Ночь («Ночь, с миллионами солнц…») Ночь, с миллионами солнц, разбросавшихся в дали бездонной, Ночь, в ожерельях из звёзд, и в запястьях из синих планет, Ночь, всеокрестная тьма, и вселенский покой углублённый, Ночь, замиренье души, выходить не хотящей на свет. Ночь, я любил как никто, и стократно я ранен любовью, Ночь, из тебя я исшёл, но смешал красоту я с тоской, Ночь, вся в чернейших шелках, о, дозволь мне прильнуть к изголовью, Ночь, ниспустись мне в глаза, погрузи меня в вечный покой. Зов («И лепет сказочный полузаснувших птиц…»)
И лепет сказочный полузаснувших птиц, И тень дремотная сомкнувшихся ресниц, И тишь закрывшихся двустворчатых темниц. Где жемчуг будущий ещё повержен ниц, И пряжа зыбкая немеющих зарниц, И клик слабеющий отлётных верениц, И строки вещие желтеющих страниц Одно горение, свеча одних божниц, Зовущих к виденью навек ушедших лиц. Череп Тих на полке зрящий череп, Вестовой немых веков, Говоритель мёртвых слов. Если б дать ему покров Крови, плоти, – в равной мере б Он со мною, в дымке снов, Слушал медный бой часов. Сердце к сердцу рассказало б Что проворный бег минут Там соткал, как ткёт и тут, Змеезвенный звонный жгут Слов, признаний, сказок, жалоб, Что твердыня и редут Неизбежно упадут. В мяч играть ли или в крикет, В меч, в пращу, в копьё, и щит, Или в камень маргарит, Или в зорный цвет ланит, Но виденье и Египет, И в святыне пирамид Жив один рисунок плит. Сердце верно побороло б Вечность жажды видеть сон, Если б понял каждый он. Что напевы всех времён Только стоки в дымный жёлоб. Где текут со всех сторон Миги марев, мёртвый звон. На узоре, на примере б И любая здесь она Увидала, что дана Нам в любленьи глубь без дна, Что разумен только череп, И его судьба верна, Ибо в смерти тишина. Мера Тьма черты перемещает. Ночь – из края теневого. Ночь спокойна. Отчего я Так печален в этот час? День всечасно обещает, Но не сдерживает слово, День лукавит, зданья строя, И обманывает нас. Воздух ночи необманен, Нет на ткани кисти лишней. Отчего ж пугает серый Цвет, предвестье черноты? Я стрелою чёрной ранен. Я грущу о правде вышней. Только солнечною мерой Мерю зёрна Красоты. Воля в неволе В заточеньи мне дано Только тусклое окно. И железною решёткой Так исчерчено оно, Что Луну не вижу чёткой: – Чуть засветится – она В клетке вся заключена. В заточеньи мне даны Только вкрадчивые сны. Чуть из дымных средоточий В крове тёмной тишины Подойдёт забвенье ночи. – И дремотой облечён, Синей сказки дышит лён. Вижу Море изо льна, Бьёт лазурная волна, Много синих струй и точек. Голубая глубина, Жив сафировый цветочек. Мой челнок, мне данный сном, Реет в Море голубом. Круг Слышать ночное дыханье Близких уснувших людей, Чувствовать волн колыханье, Зыбь отошедших страстей, – Видеть, как, вечно гадая, Сириус в небе горит, Видеть, как брызнет, спадая, В небе один хризолит, – Знать, что безвестность от детства Быстрый приснившийся путь, Вольно растратить наследство, Вольным и нищим уснуть. Золотые гвозди Звёзды – гвозди золотые, Бог их в небе вбил неровно В стену голубую. Реки там текут литые, Перепутанно-витые, В каждой ток есть безусловно, Выбери любую. Чуть заснёшь, увидишь чётко: – В небе нас уносит лодка В Млечный Путь. Мы там будем. Мы там будем. Засыпай же. Всё забудем, Чтобы вспомнить что-нибудь. Маяк Мы не знаем, какие влияния звёзд без конца отдалённых Сочетались в решение к жизни воззвать, и к отдельности нас. Но мы чувствуем звёзды сквозь наши ресницы в видениях сонных, И мы чувствуем звёзды в наш самый невольный влюблённый наш час. Мы не знаем, какими путями, болотами, лесом, горами Мы пойдём неизбежно по этой назначенной тёмной земле, Но мы знаем, что звенья, мы знаем, что звёзды за нами, пред нами, И плывём на маяк, вырываясь к благому в разлившемся зле. |
