Я медленно, чтобы успеть обеими руками плотнее запахнуть у горла пиджак, словно защищая себя от ветра и холодного дождя, который начал барабанить по палубе, слабо поблескивающей под лучами верхних ламп, обернулся. Все в порядке, горловина моего гидрокостюма спрятана. Перед мной стоял коренастый невысокого роста человек средних лет с потрепанным лицом, выражение которого могло быть в зависимости от настроения то простодушным, то свирепым. В данную минуту выражение лица не сулило ничего хорошего, но не было и свирепым, и я решил рискнуть.

— Я действительно ищу здесь кое-что. — Я не только не пытался скрыть свой английский акцент, а, наоборот, старался преувеличить его. Заметный английский акцент не вызывает в Штатах иного подозрения, кроме того, что его обладатель занимается благотворительностью, такого человека всегда принимают за слегка тронутого и относятся к нему с сочувствием. — Дело в том, что меня просили переговорить с мастером. Вы, случайно, не мастер?

— Ей-богу. — Видимо, он хотел сказать ирландское «конечно», и теперь усиленно соображал, как начав с «ей-богу» закончить предложение, чтобы оно вышло боле менее литературным. Видимо ему в голову ничего путного не пришло и он, плюнув на это, просто спросил:

— Вас направил ко мне мистер мистер Джерролд?

— Да, именно так. Ужасная ночь, не правда ли? — сказал я, натянув шляпу поглубже. — Я не завидую вам, ребята.

— Если ты искал меня, — удивился он, — то зачем совал нос на склад?

— Я видел, что вы заняты, а поскольку он думает, что потерял это здесь, я подумал, что я, может быть…

— Кто, что потерял и где? — Он дышал глубоко и являл собой воплощенное терпение.

— Генерал. Я имею в виду генерала Рутвена, который потерял дипломат с очень важными личными бумагами. Бумаги срочно ему понадобились. Вчера он приезжал сюда на проверку, подождите, в каком же часу это было? Это было где-то часов в одиннадцать дня, и генерал получил очень неприятное известие…

— Что?

— Ему сообщили, что его дочь похитили. Генерал тут же бросился к вертолету, начисто позабыв о своем дипломате и…

— Ясно. И эти бумаги очень важные…

— Сверхважные. Генерал Рутвен сказал, что поставил дипломат на пол, где-то у двери. Это большой дипломат из сафьяновой кожи с золотыми буквами К.С.Ф.

— К.С.Ф.? А я подумал, что генерал потерял свой собственный дипломат. Вы ведь сказали, что это дипломат генерала?

— В дипломате только бумаги принадлежат генералу. Дипломат мой. Это мои инициалы. Я личное доверенное лицо генерала.

Я не очень сильно рисковал. — Вряд ли мастеру было известно как зовут доверенное лицо генерала

— Вы сказали К. С., не так ли? — все сомнения на мой счет у него сразу исчезли. Он широко улыбался. — Случайно, не Клод Сесил, знаменитый английский дизайнер?

— Я Клод Фарнборо, — тихо сказал я. — Только не вижу в этом ничего смешного. — Я правильно оценил ирландца. Он тотчас же преисполнился раскаяния.

— Извините, мистер Фарнборо, болтаю, не подумав. Я не хотел вас обидеть. Хотите, я и мои ребята поможем вам искать?

— Был бы очень признателен.

— Если портфель здесь, мы найдем его через пять минут.

Он ушел и отдал рабочим какое-то распоряжение. Меня не интересовал результат поисков. Меня интересовало только одно: как можно быстрее смыться с этой платформы. Не существовало никакого дипломата, так же как не было на платформе и того, что я искал. — Поскольку рабочие шумно открывали двери без всякой опаски, значит им нечего было скрывать от посторонних глаз. И мне незачем было заглядывать внутрь хранилищ. То, что двери можно было запросто открыть без ключа, и открывали их в присутствии совершенно незнакомого человека, служило для меня доказательством того, что там ничего не было спрятано. Кроме всего прочего, здесь толкалось слишком много народу, чтобы заставлять их клясться в сохранении тайны. К тому же, за целую милю было видно, что добродушный ирландец не относится к типу людей, занимающихся преступной деятельностью. Есть люди, которых можно раскусить с первого взгляда и с первого слова. Мастер был одним из таких людей. 

Я мог бы незаметно улизнуть и спуститься вниз, пока шли поиски, но это было бы глупостью. Обнаружив мое исчезновение, они предприняли бы всеобщий розыск К. С. Фарнборо. Предположили бы, что он свалился в море. И в считанные минуты мощные прожекторы обнаружили бы «Матапан». Но и это не самое страшное, более всего я не хотел, чтобы до берега донеслось известие, что на объекте Х-13 обнаружили незваного гостя, маскирующегося под доверенное лицо генерала, вернее, выдававшего себя за доверенное лицо генерала Рутвена. Так, что предпринять, когда поиски кончатся? Мастер ведь будет ожидать, что я пойду к мистеру Джерролду, сообщить о том, что дипломат найти не удалось. Но встречаться мне с мистером Джерролдом никак нельзя, он обязательно поинтересуется о том, как я попал на буровую вышку. Он-то знает, что в течение нескольких часов с берега не прибывали ни вертолет, ни катер. Ссылка на «Матапан» не прокатит — генерал не мог послать такую калошу.

Поиски, насколько я мог видеть, подошли к концу. Двери с лязгом закрывались, и мастер уже направился ко мне, когда зазвонил телефон в телефонной будке, мимо которой он проходил. Я забился поглубже в тень и застегнул пиджак на все пуговицы. Это не вызовет подозрений: ветер был пронизывающим, по палубе стучал дождь. Управляющий повесил трубку и подошел ко мне:

— Извините, мистер Фарнборо, ничего не нашли. Вы уверены, что генерал оставил портфель здесь?

— Уверен, мистер… Как вас?

— Курран. Джо Курран. Портфеля здесь нет. Да и поиски мы не можем продолжать, — он плотнее запахнул черный дождевик. — Надо идти работать. Застрял бур, надо вытащить его и заменить.

— И вы будете заниматься этим в такую мерзкую ночь, при таком сильном ветре? Но ведь на это уйдет масса времени!

— Конечно. Потребуется часов шесть, да и то если повезет. Проклятый бур заклинило на глубине около четырех километров, мистер Фарнборо.

Вместо того, чтобы вздохнуть с облегчением (предстоящая мистеру Куррану шестичасовая работа, да еще в такую мерзкую погоду, исключала то, что он станет интересоваться чем-либо еще), я издал соответствующий моменту возглас досады.

Он сделал движение, чтобы уйти вслед за своими людьми, которые прошли мимо нас:

— Вы идете, мистер Фарнборо?

— Пока нет, — я кисло улыбнулся. Что же ему сказать?  И тут на меня снизошло вдохновение. — Пойду укроюсь от дождя в телефонной будке на несколько минут, обдумаю, что сообщить генералу. Он звонил пять минут назад. Вы же знаете, что он за человек. Одному Богу известно, что сказать ему.

— Что и говорить, человек он суровый, — эти слова мастер произнес машинально: его голова была занята мыслями о том, как извлечь бур. — Надеюсь, мы еще увидимся, мистер Фарнборо.

— Конечно. Благодарю вас. — Я дождался, пока он скроется из виду, и уже через пару минут был в резиновой лодке, а вскоре нас втащили на борт «Матапана».

— Долго же вы там пропадали, мистер Толбот! Очень долго! — Попенял мне капитан Займис. Его небольшая фигура совершала в темноте  поистине обезьяньи прыжки, чтобы не свалиться за борт — судно то поднималось на волнах, то проваливалось в глубину, качаясь во все стороны. Шум двигателя стал теперь намного громче не только из-за того, что капитан увеличил его обороты, чтобы уменьшить натяжение каната, привязывающего «Матапан» к опоре, но и потому, что от продольной качки корма поднималась над водой и подводный выхлоп превращался в надводный.

— Успешно сходили? — крикнул капитан Зеймис прямо мне в ухо..

— Нет.

— Ну что ж, печально. Но это не имеет значения. Надо немедленно уходить.

— Еще десять минут, Джон. Всего десять минут. Это очень важно.

— Нет, надо уходить немедленно. — Он уже открыл рот, чтобы дать приказ отчаливать. Я схватил его за руку.

— Вы что, боитесь, капитан? — Это был удар ниже пояса, но я был в отчаянии.