Элевайз устроилась за своим дубовым столом, и почти сразу появился Жосс – ей пришлось ждать лишь несколько минут. Она наклонила голову в ответ на его приветствие и еще не успела пригласить Жосса сесть, как он объявил, что видел отца Гунноры и получил его разрешение похоронить Гуннору в Хокенли.

– Слава Богу, – с облегчением прошептала Элевайз. Мысленно она уже погрузилась в детали заупокойной службы и даже стала выбирать место погребения, когда вдруг осознала, что Жосс должен сообщить ей кое-что еще.

– Извините, – сказала аббатиса с едва заметной улыбкой. – У вас, наверное, есть и другие новости?

Жосс рассказал обо всем.

– Ее сестра тоже умерла, да еще как злосчастно! – воскликнула аббатиса. Она не могла припомнить, что когда-нибудь слышала о существовании у Гунноры сестры. Поступлением Гунноры в обитель занимались ее отец и тетя. Отец, как она помнила, хоть и ослаб от долгой поездки, тем не менее сумел найти в себе достаточно сил, чтобы строго выговаривать и даже грубить сестре и дочери на протяжении всего их короткого визита.

– Как там сэр Алард? – спросила Элевайз.

– Умирает, – ответил Жосс. – Чахнет от гнили в легких. Боюсь, что долго он не протянет.

– Раз обе его дочери мертвы, не осталось никого, кому он мог бы оставить свое состояние.

Аббатиса тут же одернула себя: не следовало сразу переходить к практическим делам, надо было сказать хотя бы несколько слов о несчастном больном старике, чьи страдания неизмеримо увеличились с новой тяжелой утратой, уделить пусть минутку короткой, сочувственной молитве.

Однако Жосс ничего не заметил.

– Я собирался спросить вас, – продолжил он, – заходил ли когда-нибудь разговор о том, что сэр Алард может завещать деньги аббатству? Я понимаю, что было приданое, и все же интересно знать, не намеревался ли он заручиться благосклонностью небес, щедро одарив монастырь?

– Конечно, сэр Алард обеспечил Гуннору приданым, но со стороны могло возникнуть ощущение, что он это сделал крайне неохотно.

Аббатиса вспомнила сцену, которая произошла именно здесь, в ее комнате. Тогда, год назад, сэр Алард выглядел тяжело больным, настолько больным, что Элевайз подумала, разумно ли было с его стороны предпринять столь трудное путешествие. Однако он был не из тех людей, к кому аббатиса могла обратиться с подобными словами, даже если бы ей подвернулась такая возможность. Сэр Алард с трудом вошел в комнату, опираясь на массивную палку и тетю Гунноры, швырнул на стол небольшой мешочек монет, пожелал Элевайз и ее монахиням успехов с Гуннорой и тяжело зашагал прочь.

– Нет, о завещании и слова сказано не было. – На секунду аббатиса задумалась. – Полагаю, такое вообще не могло произойти. Особенно если учесть, что, скончавшись, его дочь перестала принадлежать нашей общине.

– То есть его не назовешь человеком, способным на щедрый жест? – заметил Жосс.

Элевайз поколебалась, не желая говорить плохо об умирающем человеке. Но в словах Жосса была правда. И, кроме того, аббатиса не склонна была считать, что мнение Жосса о ней изменится, если она выскажет все начистоту.

– Именно таким было мое впечатление.

– Хм… – Жосс нахмурился.

Элевайз спокойно ждала, понимая, что рано или поздно он поделится с ней своими мыслями.

– Похоже на то, что поместье и деньги скоро перейдут к племяннице, – наконец произнес Жосс. – У нее новый муж, молодой повеса, который, как мне кажется, будет только рад прибрать к рукам состояние дяди своей жены.

– Вы повстречались с ними?

– Нет. Племянница, как мне сказали, живет у мужниной родни, Где-то по пути к Гастингсу. Однако я видел его самого. Мужа. – Жосс хмыкнул. – Не могу сказать, что был так уж сильно впечатлен.

– Вы не считаете, – задумчиво проговорила Элевайз, – что для племянницы, которая вот-вот унаследует поместье дяди, несколько бессердечно не быть с ним рядом, когда он умирает?

– Вот именно! – горячо поддержал ее Жосс. – На мой взгляд, самое меньшее, что она могла бы сделать, – это выказать хоть какое-то уважение, даже если она не в силах проливать искренние слезы сочувствия.

Элевайз уже собиралась расспросить Жосса о том, какое впечатление произвела на него семья Гунноры и что происходит в поместье, но тут она вспомнила о более срочном деле.

– Я бы не хотела прерывать вас, сэр Жосс, но я вызвала сюда Элверу, чтобы вы могли с ней поговорить.

Несколько секунд Жосс смотрел на нее непонимающе, а затем воскликнул:

– Ну конечно же! Новенькая юница, одна из подруг Гунноры.

– Вы обмолвились как-то, что хотели бы ее увидеть.

– Да, действительно. – Он улыбнулся. – Благодарю вас, аббатиса.

– Но до ее прихода я должна сообщить вам, что последнее время Элвера ведет себя странно.

– Странно?

– Она подавлена, очень бледна, глаза воспалены, будто она совсем не спит.

– Да, я и сам заметил, глаза у нее красные.

«В самом деле? – подумала Элевайз. – Никогда, ни на одно мгновение я не должна забывать, как вы наблюдательны, Жосс Аквинский».

– Думаете, она огорчена из-за подруги? – спросил он.

– Возможно. Я сказала себе, что это наиболее вероятное объяснение.

– И тем не менее себя вы не убедили. – Снова улыбка. – Почему же, аббатиса?

– Потому что ее переживания, сэр Жосс, начались лишь после того, как здесь появились вы.

Их взгляды встретились, и аббатиса поняла, что они думают об одном и том же.

– Значит, не убийство так опечалило ее, а его расследование, – тихо проговорил Жосс.

– Именно так.

В этот момент послышался звук приближающихся шагов, и тут же в дверь постучали.

– Войдите, – сказала Элевайз.

Дверь приоткрылась. В проеме появилась голова сестры Анны.

– Элвера здесь, – сказала она, отступив в сторону и пропуская свою подопечную. – Проходи, проходи, девица. Она тебя не съест!

Элевайз заметила, что Жосс отодвинулся назад, чтобы его не было видно за открывшейся дверью. Для сестры Анны и особенно для Элверы все выглядело так, будто Элевайз была одна.

Элвера шагнула в комнату. Сестра Анна последовала за ней.

– Благодарю вас, сестра Анна, – произнесла Элевайз.

– Ох! Но… – пока Анна придумывала предлог, чтобы остаться, Элевайз добавила: – Я уверена, что ваши обязанности требуют вашего неустанного внимания.

Сестра Анна одарила Элверу прощальным взглядом, затем повернулась и вышла, с преувеличенным старанием закрыв за собой дверь.

Элвера стояла перед Элевайз. Несколько секунд аббатиса изучала ее побелевшее лицо и застывшую в напряжении фигуру. Да, определенно, с девушкой что-то не так. Может, она нездорова? Или у нее что-то болит? Но в таком случае разве она не пожаловалась бы на недомогание?

Существовал только один способ выяснить причину этой перемены.

Продолжая смотреть в глаза девушке, Элевайз произнесла:

– Элвера, здесь присутствует человек, который хотел тебя видеть. Перед тобой Жосс Аквинский, он прибыл непосредственно от нашего нового короля. Его светлость приказал ему расследовать убийство Гунноры.

Первое, что сделала Элвера: она зажмурилась и замотала головой, словно надеясь, что, отрицая присутствие Жосса, тем самым заставит его исчезнуть. Затем ее глаза медленно открылись, и Элвера повернулась, чтобы оказаться лицом к лицу с Жоссом.

«Смелости ей не занимать», – подумала про себя Элевайз, а вслух сказала:

– Элвера, как подруга Гунноры ты, вероятно, сможешь помочь сэру Жоссу, рассказав ему обо всем, что ты заметила в последние дни жизни Гунноры. Например, беспокоило ли ее что-нибудь. Или, быть может, она посвятила тебя в какие-нибудь свои тайные опасения.

– Или тайные надежды, – вставил Жосс. Элевайз заметила, что он ласково посмотрел на девушку. – Не волнуйтесь, Элвера, я прекрасно понимаю, что вы, должно быть, очень расстроены потерей вашей хорошей подруги, тем более при таких обстоятельствах, однако…

– Она не была моей подругой! – Элвера разрыдалась. Она судорожно стиснула руками свое черное платье в том месте, где оно свободно ниспадало на округлившиеся груди. Черный головной убор из плотной шерстяной ткани, который сделал бы невзрачной любую другую девушку, не мог скрыть очарования лица Элверы, прелестного даже в ее теперешнем состоянии. – Я едва знала ее! Я была здесь только неделю, когда она умерла! Мы вовсе не были близки!