12 Весь лес – в рубинах, в меде янтаря, В расцветностях, которых не измерим, – Нам выстроил, пред смертью года, терем, Всю пышность в час прощания даря. Не льстись своей клюкой поводыря. Живи лишь вровень с древом, с птицей, с зверем. В людское наше мы чрезмерно верим, Напрасно мир и смысл его коря. Тяжелый жернов знает путь вращенья, Он должен свой умол перемолоть. И в куколке, до мига воплощенья, Всю зиму мотылек лелеет плоть. Не сетуй же, что белою зарницей Уж скоро глянет иней бледнолицый. 13 Уж скоро глянет иней бледнолицый. Из мглы болот всползет седой туман, Стремясь от нас к теплу далеких стран. Чу, журавли подвижною станицей. Взревет метель забытой львами львицей, Застынет облак белых караван. Весь мир, как Ледовитый океан, Раскинется безмерною гробницей. Но в час, как с вихрем бьется снег в окно, Как хорошо в тиши нагретой, дома, Припоминать все бывшее давно. Крутить мечту дорогой кругоема. И ярки звезды в ночи декабря. Тот любит смерть, кто прожил жизнь, горя. 14 Тот любит смерть, кто прожил жизнь, горя. Не утаил себя, как раб лукавый, – Лелея луч внутри светящей славы, Постиг, что спор с творцом пустая пря. Какое счастье – расточать, беря Из житницы, где звери, птицы, травы, И в миг свой – боль, и в час свой – все забавы. В деснице быть Верховного Царя. Лишь сам себе ты облик супостата, Когда своею краткой волей в бой Вступить ты хочешь с Волей мировой. Твоя хоругвь до солнца в высь подъята, Когда ты явишь цвет цветка собой, В красивых блесках царственного злата. 15 Красивы блески царственного злата, Изыскан огнь осеннего листка. До моря путь – чрез три страны река. Волнует зов минувшего «Когда-то». Люблю в весне разливы аромата, Весна, как степь, светла и широка. Прекрасней осень. Смерть душе близка. Что лиц милей, ушедших без возврата? Как звонок светлый воздух сентября. Хрустален свист мелькающей синицы. В амбарах рожь. Душистый клад пшеницы. Весь лес – в рубинах, в меде янтаря. Уж скоро глянет иней бледнолицый. Тот любит смерть, кто прожил жизнь, горя. |
