– Они все воры, – ответил Неттл.
– Так чего тебе? – Кузнец не прекращал работы. Он продолжал бить молотом, пока железо еще не остыло, выровнял края и согнул скобу посередине. – Люди хотят есть, и поэтому им приходится торговаться. А я хочу есть больше всех. Я шестьдесят лет у этой печи стою, а торговля хуже некуда. Кто может заплатить побольше, сюда не заходит. Боятся, дорога здесь под ними провалится.
– Я хочу сторговаться.
Кузнец поднял скобу большими щипцами и окунул в корыто с водой. Разъяренно зашипел пар. Он вытер лоб грязной тряпкой.
– Так что ты принес?
Господин Неттл протянул нож.
– Ну, сталь я еще могу использовать. И что ты за это просишь?
– Арбалет, – проговорил тот после некоторой паузы.
Кузнец то ли поморщился, то ли просто вид у него был усталый.
– А ты здесь оружие вообще видишь? Я делаю гвозди да скобы для стен. Гвозди да скобы – и хоть бы грош за это заработать. Никто не станет платить вперед за металлолом, который я кую на этом обрыве. Поэтому я его дешевле песка продаю.
– Ты выкуешь, если я принесу железо? Дерево я и сам доделаю.
– Только не за это. – Кузнец вернул пришельцу нож.
– Я заплачу, заплачу больше, когда все будет готово.
– Ну, тогда и приходи. Принесешь больше стали, тогда и поговорим.
– Он нужен мне к ночи.
Кузнец покачал головой.
– Трудновата работенка. За один день выковать арбалет, да еще за грошовую предоплату.
– Я могу отработать долг, – предложил господин Неттл. – Могу горн топить, таскать уголь. Если покажешь как, я буду вместо тебя делать эти скобы.
– Зачем тебе арбалет?
Неттл не ответил.
Кузнец внимательно обвел взглядом изорванную в клочья черную сутану, синяки и кровь на лице незнакомца и произнес после некоторого молчания:
– Сегодня новолуние, да? Если ты решил поохотиться, не видать мне своих денег.
Слова кузнеца застали господина Неттла врасплох. Он и не думал о том, что будет после Ночи Шрамов. Это просто больше не имело значения. Кузнецу было от чего насторожиться: долг есть долг, а долги надо платить. Каждый имеет право на кусок хлеба. Если господин Неттл не вернется, то здорово подведет кузнеца. Это все равно как еду у него прямо со стола украсть. К горлу подступила тошнота, Неттл почувствовал пустоту в желудке. Его еще больше потянуло к бутылке.
– Послушай, – сказал кузнец, – что ты там говорил насчет дерева для арбалета? Ты, случайно, не плотник? Ты прав-, да такую штуку вырезать сможешь? Ты стрелял-то когда-нибудь? Или видел?
– Нет, – признался господин Неттл. Его охватило то же чувство, что и на мосту: чувство бессилия перед лицом обстоятельств; ни его злоба, ни мощь его тела не могли побороть стен этой полуразваленной кузницы.
– Да я так и думал. Плюнь ты на это. Так оно лучше будет.
– Не могу. – Бродяга до скрежета стиснул зубы.
– Ну, извиняй. – Кузнец отвернулся.
Неттла охватило отчаяние. Он тряхнул старика за плечо сильнее, чем рассчитывал, и мгновенно ослабил руку. Он чуть было не простонал: «Помоги мне», но слова застряли в горле.
– Я заплачу, я отработаю, – быстро проговорил Неттл и сам удивился тому, как дрожит его голос. Слова звучали так странно, будто их произнес кто-то другой.
На него снова смотрело бронзовое от огня лицо кузнеца. Что Неттл разглядел тогда в этих глазах? Он никогда раньше не видел такого взгляда. Только через какое-то время он узнал в них жалость. Стыд и страх, что старик услышал его немую мольбу, сковали Неттла. Он отпустил кузнеца и повернулся к выходу. Каким же надо было быть дураком, чтобы прийти сюда! Законченным дураком! Зачем ему чья-то помощь сейчас или когда-либо?
– Постой, – позвал кузнец.
Неттл остановился. Лицо горело еще больше, чем после потасовки со стражей.
– Пошли за мной. На заднем дворе кое-что еще завалялось. Можешь позаимствовать – если, конечно, отработаешь.
Пол уходил вниз под таким углом, что трудно было удержаться и не упасть. Приходилось идти вдоль стены, осторожно передвигая ноги и балансируя руками. Для кузнеца такая акробатика была делом привычным. Он ловко перепрыгнул через яму в полу, сильно оттолкнувшись одной ногой и волоча другую, словно калека.
Покосившаяся дверь вела в темную каморку, в которой господин Неттл едва смог уместиться. Он уперся головой в каменную плиту, которая равно могла быть стеной или потолком. Под острым углом к дальней стене, которая могла с таким же успехом оказаться и потолком, была уложена доска, присыпанная соломой.
Заметив удивление гостя, кузнец пояснил:
– Да, раньше у меня кровать тоже была ровная. Но однажды до меня дошло, что я так больше спать не могу. На ровной кровати мне уже не спится. Со временем и к этому привыкаешь, верно?
Комната стояла под таким углом, что голова начинала кружиться. Бесчисленные скобы и гвозди косо висели на длинных штырях, ввинченных в стены словно стрелки часов, указывающие на семь или восемь. Кузнец опустился на колени рядом с огромным добротно сколоченным ящиком из красного дерева с обитыми железом углами. Он открыл крышку и через некоторое время извлек из сундука инструменты, в основном молотки и щипцы разного размера и в разном состоянии, и аккуратно отложил их в сторону.
– Вот, это нам пригодится.
Вместе они вытащили из ящика тяжелый, завернутый в мешковину предмет и опустили его на пол.
В тряпке оказалось оружие: четыре ножа, правда, без рукояток, но с отличными острыми лезвиями; короткий меч, какие в свое время были на вооружении у резервистов; «утренняя звезда» с масляными зубчатыми лезвиями и большой арбалет. Широкий тисовый лук был стянут железными скобами и укреплен стальной пластиной с задней стороны. На прикладе было расположено маленькое брякающее устройство наподобие лебедки.
– Пока здесь все не обвалилось, мне побольше платили. В свое время я тоже не только гвозди ковал.
Неттл поднял арбалет. Железо и многослойное дерево весило с мешок угля.
– Его не в руках таскать надо, – сказал кузнец. – Отличный арбалет. Заказал один купец, который ехал на плантации. Хотел поставить на свою телегу. Вид у него, конечно, не очень, но человека пробьет запросто. А это сзади, смотри сюда, лебедка тетиву натягивать. Тетива тоже где-то была. Вон, в клеенке. – Он обратно залез в сундук и говорил через плечо. – Только смотри, стрелы всего три. Получил тогда образцы от мастера. Я рассчитывал еще заказать, но купец так больше и не появился. Шетти, наверно, прикончили его где-нибудь в песках. А стрелы славные. Вот держи – и тетиву тоже. – Глаза старого кузнеца блестели.
К первой стреле была привязана стеклянная колбочка с вязкой жидкостью.
– Зажигательная смесь, – пояснил кузнец. – С этим надо быть осторожнее. – Он медленно положил стрелу. – У половины резервистов по стеклянному глазу и телячья кожа после того, как они вздумали раскуривать трубки рядом с такой штуковиной.
Металлический наконечник второй стрелы имел форму полумесяца.
– Охотничья стрела. Тому купцу, видно, хотелось поохотиться на ястребов или грифов, когда не надо было защищать капусту с морковкой от язычников. Такая тебе может здорово пригодиться, верно? Не отравлена, но стоит обмакнуть кончик в куриный помет, и маленькая царапина лошадь свалит.
Наконечник последней стрелы был закрыт толстым кожаным чехлом. Кузнец осторожно освободил стрелу с помощью щипцов: ничего особенного, просто острый стальной наконечник.
– Теперь эта – она самая редкая. Может быть, она после стольких лет и не сработает, а может, и сработает. На себе проверить даже не пытался. – Кузнец перевернул стрелу так, словно она была сделана из хрусталя. – Лучшее, что сделал Девон. Здесь яд пауков, которых вырастили прямо внутри человеческой плоти, – точно тебе говорю. Знаешь, что она может?
Неттл покачал головой. Кузнец ухмыльнулся.
– Раны от этой стрелы никогда не заживают. Никогда. Кровь так и будет течь, пока Лабиринт не придет по твою душу. – Он очень аккуратно зачехлил стрелу. – Такие стрелы называют «охотники за душами». – Снова оглядел порванный саван гостя. – Тебе нравится, как звучит?
