Мужчина кивнул и, внимательно следя за собственными действиями, начал медленно и осторожно приподнимать плотно прижатую к телу сына ладонь. Последний застонал.

Ребра, вдавленные внутрь безжалостным ударом жестокого оборотня, сейчас, повинуясь силе мага, силе, очевидно, немалой, медленно выправлялись, восстанавливая прежнюю форму и состояние. Ладонь, поднимаемая над телом пострадавшего, буквально вытягивала их наверх, достаточно медленно, но и в самом деле отнюдь не безболезненно, и молодой доктор, искренне полагавший, что о болезненных способах лечения знает все, и пережить их способен, сейчас, открывая для себя нечто новое, кусал губы, отчаянно пытаясь сдержать стоны и даже крики боли.

В больнице все происходило бы иначе. В больнице этот процесс бы не был столь болезнен, но и не был бы так скор… Чарли вздохнул и, медленно дыша, попытался, было, что-то сказать, но маг быстро поднес палец свободной руки к губам, призывая его к тишине.

Время текло, как тягучий кисель, казалось, растягиваясь с каждой минутой все больше и больше. Каждую секунду, каждое мгновение Чарльз твердил себе, что уже все, что это был последний рывок, что все уже закончено и все восстановлено, но секунды сменяли друг друга, а экзекуция все не прекращалась.

— Не… могу… — в конце концов, не выдержав, простонал парень и отец его, забеспокоившись, взволнованно сжал его здоровую руку.

— Еще чуть-чуть, мальчик мой, самую малость… — зашептал он, настороженно следя за тем, как расправляются под кожей ребра сына, — Вот, вот… уже все.

Чарли слабо вскрикнул, ощущая, как спина его против воли прогибается и где-то далеко, а может быть, просто глубоко в собственном теле, ему послышался слабый щелчок. Тьери, легонько встряхнув пальцы, медленно убрал руку и, вздохнув, покачал головой.

— Я никогда не мог даже представить, что мне доведется излечивать тебе столь страшные травмы… — негромко вымолвил он и, подняв ту руку, коей несколько мгновений назад ободряюще сжимал пальцы сына, мягко провел ею по его волосам, — Бедный мой мальчик…

— Да будет тебе, папа, — Чарли, ощутимо побледневший, тяжело, но ровно дышащий, с видимым наслаждением делающий полные вдохи, чуть дернул головой, — Я видел травмы и более страшные, и вылечивал их! Сам, безо всякой магии. А так-то… — он не договорил и, слабо махнув здоровой рукой, буркнул, — Спасибо.

Тьери мягко улыбнулся и, кивнув в ответ на благодарность, без излишних слов направился вновь к столу, где подготавливал какой-то непонятный раствор. Молодой человек следил за ним.

— Страшно даже представить, как теперь ты будешь лечить мои переломы…

Мужчина, усмехнувшись, легко покачал головой.

— Не волнуйся, сынок, как не удивительно, переломы лечить будет не так болезненно. Пока же расслабься. Дыши…

— Дышу, — отозвался парень и, вновь вздохнув полной грудью, ненадолго прикрыл глаза. В душу его, взявшееся неизвестно откуда, внезапно закралось искреннее восхищение родным отцом. Да, вот он — настоящий маг, вот она — великая его сила! Вправлять ребра лишь прикосновением руки, лечить переломы, судя по всему, при помощи каких-то составов, растворов, без бинта и гипса! Это уже не просто фокусы, как ему всегда казалось, это настоящая магия, истинная сила великого человека!

— Скажи… — он приоткрыл глаза, вновь взглядывая на спину сосредоточенно занимающегося чем-то родителя, — Папа!..

— Да? — Тьери обернулся, обеспокоенно взирая на сына, — Что такое? Болит?

— Нет-нет… — Чарли поднял руку и слабо помахал ей в воздухе, — Хотел просто спросить. Этот рыжий, как его… Чеслав, да. Так вот, он ведь… очень силен? Хочу сказать, физически-то да, я это на себе узнал, но, мне кажется, не только?

— Сам я с ним не сталкивался, — отозвался маг, внимательно глядя на него, — Однако, если ему хватило сил ранить Ричарда, боюсь, что так оно и есть. Почему ты спросил?

— Просто, когда они заявились ко мне, он, чтобы удержать, схватил меня за шею. Не душил, но так… придушивал. Не знаю, следы на шее, наверное, все-таки остались, — парень осторожно коснулся горла и потер его; отец его кивнул, — Я попытался разжать его руку и, клянусь, в какой-то момент мне немного удалось это. Он был явственно изумлен и сжал ее сильнее…

Тьери спокойно улыбнулся. На его взгляд, ничего удивительного в речах сына не было.

— Ты не хочешь принимать то, кто ты есть, мальчик мой, но деваться от этого ты никуда не можешь. Твое наследие — в твоей крови, Чарли, ты потомок не только мой, но и великого мага, большого человека. А Чеслав, судя по всему, не так силен, чтобы совладать с наследником Рейнира.

Альберт нарочито медленно, неспешно опустился в большое, глубокое и мягкое кресло и с нескрываемым наслаждением скинул тяжелые ботинки. Затем, сползя немного ниже, вытянул ноги и, окинув довольно равнодушным взором находящихся кроме него в комнате людей, пошевелил пальцами, расправляя их. Ботинки, на взгляд производящие впечатление очень удобных и мягких, на деле немилосердно жали. Маг задумчиво глянул на собственные ступни и, качнув головой, негромко вздохнул. Как забавно. Ему бы ничего не стоило уничтожить, сжечь, сравнять с землею эти чертовы ботинки, не желающие становиться уютными, но разнашивать их приходилось обычным человеческим способом. Как ограничена порою оказывается даже великая сила…

— Какой утомительно насыщенный день, — негромко вымолвил мужчина и, откинувшись назад, прижимаясь спиной к спинке кресла, на мгновение прикрыл глаза. Хотелось расслабиться и ни о чем не думать. Хотелось чаю или, быть может, чего-нибудь более крепкого, но в то же время совершенно не хотелось шевелиться.

— И зачем было насыщать его избиением несчастного доктора?

Неожиданно прозвучавший вопрос отвлек мага от благостных размышлений о том, какой напиток в данный момент он желал бы употребить, и желал ли бы вообще какой-нибудь, вынуждая возвратиться с уютных небес на грешную землю, поднимая ресницы и с некоторым недовольством взирая на осмелившегося заговорить с ним юношу.

— Ты хочешь сказать, что не слышал? — Альберт, слегка приподняв бровь, согнул одну ногу в колене, опирая ее пяткой на колено другой, — Странно, кто же в таком случае столь отчаянно скрипел за дверью половицей, что едва не отвлек меня?

— Вот уж не знаю, — отмахнулся Людовик, — Лично я был тих, как ночная мышь, ворующая сыр с бутерброда. Да и вообще, этот твой новый песик его так старательно колотил, что я очень сомневаюсь в возможности вообще что-либо расслышать за криками бедняжки Чарли и звуками ударов.

— Однако же, я расслышал, — последовал невозмутимый ответ и маг, чуть склоняя голову набок, подпер щеку кулаком, — И должен заметить, Луи, что мне не слишком нравятся твои настроения. Сначала ты отказываешься драться с Романом, потом советуешь позвать врача для оборотня, а теперь и жалеешь того самого врача… Что же последует дальше? Ты пожелаешь сменить место жительства с моего скромного домишки на замок? — последний вопрос прозвучал как будто бы саркастично, несерьезно, казалось бы, Альберт и сам не верит в подобный исход дела, однако, взгляд его, тем не менее, оставался острым и внимательным. Людовик, хранящий совершеннейшее спокойствие, хладнокровно отошел к роялю, стоящему неподалеку и, чуть прислонившись к нему, скрестил руки на груди, сжимая в одной из них свое неизменно любимое резиновое колечко, эспандер, затем пожал плечами.

— Думаю, такая вероятность определенно существует.

— Вот как? — мужчина, изображая полнейшее равнодушие, едва заметно приподнял уголок губ в безразличной усмешке, — И чем же вызвана такая перемена в твоих мыслях, дорогой племянник?

Людовик, нахмурившись, опустил руки и как бы между прочим сунул колечко в карман. В воздухе смутно запахло грозой, — чувствовалось, что оба мага, не взирая на кажущееся спокойствие, сейчас находятся в состоянии некоторого противостояния, конфронтации, все более и более набирающей масштабы.