Озёрная пещера уже ждала их сталагмитами, на которых были выцарапаны широкие прицельные метки. Когда они пришли, заодно и начав лакать язычками водичку (кроме Глина, что продолжал нагреваться о маму), Кречет сразу же начала объяснять.

— Итак, то, что вам нужно знать о нашем огне. Он расходиться от точки от морды в стороны, вот так, — она показала конусообразную форму лапами. — Чем дальше, тем меньше температура, но тем больше площадь покрытия. Но пока мы не будем углубляться в это, а будем просто выдыхать примерно в нужную сторону без обжигания языка и морды.

Дождавшись, пока дети напьются, Кречет подозвала их к себе, показывая на линию из камешков перед отмеченными сталагмитами:

— Подходим к черте, но не переходим её. Направляем пасть в сторону отметок. Самое важное — откройте пасть широко, как только можете, обратите на это внимание обязательно. Убедитесь, что впереди никто случайно не выскочил. Почувствуйте свой внутренний жар, и представьте, что впереди что-то живое, что хочет вам навредить. Позвольте чувству, что жар идёт наружу, идти беспрепятственно из груди к горлу, всё ещё держа пасть открытой. И наконец, с силой вытолкните его!

Драконята закивали, и начали обсуждать, кто же пойдёт первым. Конечно же, сразу пошёл смелый Глин — всегда проверяющий, насколько безопасно то, что предстоит, для его сиблингов. Встал у отметки, направил пасть к сталагмиту, и наконец, прислушался к себе. Вот оно, тёплое чувство! Мама так хорошо нагрела его, что теперь оно явно уложилось и осталось внутри. Теперь надо представить, что перед ним враг. Он хочет… хочет отнять еду и оставить помирать голодной смертью! От такой мысли невольно раздулись ноздри и вырвалось рычание, означающее «моё!», и тёплое чувство пошло вверх, желая освободиться. Секунда — и из широко открытой пасти вырывается столп горячего пламени, сталкивающийся прямо с отмеченным сталактитом широким конусом. Получилось! Через ещё пару секунд сработало какое-то сосущее чувство в груди — и Глин захлопнул пасть, сглатывая, отчего оставшееся внутри тёплое чувство снова оказалась в груди, хоть его и стало меньше. Он смог! И это даже не опасно, если делать так, как говорить мама! Что ж, другие могут продолжать.

Пока он шёл обратно под крыло, Звёздолёт лизнул его в морду, получив точно такой же лизь в ответ и мысль «что, подслушиваешь?», отчего не мог не улыбнуться. Он же и пошёл следующим. Вышел на линию. Оценил, не приближается ли кто-то к линии огня. Поднял голову и открыл пасть. Нащупал внутри жар, что в последнее время хоронился где-то в глубине. Представил, что впереди враг, большой и нестерпимо сияющий — и наконец, одним движением освободил огонь, более дымный, но не менее жаркий, чем у Глина! Потом так же захлопнул пасть, сглатывая, и отошёл от линии под мамино крыло, где его уже принимал большое крыло.

Дальше вышла Солнышко. Мамины мысли окрасились лёгкой тревогой — а сможет ли эта драконочка? Вдруг ещё рано? Она же меньше всех остальных! Звёздолёт легонько укусил её за лапу, мол, не бойся. Она понимала этот жест — значит, в будущем он уже увидел, что всё будет хорошо. Даже пескокрылка посмотрела в его сторону — а затем начала подготовку, как её описала мама, и как делали другие. Нацелиться, проверить, открыть пасть, представить врага, нащупать огонь, дать ему пройти — и вот столп пламени летит в сталагмит! Её огонь был явно жарче, чем у остальных, ярко-жёлтый, кажется даже немного синий в середине! Она так же, чувствуя ослабление тепла через пару секунд, захлопнула пасть и сглотнула остатки тепла, невольно встряхивясь от чувства, будто стало чуточку холоднее.

Драконятам нужна была энергия. Они не жаловались, но запах говорил об этом лучше всего. Мама ненадолго отошла, вытаскивая из холодной воды пещерного озера разделанную и уже неопознаваемую на вид тушу — но запах подсказывал, что это что-то из горных ланей. Глин набросился первым, как всегда проверяя вкус и безопасность, а потом к нему присоединились другие.

А тем временем вышла Слава. Получив кивок от мамы, она нацелилась на тот самый сталактит, что уже не раз был опалён огнём.

— Маам… — вдруг поняла дождекрылка, застыв на секунду. — А ты знаешь, как мы стреляем?

— Нет, доча, к сожалению, мы так ничего и не нашли. Почему-то свитки преступно мало уделяют внимания дождекрылами. Сведений мало, много обрывочных. Некоторые вообще сомневаются, что твоё племя стреляет ядом!

Слава вдруг поняла, что ей странно слышать «твоё племя». Её мама была небокрылкой. И если не смотреть в озеро или не напоминать, вот прям как сейчас, драконочка сказала бы, что чувствует себя довольно по-небокрыльски — не зря же она иногда любила принять мамин цвет, радуясь тому, как сияет мамина мордочка после этого.

— Ну да, конечно же я не стреляю. А эти маленькие дырочки в клыках очевидно просто для красоты! — Слава коснулась одного из них языком, явно чувствуя ведущую к ядовитым железам дырочку. Где-то там, дремала скрытая сила, которая способна усыпить любого дракона! — Ладно, попробуем просто достаточно хорошо представить, что впереди враг…

Она уставилась на сталактит, открыв пасть ему навстречу. Нужно вызвать к жизни инстинкты. «Смотри, это враг, видишь как страшно выглядят? А если проткнёт вот этим кончиком?» думала она, пытаясь вызвать в себе страх.

Клыки неожиданно шевельнулись вперёд. Поймав это ощущение, Слава попыталась снова, сознательно выдвинув их. Что дальше? Ну же, смотри, какой это страшный сталактит! Луны, тело просто не верит в эту чушь! Думай, Слава, думай, что дальше! И не о том, как глупо ты стоишь с распахнутой пастью!

Надо телу помочь. Она уже знала, как реагирует на страх — крылья раскрываются, цвета расходятся паттернами, отчего контуры тела размыватся. Точно! Надо не представлять сталактит врагом — надо просто вспомнить чувство страха.

И она вспомнила, как впервые испугалась волосатую гусеницу.

Тело отреагировало мгновенно — крылья одним махом распахнулись, и Слава зашипела, размывая цветами контур тела. Разум отреагировал — тело чего-то испугалось! И эта штука больше, чем какая-то гусеница! Дождекрылка не пыталась прервать себя, а только раздула страх, что уже охватил её.

И через секунду клыки выдвинулись вперёд — одновременно с челюстью, что раскрылась почти на девяносто градусов, с щелчком расклинившись на глазах удивлённых драконят. Давящее чувство за зубами — и яд, холодящий клыки, вдруг полупрозрачной дугой выстрелил вперёд, широким мазком окропляя сталактит.

Но инстинкт не давал передышки. Угроза временно устранена — надо прятаться!!! Широко открытыми от страха глазами она осмотрела пещеру — вода, дальний берег… мама! Мама защитит!

Не думая больше ни секунды, она встала на крыло, влетая прямо к маме и забиваясь ей под крыло, высоко урча от паники. «Защити, укрой!!!» — кричал её запах страха, и мама, совершенно не думая, прижала дочку к себе, урча громко о том, что всё хорошо, опасности нет. Её большой раздвоенный язык облизывал мордочку, шейку, крылышки — успокойся, всё хорошо, мама рядом, её запах окутывает тебя.

Кречет на секунду подняла голову, невольно вертя ей во все стороны — детёныша что-то испугало! Где-то опасность! Срочно разберись! Но опасности нигде не было. Всё спокойно, все драконята под крылом. Просто маленькой показалось. Надо её успокаивать, продолжать облизывать и прижимать к себе, продолжать урчать и убеждать, что всё хорошо — ведь мама пахнет собранным спокойствием, а не страхом.

И Слава успокоилась. Дыхание выровнялось, а вытолкнутое страхом сознание вернулось обратно. Краска чешуи успокоилась, снова принимая любимый зелёно-красный. Всё хорошо. Ты просто накрутила себя, помнишь? Специально, чтобы наконец твоя ядовитая реакция сработала.

— Ну, как всё прошло? — спросила Слава, выглядывая из-под крыла, всё ещё с дрожащими от схлынувшего страха лапками. На сталактите всё ещё лежал яд густого белого цвета, медленно стекая вниз. Она сделала это! И она помнит, каково это — выдвинутые клыки, сжатие в верхней челюсти, чтобы выстрелить ядом… Она сможет повторить!