Я потратила часть украденных у меня наличных, чтобы оплатить поездку в порт, затем села на следующий паром, который вот-вот должен был отправиться. Я использовала свой родной французский акцент, когда покупала кофе и сэндвич в кафе на борту, и спрятала свои характерные волосы, заплетя их в косу и заправив под капюшон толстовки.

Только когда город Пула скрылся вдали, я активировала трекер в своих часах. Карлос мог найти меня в Венеции, потому что именно туда направлялся мой паром.

Тихий голос в глубине моего сознания обвинил меня в том, что я защищаю Кая, не активировав маячок прямо там, на его острове. И это было правильно. Часть меня знала, что я сделала неправильный выбор, оставив его в живых, но я также знала, что это был единственный способ уйти.

Я доела, выбросила мусор и направилась на нос парома, где были места для сидения на открытом воздухе. Время близилось к полуночи, и на борту было не так уж много людей. Я заняла место прямо впереди и подтянула колени к груди, обхватив их руками. Телефон Кая все еще был прикреплен скотчем к моему поясу, и я держала его там, пока меня не заберут в целости и сохранности.

Как бы я ни старалась напоминать себе, что поступаю правильно, что я просто выполняю свой контракт, я, казалось, не могла полностью избавиться от тяжелого покрова сожаления. Но почему? Кай не был невинной жертвой. Он подверг меня сексуальному насилию, похитил меня, пытал, а затем объявил, что будет держать меня в тюрьме пожизненно. И в довершение ко всему, он попытался оплодотворить меня в первый раз, когда мы трахались. Он был далек от чертова бойскаута.

Но, возможно, именно это мне в нем и нравилось. Он натворил много дерьма, как со мной, так и со многими другими, и он был виноват в этом. Он знал, что был неправ, но все равно сделал это. Это говорило о каком-то глубоком психологическом ущербе, который мог распознать только такой ущербный человек, как я. Он не знал этого, потому что никогда не встречал меня настоящую, но мы были очень похожи.

Подул прохладный морской воздух, охладив мое лицо, и я вздрогнула, когда поняла, что плакала. Когда, блядь это случилось?

Я не плакала. Не по-настоящему. Единственные слезы, которые я когда-либо проливала, были просто для того, чтобы укрепить личность для прикрытия, манипулировать и обманывать. Это потрясло меня настолько, что я отвлеклась от вечеринки жалости к себе, которую устраивала, и встала, чтобы облокотиться на перила.

Переправа на пароме занимала четыре часа - мне повезло, что я успела на этот, поскольку он отплывает только раз в неделю, - так что к тому времени, как я доберусь до Венеции, Карлос уже должен быть там.

Тогда, когда я окажусь на безопасном расстоянии от Кая, мне нужно будет решить, что, чёрт возьми, делать дальше. Я передам его телефон, чтобы хотя бы наполовину выполнить свой контракт. А потом? Потом мне предстояло разобраться с очень реальной проблемой: кто-то в Гильдии, вероятно, кто-то из Круга, пытался меня убить.

Остаток пути на пароме я провела, обдумывая свои варианты, расхаживая по палубе. Когда я сошла с корабля в порту Венеции - избежав досмотра, поскольку у меня не было удостоверения личности, я приняла решение. Мне нужно было уйти из Гильдии. По крайней мере, сейчас. Просто до тех пор, пока я не смогу провести собственное расследование того, кто хотел моей смерти. И почему. Я никогда не нарушала ни одного из правил Гильдии… во всяком случае, я об этом не знаю. Так какая мотивация была у того, кто хотел меня убить? И неофициально тоже. Эти подставы должны были выглядеть как несчастные случаи. Как и многие другие наемники Гильдии, они погибли, когда попали впросак.

Было бы глупо просто сидеть в порту и бесконечно ждать, пока меня заберет мой контакт по чрезвычайным ситуациям. Если бы Карлос был где-нибудь за пределами Европы, ждать пришлось бы долго. Я рассчитывала на то, что Джуд позвонила ему, чтобы предупредить о моем исчезновении. Она наверняка догадалась, что у него был мой аварийный сигнал на случай худшего развития событий. Поэтому, вместо того, чтобы сидеть сложа руки, я отправилась в саму Венецию. Мой маячок все еще был активен в дороге, Карлос мог найти меня на улицах плавучего города без каких-либо проблем.

Когда я бродила по узким улочкам Венеции, я почувствовала, что кто-то следует за мной. Несмотря на предрассветный час, это была Венеция, и на улицах все еще были люди. Из-за этого было трудно понять, не являюсь ли я просто параноиком, но нет, за мной определенно следили.

Не то чтобы это имело значение. Если бы это был карманник, они бы мало что нашли бы у меня. Если бы это был кто-то, желающий причинить мне вред, я бы быстро показала ему ошибку в их выборе.

Но чем дольше я шла, тем более знакомым казался мой хвост. К тому времени, когда я остановилась посреди моста, я уже смирилась с назревающим противостоянием.

— Ты вставил устройство слежения в мои часы, не так ли? — Спросила я спокойным голосом, поворачиваясь лицом к Каю, когда он приблизился. Моя грудь сжалась при виде него, вина и сожаление заполнили все мое тело от жесткого выражения его лица. — Ты никогда не доверял мне.

— Я мог бы сказать то же самое о тебе, — ответил он, останавливаясь в дюжине футов от меня. Я посмотрела на дальнюю сторону моста и заметила Илая, притаившегося ближе к концу, его пистолет был едва прикрыт.

Печаль охватила меня, и я горько рассмеялась. — Просто уйди, Кай, — умоляла я его. — Я могла бы убить тебя, пока ты спал, но не сделала этого. Не заставляй меня действовать сейчас.

Его губы изогнулись в хрупкой, самоуничижительной улыбке. — Ты меня одурачила, Даниэль. Ты действительно одурачила. Это вообще твое имя?

Я покачал головой. — Нет. Хотя Дэнни мое. — Почему я почувствовала необходимость сказать ему это, я понятия не имела.

Между нами повисло молчание, и от боли в его глазах у меня скрутило живот. Карлосу лучше поскорее приехать сюда, потому что, если Кай подтолкнет меня...

— Ты знаешь, это называется Мостом Вздохов, — сказал он ровным голосом. Тем же голосом, которым он рассказывал мне легенду о Пании. — Потому что только виновные переступают через это по пути в тюрьму. Это кажется странно уместным прямо сейчас, не так ли?

Я тихо хихикнула. — Мило, но ты ошибаешься. Это мост Каноники. Это… — я указала на каменный закрытый мост дальше по каналу, — Мост Вздохов, соединяющий дворец дожей с тюрьмой. Иногда, Малахия, история - это просто история.

Он ничего не сказал в ответ, и я знала, что он - как и я - думал о своем предупреждении никогда не позволять Пание покидать сушу. В конечном счете, однако, это никогда не было его выбором - позволить мне уйти. Это всегда был только мой выбор - оставаться здесь так долго, как я хочу.

— Сколько из всего этого было настоящим? — тихо спросил он, проводя рукой по затылку. — Насколько той девушкой, в которую я влюбился, была ты?

Я сглотнула незнакомые эмоции, подступившие к горлу, и покачала головой. — Очень немного. Но я была не единственной, кто играл в игру. — Тот факт, что он дал мне маячок, а затем отослал свою команду прочь… это был тест. Тот, который я провалила, но факт оставался фактом: не я одна притворялась. — А как насчет тебя? Было ли что-нибудь реальным для тебя?

Я не знаю, почему я вообще почувствовала необходимость спрашивать. Я не хотела слышать ответ.

Но его ответ был хриплым и искренним, страдальческую складку на его лбу невозможно было подделать. — Слишком реальным, — признался он, и это прозвучало так, будто я физически вырывала ему сердце. — Я влюбился в тебя.

Черт.

— Нет, Кай, это не так. Ты влюбился в девушку, которой никогда не существовало. Даниэль была выдумкой, созданной, чтобы манипулировать тобой. — Я выгнула бровь, напрягая лицо, чтобы скрыть собственную боль. — И это сработало.

Дальше по каналу я заметила приближающийся к нам быстроходный катер, гораздо быстрее, чем полагается лодкам на этом участке на рассвете. Мне показалось, что на задней панели я заметила колумбийский флаг, и я решила, что это моя спасательная лодка.