Видение Я видел цвет полураскрытый В весну влюблённого тюльпана. Но я ушёл тропой пробитой, Был праздник кончен слишком рано. Я видел птичку голубую Средь изумрудного сплетенья. Но я в безмолвии тоскую, Лишь миг один я слышал пенье. Я видел сон: – За быстрой серной Я, серной, мерял ширь простора, Я с ней бы счастлив был наверно, Но сон растаял слишком скоро. Непобеждённый
Ты для того меня взманила В певучий сад, Чтоб в сердце задрожала сила, И брызнул звонкий водопад? А ты, взмахнув крылами павы, Среди куртин, Вспорхнула, дав мне вкус отравы. Забыв, что пред тобой павлин. Но ты забыла, что свеченье Стооких звёзд Средь птиц – моё лишь означенье. Что мой цветной пышнее хвост. Вся радость радуги со мною. И все цвета, И чуть я веер свой раскрою, Как с неба смотрит Красота. Судьба Я не верила, я поверила, Что весами нам златоткаными Всем Судьба в мирах путь отмерила С ворожащими талисманами. И тоской в лесу вся изранена, Вот свиданья жду в светлой чаще я. А Луна пьянит, притуманена, Наклонённая, ворожащая. Музыка («Женская чара владеет душою…») Женская чара владеет душою Вкрадчиво, нежно, всевластно. Женское сердце повсюду со мною, Женщин пою не напрасно. Музыка – женщина, пенье – мужчина, Даже и женское пенье. В музыке звёздная дышит картина Первого часа творенья. Пение – после, в нём гулкое эхо Дали, на миг приближённой. Музыки дай мне, восторга, и смеха, Петь тебя буду влюблённый. Твои глаза Твои глаза – простор души твоей, В них вечный бег играющего вала, В них синий сон загрезивших морей, Гляжу, гляжу, и всё для сердца мало. Крылатая, ты вся поёшь: – «Ликуй!» И много снов в душе у каждой птицы, Но лучший миг, – когда чрез поцелуй На бездну глаз наброшены ресницы. Идущая прямо Ты знаешь страсть, но чувственности нет В твоих движеньях, в ходе сновидений. Исподтишка не глянешь ты на свет, Но в молнии сгоришь без сожалений. Не всякий переступишь ты порог, Но любишь лунный луч в овале свода. Вдали харчевен, выпьешь полный рог Хмельного искромечущего мёда. Я и ты Я и ты, мы с двух планет. На одной огонь рубина, На другой колдует льдина, Голубой холодный свет. Я и ты, мы с двух планет. На одной ликуют войны, В ней июль цветится знойный, На другой лазурный цвет. Наша рознь на сколько лет? И не лучше ль сочетанье Двух расцветов угаданья В слитной сказке двух планет? Хоть немножко Я почувстовал узкую нежную руку, Я почувствовал свежесть раскрытой ладони, Я её целовал в темноте. Чрез мгновение ночь возвещала разлуку, Но за счастьем я гнался, бледнея в погоне. И тобою припал я к мечте. Почему мы вдвоём так смеялись беспечно? И потом, хоть вдвоём, так молчали упорно? Я не знаю. Узнаю ли я! Ты мне сделалась вдруг дорога бесконечно. И тобою мечтанье мерцает узорно. Хоть немножко – скажи – ты моя? Пять букв Дай мне пять нежных букв, ты дашь мне в них пять счастий, В гирляндах пламени отвечу я стихом, Всепроницающим, как молния и гром, Завладевающим, как дальний звон запястий. Непрерываемых хочу я сладострастий. Уста до жадных уст. Обжог горячим ртом. И вихрь, промчавшийся над огненным кустом, Дошёл до корабля, зажёг морские снасти. Весь Океан горит. Я дух, и пламя длю. Воспламенения с играньями цветными. Весь заалевший мир в плавучем рдеет дыме. Рубин расплавленный змеится к кораблю. Добрось, желанная, лучами золотыми, Свой сопричастный дар в пронзённое «Люблю!» Час души
Без преград, без времени, без цели. Самоцельный чувствовать прилив. Слушаться невидимой свирели, И мечтою ветку наклонив, Чуять золотую осыпь ив. Пролетят ликующие пчёлы, Не ужалят, только прозвенят. К нам приспел и день и час весёлый, В ветре травы, строя светлый ряд, О любви и счастье говорят. Как красиво быть вдвоём с желанной. В душу смотрят нежные зрачки Тех цветов, что в чаше светлотканной Затаили дружно огоньки, И цветут над зеркалом реки. Там, во влаге медленно-текущей, Отразилось милое лицо. В Отчий наш чертог, во веки сущий, Нас ведёт высокое крыльцо. Я припас – душе твоей – кольцо. Я из звёзд сковал тебе запястье, Из цветов я лучший взял цветок. Обратись ко мне всей правдой счастья, И взгляни с доверием в поток. Этот час души моей – глубок. |
