Он повернулся уже куда-то в комнату и прокричал:

— Евген, прикинь, кто, оказывается у меня хату снимать будет, а⁈

Лицо Наташи преобразилось, когда до нее дошло, что произошло. Она тоже узнала наших реднеков и как-то сразу расслабилась. Удивительная она все-таки личность. Прямо-таки клубок из противоречий и парадоксов. Мало того, что выглядит как пришелец с другой планеты. Так она еще и непредсказуема, как этот же самый пришелец. С чужой психологией и неожиданными реакциями. Ну, для тех, кто ее не знает, неожиданными. Хотя она и меня до сих пор удивляет… И, наверное, не перестанет никогда.

— Гоша! — с улыбкой протянула она и распахнула объятия. — Рада вас видеть, вы не представляете как!

И через каких-то десять минут мы вчетвером уже сидим за низким журнальным столиком с шахматной доской на полированной крышке. А поверх клеток — домашнее варенье в пузатеньких чашечках из чайного сервиза и порезанный толстыми ломтями батон. И чай, ага. Оба реднека оказались за рулем, так что никакого бухла, только сладенькое. Из домашних запасов Евгена, который тут живет в соседнем доме.

— … да ты прикинь, а? Она ведь реально думала, что у меня любовница, когда за мной следила!

— Ха-ха, вот это реально был номер, конечно! У нас там в разгаре борьба в перьях, все потные, орут друг на друга. Там еще в тот день ведущий противный такой был, с голосом как у лося во время гона.

— … и я, главное, уже его подсек, нужно только дожать было. А тут такое…

Мужики радостно делились новыми историями из «Фазенды», с нежностью вспоминали старые. Ржали. Хлопали меня по плечу. Смотрели на Наташу влюбленными и преданными глазами.

И так все было у нас хорошо и прикольно, что мы чуть было не забыли, зачем пришли.

— Так, стоп! — сказала Наташа и резко выпрямилась. — Квартира. В аренду. Гоша, это ты сдаешь, да? И вот эта самая квартира?

— Да мне как-то даже… — засмущался Гоша. — Квартирка-то так себе… Барак практически.

— Это смотря с чем сравнивать, — Наташа дернула плечом, встала и подошла к окну.

Вообще, в чем-то Гоша был прав. Квартира была… ну, скажем так, неоднозначная. Дом был старый, двухэтажный, дореволюционной еще постройки. Но не из тех, которые становятся памятниками архитектуры, атмосферные такие краснокирпичные художественные совершенства, как на открытке. А скучный кубик с узкими окнами и двускатной крышей. Деревянная лестница, уже изрядно битая. Линялые полосатые обои, планировка совершенно дикая какая-то — крохотная кухня, в которой только один человек стоя может поместиться, а из нее — вход в совмещенный санузел. С сидячей ванной. Блин, я до этого момента вообще не представлял, что такие штуки бывают! Но вот поди ж ты! И явно видно, что ванну эту сюда запихали вопреки изначальному проекту. Согласно которому, жильцы подобного дома должны были ходить мыться в общественную баню.

— Тут еще и сосед сверху алконавт, — вздохнул Гоша. — Как напьется, так начинает долбиться во все двери, всюду ему, понимаешь, американские шпионы мерещатся. Такая вот белочка у него.

— Наташ, ты не подумай, что мы тебя отговариваем, — включился Евген. — Кому другому мы и наплели бы с три короба, что квартира золотая-бриллиантовая, но тебе врать как-то… Ты же понимаешь?

— И мыши тут еще, вот что, — вспомнил очередной косяк Гоша. — Так что лучше сразу кошку заводи, а то на голову сядут.

— Слушайте, вы меня так яростно отговариваете, что мне теперь еще больше захотелось тут поселиться, — задумчиво проговорила Наташа и выглянула в окно.

А вот вид, кстати, был замечательный. На внутренний дворик, заросший кустами сирени, уже давно отцветшей, ясен пень, и одичавшими ранетками. А посреди кустов — потемневший от времени столик с лавочками. Вот конкретно сейчас — пустой.

— Не-не-не, Натаха, ничего такого, — запротестовал Гоша. — Мы не отговариваем, просто честно говорим, что квартира — говно. Это, если что, моя квартира. От деда досталась, больше никто тут жить не захотел, после того, как он повесился…

— О, новые подробности, все как я люблю, — Наташа широко и жутковато улыбнулась. — Может тут еще убили кого-то?

— Ну, не прямо здесь, — Евген и Гоша переглянулись. — Этажом выше, через площадку мужик свою тещу топором зарубил.

— В самое сердечко… — пропела Наташа, закатывая глаза.

— Да не, не в сердце, по башке он ее стукнул, — уточнил Евген. — Кровищи были, абзац…

— Я уже беру, можешь не продолжать, — засмеялась Наташа. — Горячая вода есть?

— В принципе, да, — смущенно проговорил Гоша. — Но летом отключают.

— Так везде летом на месяц отключают, — пожал плечами я.

— Так тут не на месяц, — хмыкнул Гоша. — А с мая по сентябрь, считай.

— Тут отдельное водоснабжение, — объяснил Евген. — Отопление и горячая вода — через кочегарку макаронного завода. Но зимой тепло всегда!

Гошан и Евген ушли, оставив нас с ключом от квартиры и самой квартирой, собственно. Наташа села на скрипнувший диван. Провела по подранным кошкой подлоготником пальцами. Посмотрела на тряпочную люстру с бахромой. Перевела взгляд на старый сервант со сдвигающимися стеклами…

— Вот я и дома… — проговорила она тихонько. Помолчала. Потом посмотрела на меня. — Слушай, я вдруг подумала, что мы давно с тобой в «Фазенде» не зажигали. Может, пора повторить?

— Ты же помнишь, что в одну реку дважды не входят? — с напускной серьезностью прищурился я.

— Ты меня собрался философии тут учить? — фыркнула Наташа.

— Да нет, ты права, — кивнул я. — Нужно как-то включиться после отпуска. А то у меня мозги как-то пунктиром. Тут работают, тут не работают. Зажечь в «Фазенде» — отличный вариант, чтобы напомнить им, для чего они вообще нужны.

— А потом корпоратив устроить еще, — задумчиво проговорила Наташа. — Посидеть только своими, послушать, как у них тут все было, пока мы на море ездили.

— Так они же отчитались уже, — хмыкнул я.

— Это не то, — мотнула головой Наташа. — Нужно как-то… Как-то не так. Короче, давай тогда прямо сегодня в «Фазенду» и пойдем. Вот прямо сейчас.

Наташа резко вскинула руку и посмотрела на часы на своем запястье.

— Все, поехали, — сказала она. — Как раз Дарью застанем, обрадуем.

Я скрутил крышечку у бутылки с водой и жадно сделал несколько глотков. Настолько жадно, что часть воды полилась холодными ручейками мимо рта. Я потупил несколько секунд, потом вылил остатки воды из бутылки себе на голову. Тряхнул шевелюрой.

И только потом посмотрел на сцену.

«Ангелочков» уговаривать особо не пришлось, но спонтанный концерт чуть было не сорвался, потому что Кирюху мы не сразу нашли. Дома его не оказалось, так что сначала мы ему оставили сообщение через маму. Но потом Бельфегору пришла в голову светлая мысль, он сделал загадочный вид и умчался. И через пятнадцать минут вернулся с Кирюхой.

— Свет и тьма сплетают сети,

Ловят проклятые души.

Мы твоей короны дети,

Мы кричим, а ты послушай…

«Новая какая-то песня», — подумал я, глядя на Астарота. Он уже вернул выгоревшим на юге волосам радикально-черный цвет, так что смотрелся снова весьма инфернально. Несмотря даже на то, что со сценическими костюмами «ангелочки» в этот раз решили не заморачиваться, и выступали как есть, в джинсах-футболках.

Народу было не по самую крышу, но и не сказать, чтобы мало. Дарья за такой «не-аншлаг» даже извинялась. Мол, вы так быстро решили, что мы даже самодельные афиши не успеем расклеить, так что…

— Чувствую себя какой-то неприкаянной, — сказала Света и бросила хмурый взгляд в сторону дощатой полосатой будки, которую поставили вместо ее рабочего стола-парты.

— Хочешь с нами на сцену? — подмигул я.

— Вот уж нет! — решительно отказалась Света. — Просто у меня противоречивое чувство. Я вроде и рада, что Даша так хорошо со всем справилась. Смотри, нас не было, а тут ничего не развалилось. Даже наоборот. Ты видел галерею на вон той стене?

— Это которая «галерея сортирного искусства»? — уточнил я. — Мельком, если честно. Но идею оценил, да.