Она тихо открыла книгу и начала читать, но мысли всё время возвращались к её собственной жизни. Она чувствовала себя, как героиня этой истории, только которую никто не хотел спасать. Никто не протягивал ей руку помощи, никто не верил в её силу. Мамагуро вздохнула, глядя на Тодзи, погружённого в капсулу. Он был похож на неё, запертого в своём мире без надежды на спасение.

Мамагуро долго сидела, глядя на его лицо, размышляя о своей жизни и о том, что было бы, если бы она имела шанс изменить что-то. И вдруг в её голове возникла мысль — а что, если дать этому человеку шанс? Что, если освободить его? Она знала, что это может стать её концом, но внутри неё что-то подсказывало, что Тодзи, сможет изменить ее жизнь, даже если к худшему. Она вздохнула и, собрав всю свою решимость, решила рискнуть.

Медленно, с дрожью в руках, Мамагуро начала вводить команду на открытие капсулы. Тот же самый страх, что сопровождал её всю жизнь, снова возник, но она подавила его. Когда капсула начала открываться, её сердце замерло. Тодзи начал приходить в себя, его тело дернулось, и глаза медленно открылись, встречаясь с её взглядом.

Тодзи сразу понял, что находится не там, где должен быть. Его глаза полыхали гневом и жаждой мести. Он резко поднялся, вырвался из капсулы и, не успев прийти в себя, схватил Мамагуро за горло, поднимая её над землёй. Её ноги беспомощно болтались в воздухе, и дыхание стало прерывистым. Он сжал пальцы сильнее, желая уничтожить того, кто был частью всего, что привело его к этому состоянию.

Но внезапно Тодзи заметил что-то в её глазах. В её взгляде не было страха — только смирение и пустота. Её лицо было безмятежным, словно она уже давно приняла свою судьбу и готова была к любому исходу. В этом моменте Тодзи вспомнил себя. Вспомнил своё собственное детство, когда его подвергали гонениям, и как он, будучи ребёнком, чувствовал ту же пустоту и отчаяние, когда ему было всё равно, умрёт он или нет. Этот взгляд вернул его к тем дням, когда он тоже был готов сдаться.

Он слегка ослабил хватку, а затем отпустил её, позволяя упасть на холодный пол. Мамагуро тяжело закашляла, но не произнесла ни слова. Она подняла глаза на Тодзи, ожидая, что он убьёт её в следующий момент, но вместо этого он смотрел на неё холодным, оценивающим взглядом.

— Почему ты это сделала? — спросил он низким, резким голосом.

Фушигуро долго молчала, затем тихо ответила:

— Я просто хотела, чтобы кто-то... кто-то другой мог быть свободным. Даже если я сама никогда не смогу.

Тодзи нахмурился, его взгляд стал ещё более напряжённым. Он не знал, можно ли доверять ей, но что-то в её словах задело его за живое. Возможно, впервые за долгое время он увидел человека, который действовал не из выгоды или страха, а из искреннего желания дать кому-то шанс.

— Ты глупа, — произнёс он холодно, но не без намека на уважение. — Но я оставлю тебя в живых. Ты мне пригодишься.

Он отвернулся от неё, чувствуя, как силы постепенно возвращаются к нему, но он также чувствовал что-то ещё — слабость и ослабление из-за какого-то яда, которым его пропитали. Но главное, теперь у него был шанс на месть. Он решил оставить Мамагуро в живых, и они вместе покинули лабораторию.

Их путь к территории клана был долгим и изматывающим. Они пробирались через разрушенные коридоры, освещённые тусклым светом, где каждый шаг отдавался эхом, создавая ощущение, будто кто-то преследует их. Тодзи шел впереди, его глаза были полны решимости, но он также ощущал тяжесть слабости, вызванной ядом. Его движения были резкими, но в них чувствовалась скрытая усталость.

Мамагуро следовала за ним, держась на расстоянии. Она не осмеливалась заговорить, её мысли путались, а сердце всё ещё билось учащённо после их предыдущей встречи. Она чувствовала, что Тодзи не доверяет ей, и в какой-то степени понимала его. Но что-то внутри неё подсказывало, что этот путь — это её шанс изменить свою жизнь.

Когда они выбрались из подземных лабиринтов лаборатории, на них обрушился прохладный ночной воздух. Звёзды светили над головой, и где-то вдалеке слышались звуки ночных насекомых. Тодзи остановился на мгновение, чтобы отдышаться, оглядываясь вокруг. Мамагуро замерла рядом, глядя на него с беспокойством, но не решаясь задать вопрос.

Тодзи знал, что ему нужно идти к клану, чтобы выяснить, что сделал Когоро. Фушигуро рассказывала ему о том, как этот старик создал его клона, использовав Ному, и сделал это тело своим. Однако одно дело было услышать это, а другое — увидеть своими глазами. Он был раздосадован и зол, но не показывал этого, храня холодное спокойствие.

Они двигались вдоль лесистой местности, скрываясь в тени деревьев, чтобы не привлечь лишнего внимания. Тодзи всё ещё чувствовал слабость, но его решимость подстёгивала его идти дальше. Наконец, они достигли края леса, откуда открывался вид на территорию клана. Высокие стены, освещённые прожекторами, и стража у ворот — всё это казалось Тодзи одновременно знакомым и чужим.

Зенин остановился, заметив движение на территории. Он прищурился, всматриваясь в темноту, и его сердце на мгновение остановилось. Он увидел Миюки — своего младшего двоюродного брата, который радостно игрался с Когоро. Этот клон, внешне идентичный ему, казалось, полностью занял его место, даже в глазах тех, кто был дорог Тодзи.

— Чёрт... — выдохнул он сквозь зубы, его кулаки сжались до побелевших костяшек.

Тодзи почувствовал, как горечь накрывает его. Всё, что он хотел — это отомстить, вернуть себе свою жизнь, но теперь, глядя на эту сцену, он понял, насколько глубоко проник Когоро. Этот человек украл не только его тело, но и его жизнь. Он чувствовал, что больше не нужен никому — даже Миюки, который, казалось, принял этого ложного Тодзи.

— Я не нужен ему... — прошептал парень, его голос прозвучал с ноткой отчаяния. Он на мгновение закрыл глаза, пытаясь сдержать гнев и боль. Он стоял, наблюдая за своим братом, чувствуя, как его сердце сжимается. — Уходим…

***

Тодзи был на грани. С того момента, как он увидел Когоро, играющего роль, которую украл у него, он начал постепенно терять себя. Его мучили кошмары — сцены из его прошлого, из его жизни в клане, которые возвращались к нему снова и снова, вытесняя всё остальное. Он видел себя ребёнком, видел перед глазами жестокие тренировки, издевательства, бесконечную борьбу за выживание. Каждый раз, когда он закрывал глаза, он снова и снова погружался в этот бесконечный ужас.

Его сознание постоянно затягивали в воспоминания, вырывая его из настоящего. Воспоминания о более раннем детстве, когда мир казался ещё более холодным и враждебным. Тодзи снова видел себя маленьким мальчиком, едва стоящим на ногах. Его тело было покрыто синяками, каждое движение отзывалось болью. Он снова ощущал ту беспомощность, когда никто не приходил ему на помощь.

Он помнил, как мать покончила с собой. Холодные слова, сказанные без тени эмоций отцом, остались в памяти навсегда, как напоминание о том, что даже смерть матери не могла вызвать в этом человеке никаких чувств.

Он вспоминал, как после этого остался совершенно один. Отец полностью игнорировал его, уделяя всё внимание Джиничи — старшему брату, которому было суждено стать гордостью клана. Джиничи тоже не обращал внимания на Тодзи, за исключением тех моментов, когда нужно было показать свою власть. Для всех остальных членов клана он был просто никем, ничем, чьё существование не имело значения.

Тодзи помнил, как он, покрытый синяками и ссадинами после очередной тренировки, сидел во дворе и смотрел на других детей. Они играли вместе, их родители были рядом, радостные и улыбающиеся. Он видел, как матери заботливо поправляли одежду своим детям, как отцы смеялись, подбрасывая своих малышей вверх. В эти моменты он чувствовал себя ещё более одиноким и никчёмным. Ему не было к кому обратиться, некому пожаловаться, некому улыбнуться. Он завидовал этим детям, их простому счастью, тому, что они имели то, чего у него никогда не было — любовь и заботу.