стоящий на посту у дома Гектора Парадизо на Хамминг-Берд Уэй. Дорогу к дому преграждала оранжевая предупредительная лента, натянутая между стволов деревьев. По обе стороны улицы стояли полицейские машины, а фургон одной из местных телевизионных станций курсировал взад и вперед в поисках парковки. На подъездной дорожке стояла машина «скорой помощи» с открытой задней дверцей; прислонясь к ее крылу, стоял шофер и курил. На противоположной стороне улицы толпились соседи, все еще одетые в халаты и пижамы, и наблюдали за происходящим.

11
{"b":"94612","o":1}