Любовь Любовь. Любовь. А что она такое? Мы говорим «Люблю», не понимая, Не зная, не предчувствуя, какая Влечет нас властно воля в мировое Жерло. Быть может, там мы золотые слитки Найдем себе, алмазы ожерелью, Быть может, взяты огненной метелью, Мы встретим чудищ, странных змей в избытке, Лишь зло? Но мы идем, и никакая сила Не явится препятствием хотенью, Дойдем к мечте хоть сонной грезой, тенью, И разве Смерть когда остановила Мой взлет? Я умирал. Не раз. Давно. Когда-то. Я вновь живу. Хочу. Исполнен рденья. Нет меры, нет преграды для хотенья, И снова звуком кровь моя богата, Поет. Полдень
Высокий полдень. Небо голубое. Лик ястреба, застывшего вверху. Вода ручья в журчащем перебое, Как бисер, нижет звонкий стих к стиху. Среди листвы умолк малейший шепот. Мир солнечный, а будто неживой. Лишь издали я слышу спешный топот, Куда-то мчится вестник верховой. Откуда весть? Из памяти давнишней? Быть может, час – обратный начал ток? Я сплю. Я мертв. Я в этой жизни лишний. В гробу сплетаю четки мерных строк. Но, если я навек живыми, ныне, На дальней грани жизни позабыт, Ко мне стремится тень былой святыни, И ближе, ближе звонкий стук копыт. Богомолка К нам приходила богомолка, Чтоб ночевать и снова в путь, Как будто маленькая пчелка К нам залетала отдохнуть. Она была совсем юница, Земных узнала мало дней, Но роковая огневица Вонзила жало в сердце ей. Но, сердцем воспринявши жало И в черный кутаясь платок, В свой юный дух она впускала Лишь светлый дум и чувств поток. Весь лик ее был лик счастливый, Улыбка добрая была, Как от цветка пасхальной ивы К нам прилетевшая пчела. Всем в доме было так привольно Смотреть на милое лицо. И вот, простившись, богомольно, Она ступила на крыльцо. Она, ища свой звонкий улей, Исчезла в солнечных лучах. А в пламенеющем июле Гроза сгущалась в небесах. Топь В сквозном теченьи мглы трясины вязки. Как призраки болотные кусты. И греза ткет слова бессвязной сказки Из шепчущей давнишней слепоты. Цветут цветы, склоняясь к влажной яме. В прудах мерцает между кочек медь. Здесь спит, прикрыв цветными лоскутами, Безглазый дух, желающий прозреть. Ночное гульбище Воркует воркованьем беса В ночи голодная сова. Из мглы кустов, из глуби леса, Роятся шаткие слова. Собрались в зыбкое кружало Тринадцать шепчущих осин. Слагают сказку без начала, И без конца рассказ былин. А сторонясь большой дороги, Косится в ветках острый зрак, И Леший, вывернувши ноги, Из сосен вьет себе колпак. Леший Тропинкой лесною Иду я один, Но Леший за мною В лесу властелин. Зареял, задеял, Косматый, сырой, Мечту мне обвеял Зеленою мглой. Он пляшет и машет, И пляс его – скок, Все небо распашет Взметнув уголек. Забросил он шапку, И облако – вот, Туманов охапку Швырнул в небосвод. И серые сохи По небу пошли Глубокие вздохи От целой земли. Туманные глыбы, С застывших болот, Как длинные рыбы, Плывут в небосвод. Он свистнул по лесу, Деревья – как хор, Качают завесу, Зеленый убор. Где небо, не знаю, Не знаю, где лес. Иду я по краю Гремящих чудес. И красные птицы Собрали совет, И брызжут зарницы Рассыпчатый цвет. И Леший хохочет, Услышавши гром, Хлестнуть меня хочет Своим рукавом. Каженник Я каженник, я лешим обойденный. Лукавый шут с зеленой бородой Обвеял вихрем. Стал мой разум сонный. И сел я над недвижною водой. Идти? Искать? Напрасная забота. Дорога приведет меня кругом Сюда же, где зацветшее болото Где лешачиха бродит с лешаком. Они смеются. В их глазах раскосых Качается лесная темнота. Потупя взор, ищу в вечерних росах: Быть может, там засветится мечта? Кто я? Где я? И сам теперь не знаю. Я позабыл, где мой родимый дом. Гул уханья идет от края к краю. И есть ли край? Бескраен лес кругом. Вдруг захохочет, вдруг заплачет кто-то. Идет мужик с котомкой. Где мужик? Лиса в кусте. От сонного болота Восходит пар. И выпи слышен крик. Мне все лесное знахарство знакомо. Я сам – другой. Я светлый, молодой. Но я не тот, которым был я дома, Я стыну над болотною водой. Здесь воздух лишь бесовским действом тешим. Звук мягких лап, и зверь до зверя шасть: Играет в карты Леший с младшим лешим На зайцев, чтобы гнать их волку в пасть. |
