Кира Где ты, Белый Лебедёнок? Я пою, пронзён тоской. Твой зазывный голос звонок За рекой. Ты была мне наслажденьем Разметавшейся весны, Затененьем, осененьем Тишины. Я тобою был волнуем, Взятый вдруг цветочной мглой, Уязвлённый поцелуем, Как стрелой. Ты была мне радость лета, Сказка в сказке, сон во сне, Ты была движенье света На волне. Ты была мне веер смелый, Что трепещет чередой, Юный лебедь, лебедь белый Над водой. Ты куда же улетела? Прилетишь ли? Память длю. И тебя я без предела Всё люблю. Дагни
Правнучка Скандинавских королей, Валькирия, уставшая быть в бое, Во взоре дремлет Море голубое, Что знало много вёсел и рулей. Скажу «Люблю», и этот взор светлей. Бьёт Полночь. И в протяжно-медном бое Всё прошлое, глухое и слепое, Прозревши, слышит долгий гул аллей. Созвенные звездятся в розах росы. Я их вложил в прославившийся стих, В кувшин вина, где много струй густых. Мне снится. Я Гаральд Светловолосый. Я твой, мечта. Мы двое. Воздух тих. И для меня ты расплетаешь косы. Елена Я переплыл с тобою океаны, Я пересёк громады диких гор, И пламецвет слагался нам в костёр, И рододендрон расцветал румяный. В горячей Майе призрак марев рдяный, В Египте, в храмах древних, тайный хор Богов, богинь, хранящих свой убор, Самоа остров счастья, Солнцем пьяный. Их много, стройных стран и островов, Где в сказку жизни заглянули двое. Нас обвенчало Море голубое. Друг к другу мы пришли из мглы веков. Колибри, сновиденье световое, Мы будем пить до смерти дух цветов. Анна Цвели цветы на преломленьи лета, Их было много, красочных химер, Порвать спешивших грань всех пут и мер, Когда пришла ты с ласкою привета. Ты вся была в старинный сон одета, И я, как умилённый старовер, Вступил с тобою в храмовой размер Торжественно-напевного сонета. Я разлюбил тобою – лепестки Цветов, струящих сладкий чад отравы. Ты мне дала сиянье тихой славы. В часовне, где забвение тоски, Мы рядом, мы светло в блаженстве правы. И вьются ожерельем огоньки. Катерина За то, что ты всегда меня любила, За то, что я всегда тебя любил, Твои лик мечте невыразимо мил, Ты власть души и огненная сила. Над жизнью реешь ты ширококрыло, Тебе напев и ладан всех кадил, И тем твой дух меня освободил, Что ты, любовь, ревнуя, ревность скрыла. Пронзённый, пред тобой склоняюсь в прах. Лобзаю долго милые колени. На образе единственном ни тени. Расцветы дышат в розовых кустах. Движенью чувства нет ограничений. Я храм тебе построю на холмах. Двое Уста к устам, безгласное лобзанье, Закрытье глаз, мгновенье без конца, С немой смертельной бледностью лица, Безвестно – счастье или истязанье. Два лика, перешедшие в сказанье, Узор для сказки, песня для певца, Две розы, воскурённые сердца, Два мира, в жутком таинстве касанья. Души к душе мгновенный пересказ, Их саван, и наряд их предвенечный, Алмаз минуты, но в оправе вечной. Узнать друг друга сразу, в первый раз. Ромео, ты сейчас в Дороге Млечной С Джульеттой ткёшь из искр свой звёздный Час. Мерцанье Глаза затянутые дымкой томной неги. Волна распле́сканная брызгами на бреге. Зарниц разме́танные сны, излом огней. Любви почудившейся свет с игрой теней. Глаза осме́ленные тайной глаз хотящих. Цветы зажёгшиеся сказкой в тёмных чащах. Любовь пронзающая больно и светло. Всепроницающее – лик меча – весло. Солнце («Солнце, горячее сердце Вселенной…») Солнце, горячее сердце Вселенной, Ты восходишь и бродишь, ты плывёшь и нисходишь, И в томительной жизни так расчисленно-пленной Золото блеска ты к полночи сводишь. Я стою на пределе, и шаром кровавым Ты уходишь за горы, уплываешь за Море, Я смотрю, но над лесом, осенним и ржавым, Только ветер – с собой в вековом разговоре. Вот я один. Клад утрачен мой ценный. И хоть целое Солнце заключаю я в сердце, Разлюбив человека, я лишился Вселенной, Нет больше веры в единоверце. |
