Однако переход к московскому княжеству Тулы и отдельно оговоренных в грамоте «татарских земель» к московскому и рязанскому княжествам, мог произойти во время похода князя Дмитрия Ивановича на Дон в августе–сентябре 1380 г. Но в таком случае возникает вопрос, как московский великий князь Дмитрий Иванович позволил великому князю рязанскому Олегу Ивановичу; оказавшемуся осенью 1380 г. в невыгодной политической ситуации, «отнять» «татарские земли»? Вероятно, эти земли (если не Тула, то, по крайней мере «татарские») были «отняты» ранее сентября 1380 г. А в договоре 1381 г. победившая Мамая Московское княжество могло диктовать свои условия Рязанскому княжеству, также претендовавшему на «татарские земли» в данном регионе: Тула в границах «баскачества» вероятно оставалась московской. Недовольство великого князя рязанского Олега Ивановича разделом территорий по договору 1381 г., очевидно привело к ожесточенной борьбе Москвы с Рязанью в 1382-1385 гг. (Кузьмин, 1965. С. 224-225, 230-231).
В 1402 г. великий князь московский Василий Дмитриевич обязался уже не вступать в «Тулци» (ДДГ, 1950. № 19. С. 54). Когда Московское княжество отказалась от претензий на эти места? Скорее всего, в 1385 г. (Кузьмин, 1965. С. 232-233; Мазуров, 2001. С. 104-105; Шебанин, Шеков, 2004. С. 148; Горский, 2004. С. 165-166).
С 20‑х годов XV в. по 1432 г. территория Тулы принадлежала великому княжеству Литовскому. В 1434 г. она снова принадлежала Рязанскому княжеству, а в конце 50‑х — начале 60‑х годов XV в., согласно договору 1483 г. перешла, к Москве (Шебанин, Шеков, 2004. С. 149-153).
Но в тексте договора 1483 г. ни «Тула», ни другие спорные земли: «Берестеи», «Дорожен», «Ретань с Паши», «Заколотен Гордеевьскои» не упоминаются, хотя они были расположены западнее или юго–западнее земель, отошедших к Москве. Характерно, что эти места и в дальнейшем не упоминались в договорных грамотах. Это было связано не столько с потерей политической независимости Рязанским княжеством, сколько с политическим статусом территории бассейна средней Упы. В духовной грамоте великого князя Ивана III 1503 г. упоминаются практически все земли вокруг Тулы, исключая ее (ДДГ, 1950. № 89. С. 354-355). Более того, в духовной грамоте царя Ивана IV эта ситуация повторяется (ДДГ, 1950. № 104. С. 435; 32. С. 20). Тула и прилегающие к ней ближайшие земли не были упомянуты. Судя по всему, юридически эти земли оставалась территорией, которую «баскаци ведали».
Косвенно это подтверждает ярлык официального наследника Золотой Орды — крымского хана Менгли–Гирей, который, наряду с другими землями, передавал Тулу (ок. 1506-1507 гг.) королю польскому и великому князю литовскому Сигизмунду I (АОИЗР. № 6. С. 5; Kuczynski, 1936. 8. 78). Еще одним подтверждением этой мысли является сообщение С. Герберштейна о том, что еще при Василии III Тула имела своего государя (Герберштейн, 1988. С. 143). Скорее всего, правительство Василия III, учитывая особый статус этой территории, могло здесь «посадить» «своего государя». Этот «государь» мог существовать до окончательного укрепления Москвы в этом регионе — строительства в 1514-1520 гг. на берегу р. Упы каменной крепости. Хотя, в сообщении Герберштейна нельзя отрицать возможности отголосков владения Тулой татарами «при царице Таидуле».
Таким образом, регион среднего течения р. Упы во 2‑й половине XIV - XV в. обладал особенным политическим статусом. Хотя территория номинально переходила из рук в руки претендовавшим на нее Великим княжествам Московскому, Литовскому и Рязанскому, судя по вcему, юридически она оставалась территорией, принадлежавшей Орде и ее наследникам (Шебанин, Шеков, 2004. С. 152-153).
Итак, о западных территориях, принадлежащих во 2‑й половине XIV — начале XVI в. Рязанскому княжеству, можно сказать следующее. В 60 — начале 70‑х годов XIV в. земли в междуречье Непрядвы и Красивой Мечи, на водоразделе рек Мечи, Упы и Зуши, а также левобережный бассейн верхнего и среднего течения р. Упы («татарские земли») номинально отошли к рязанским князьям[20].
В 1381 г. рязанский князь документально отказался от западных левобережных заокских владений. Район Тулы, скорее всего, был признан великим князем рязанским Олегом Ивановичем за московским великим князем Дмитрием Ивановичем. За рязанским великим князем было признано право «отчины» на правобережье Оки. От Оки граница начиналась западнее Тешилова. В эту территорию входят земли напротив устья р. Лопасни, с городищем у д. Макаровки, которая рядом историков отождествляется с Лопасней XII в. Другие историки локализуют этот город — в верховьях реки Лопасни[21]. В. А. Кучкин указал, что слово «почен» начала перечисления бывших тарусских владений — «почен Лопастна», следует читать, как начиная с Лопастны. Таким образом, по его мнению, Лопастна это не город, а устье р. Лопасни — точка отсчета, определяющее географическое положение нижеупомянутых мест (Кучкин, 2003. С. 254, 255). В любом случае, важно, что эта точка отсчета (земли на правом берегу Оки, напротив устья р. Лопасни — городище у д. Макаровки), судя по тексту грамоты, относятся к территории Рязанского княжества. Далее вниз по Оке, на ее правом берегу располагались также рязанские владения: Колотеск (Кулатеск), Ростиславль и Перевицк с округами[22]. Южнее граница Рязанского княжества огибала бассейн р. Тулицы («тульское баскачество») — правого притока р. Упа и шла к устью р. Шат (Бобровическ) — также правого притока р. Упа. Она включала в себя верховья рек Беспуты и Вашаны (уезд Мстиславль), а также бассейн р. Осетр (Венев) и верховья р. Дон, на правобережье, до устья р. Непрядвы (Корнике, Романцево с уездом). Также к Рязанскому княжеству официально отошли земли в районе верхнего течения р. Плавы (Жадомль и Жадене городище), где, очевидно, и возникает рязанский Никитин на Плаве, упоминаемый в списке «городов русских». Кроме того, как уже отмечалось выше, великий рязанский князь Олег Иванович «отнимает» земли междуречья Непрядвы и Красивой Мечи, водораздела Мечи, Упы и Зуши, а также левобережный бассейн верхнего и среднего течения р. Упы.
Со 2‑й половины 90‑х годов XIV в. — по начало 30‑х годов XV в. в регионе бассейна верхней Оки усилилось влияние Литовского княжества. Когда зимой 1395-1396 гг. отрядами великого князя литовского Витовта была разорена Рязанская земля, великий князь рязанский Олег Иванович, очевидно, утратил свою власть над районом бассейна средней Упы (ПСРЛ. Т. 25. С. 227). Монетные клады, найденные в правобережной части бассейна средней Упы, сокрытие которых, кстати, и датируется серединой 90‑х годов XIV в., подтверждают это. В регионе известно четыре таких клада, найденных в XIX — начале XX в. Монетный состав этих кладов позволяет сделать вывод, что они выходят за пределы складывающейся в конце XIV — начале XV в. рязанской «нумизматической провинции», которая отличалась от соседних регионов и по составу, и по весу обращающихся монет (Шеков, Шебанин, 2004. С. 149). Это говорит об отсутствии экономического и, следовательно, нестабильности политического влияния Рязанского княжества в рассматриваемом регионе.
Однако серьезные потери, понесенные великим князем Витовтом при разгроме его войска на реке Ворскле в 1399 г., очевидно, не позволили закрепиться ему в регионе окско–донского водораздела, и как уже отмечалось выше, по московско–рязанскому договору 1402 г. часть земель бассейна Упы — район «Тулци и Берестея» был признан за рязанским князем (ДДГ, 1950. № 19. С. 54).
Судя по кладу, найденному на левобережье Упы, несколько южнее современного г. Тулы, который был сокрыт в начале 20‑х годов XV в., эта территория, как и в середине 90‑х годов XIV в., выходила за пределы рязанской «нумизматической провинции». Практически тот же состав монет (монеты Золотой Орды чеканки 780-807 гг., а также монеты–подражания и монета московского вел. кн. Василия Дмитриевича) содержался и в кладе, обнаруженном у с. Лавы в черте г. Ельца. (Гончаров, 1999. С. 133-137; Шеков, Шебанин, 2004. С. 150). Как видно, «нумизматические провинции» появляются в результате существования различных курсов серебра в монете наряду с границами феодальных владений и государств (Федоров–Давыдов, 1981. С. 8). Характерно, что более высокие по весу монеты Рязанского княжества могли выходить за пределы территории своего государства (где они обрезались), но не наоборот (Волков, 2004. С. 354-356). Следовательно, данные регионы к началу XV в. не входили в пределы границ Рязанского княжества.
