4 Волнует зов минувшего «Когда-то», Кричит «Ау!» пустынею лесной, И помним мы, как хорошо весной, Как вся она открыта и богата. Мы ценим утро только в час заката. Мы красочною тешимся волной, Настурций увидав цветочный зной, Когда осенней грустью сердце сжато. И благо. Радость в боль обрамлена, Какие бы мы были не тоскуя? Мы недостойны были б поцелуя. Привет тебе – в час осени – весна. Как камень, в воду брошенный со ската, Люблю в весне разливы аромата. 5 Люблю в весне разливы аромата, Веселая, она не хочет тьмы, Секирой льдяной сшибла рог с зимы, Поет, хоть от сугробов даль горбата. И рухнула – из льда и снега хата, Просыпан снег последний из сумы, Ручьи бегут на праздник кутерьмы, И рой сорок стрекочет воровато. От всей земли, из каждого куска, Дыханье разогретой жадной хоти. Путь к радости – на каждом повороте. С Егорья доходи до семика. В русальных торжествах святыня плоти. Весна, как степь, светла и широка. 6 Весна, как степь, светла и широка. Всегда, веснуя, дух наш весь веселье. Весна – от солнца данное нам зелье. Весна равняет с богом червяка. Ко взору взор, к руке идет рука. В веснянке – хмель, в весеннике – похмелье. Кто полюбил, тот принял ожерелье, Где жемчуг – солнцелунные века. О, стебель мая с завязью июня, С июльской чашей мака! Жаркий сказ. Весна и лето, как люблю я вас. Но мил мне также лет бесшумный луня. Весна, как вспышка вещих снов, ярка. Прекрасней осень. Смерть душе близка. 7 Прекрасней осень. Смерть душе близка. Хотя б царем, безоблачно, беспечно, Жить на земле я не хотел бы вечно. На всем, что здесь, я вижу знак: «Пока». Всегда ли мне смотреть из уголка? Когда вверху, мостообразно, млечно, Звездится Путь, он манит бесконечно Туда, откуда наша глубь мелка. Есть бег, есть взлет к иной лучистой цели, Светлей того, что здесь светлей всего. И тщетно ль наши свечи здесь горели? Есть лучшее, и я найду его. В часах, чья власть когтиста и рогата, Что лиц милей, ушедших без возврата? 8 Что лиц милей, ушедших без возврата? Мы были вместе. Память их жива. Я помню каждый взгляд и все слова. Они слышней громового раската. Как запахом – раздавленная мята Сильней, чем вся окрестная трава, Так слышен некий голос божества В том, что любил, в твоем, что смертью смято. Насмешкой был бы мир, все было б зря, Когда бы жизнь сменялась пустотою. Не на песке мою часовню строю, – О правде воскресенья говоря. И год, скруглившись, слушает со мною, Как звонок светлый воздух сентября. 9 Как звонок светлый воздух сентября. Благословеньем синего амвона Какая тишь нисходит с небосклона, В сознанье светят свечи алтаря. Творец любил, творение творя. Земля – неисчерпаемое лоно. В селе, вдали, поплыли волны звона, В душе поют бездонные моря. Шуршанье листьев – музыка живая. Спадает лист зажженный за листом, Вещанье тихим шелестом свевая: Разрушен дом, – в три дня восстанет дом. И тонкий, как укол тончайшей спицы, Хрустален свист мелькающей синицы. 10 Хрустален свист мелькающей синицы. Он говорит, что, если мир лучист, Он скоро будет хрупок, бел и льдист. Ловите миг цветущей огневицы. По зову этой милой птицы, На ветке каждый яхонтовый лист, Впивая луч, трепещет, пламенист. И падают цветные вереницы. Отдохновенье – мудрость бытия. Но жизнь жива под мертвыми листами, И пахнет крепким запахом, груздями. Растет их головастая семья. Богатство до весенней нам денницы. В амбарах рожь. Душистый клад пшеницы. 11 В амбарах рожь. Душистый клад пшеницы. В сарае столько сена, посмотри, Что до весенней хватит нам зари, Когда у ней раскроются ресницы. Не покладали рук жнецы и жницы, Точили косу звонко косари. Земля богата. Хочешь, так бери. И мед есть в ней, и воск есть для божницы. И оттого, что там трудились мы, Что сосчитали труд наш закромами, Приятно нам пришествие зимы. Нас тешит журавлиный крик над нами. Желанен, как земная нам заря, Весь лес, – в рубинах, в меде янтаря. |
