Супруга его, не отвечая, лишь кивнула…

…Двери за покинувшими каморку в числе последних, ибо девушка и граф де Нормонд все-таки заглянули к раненому, пожелав ему скорейшего выздоровления, носильщиками, закрылась, негромко хлопнув при этом. Чарли, оставшийся в маленькой и тесной комнатушке в компании одного только мага, тихо вздохнул, пристально глядя на него.

Тьери, словно бы не замечая его взоров, приблизился к дверной створке и, лично закрыв ее поплотнее, прислушался, убеждаясь в том, что никто из любопытствующих не пытается подслушать того, что происходит в каморке и после этого, сам шумно вздохнув, покачал головой.

— Чарли-Чарли… — он оглянулся к молодому доктору и, глядя на него с уже нескрываемым сочувствием, с самым искренним сожалением, прибавил, — Все-таки в Лондоне тебе было безопаснее, мальчик мой.

— Я был именно там, когда они нашли меня, — скептически отозвался парень и, отведя взгляд, мрачно пробормотал, — «Такова жизнь», как говорите вы, французы.

— Ведь ты и сам наполовину француз, — отметил мужчина и, нахмурившись, прошествовал к столу в дальнем конце комнатушки, принимаясь изучать находящиеся на нем вещества и предметы. Далбертфилс в ответ неприязненно сморщился.

— Это не лучшая моя половина.

— Чарли… — Тьери, на несколько мгновений закрыв рукой глаза, опять обернулся к своему пациенту, — Как долго ты собираешься делать вид, будто мы не знакомы с тобой? Я понимаю, ты не хочешь сообщать об этом нашим друзьям, обитателям этого замка… Хотя, должен заметить, что удивить их отцом-магом было бы затруднительно.

— Должен заметить, что я уже выразил свое мнение на этот счет, — огрызнулся парень, — Не дай боже мне быть сыном мага, отец, я готов повторить это, если ты не расслышал. Не знаю даже, что мне не нравится больше — то, что лечить меня будет маг, или то, что этим магом оказался ты.

— Разве для тебя новость то, что они уже некоторое время как общаются со мною? — удивился маг и, придвинув к столу своего предшественника и учителя находящийся здесь же стул, продолжил разбираться с тем, что могла предоставить в его пользование каморка, — Гораздо удивительнее другое, сынок, гораздо больше меня поражает то, что некогда Роман, ища врача, выбрал именно тебя, а не кого-то другого…

— Судьба, — мрачно отозвался Чарли и, тихонько вздохнув, принялся внимательно изучать потолок, — Они, конечно, называли твое имя при мне, но я надеялся, что речь не о тебе. Хотя и сам жалел, особенно в момент, когда ко мне заявились эти типы, что тебя нет рядом… Впрочем, я помню что-то о том, что Альберт сильнее, так?

— Альберт обучил меня всему, что я знаю, а сам пошел дальше, — сдержанно откликнулся маг и, неожиданно повернувшись, пристально глянул на молодого человека, — Но, клянусь, Чарли, я скорее умер бы, чем допустил, чтобы он так поступал с моим сыном.

Чарли скупо улыбнулся.

— Что ж, тогда не так уж плохо, что тебя не было рядом. Мне приятнее думать, что мой отец живет где-то вдали от меня, чем что он мертв.

— Рад, что твоя ненависть ко мне не столь сильна, чтобы желать мне смерти, — отстраненно откликнулся Тьери и, понюхав какой-то раствор, удовлетворенно кивнул, отмеряя некоторое его количество в очень удачно находящейся здесь пробирке. Чарли, уложенный головой в сторону выхода, а ногами в сторону стола и пристально следящий за ним, удивленно приподнял брови.

— Ненависть? Я не ненавижу тебя, отец, — он примолк, а затем, говоря уже на порядок тише, прибавил, — Я боюсь тебя.

Слова его, такие тихие, почти неслышные, прозвучали в ушах Тьери как гром, как выстрел, заставляя повернуться так резко, так потрясенно, что скрупулезно, старательно отмеряемый им раствор едва не выплеснулся на пол.

— Ты боишься?.. Чарли, но я… Сынок, я ведь никогда не обидел бы тебя! Что ты говоришь, как…

— Я знаю, — новая улыбка молодого человека оказалась мрачной, — Ты бы никогда не обидел меня, отец… Но ты живешь на этом свете уже бессчетное множество лет, ты способен омолодить сам себя и твой вид сейчас — тому доказательство, ибо даже я узнал тебя далеко не с первого раза. Я уверен, ты бы не пожелал смотреть, как растет, взрослеет и стареет твой сын, ты постарался бы помешать этому — подлил бы мне что-нибудь в чай, и… Сделал бы таким же, как ты сам. А я не хочу! Не хочу, понимаешь, папа? Я хочу быть просто обычным человеком, хирургом, помогать людям, прожить отмеренное мне количество лет и умереть в окружении многочисленных потомков. Жизнь мага… это не для меня.

— Жизнь мага не всегда подразумевает долголетие, — мужчина нахмурился и, отставив раствор в сторону, поднялся со стула, подходя к сыну, — Ты мог бы точно также помогать людям, лечить… Чарли, я ведь не прекращал интересоваться твоей жизнью. Я знаю, что ты стал замечательным врачом, человеком, о котором идет великолепная слава как о докторе, исцеляющим одним лишь прикосновением! Это ли не дар, мальчик мой, не магия?

— Нет! — последовал резкий и раздраженный ответ, — Это не магия и не дар, отец, это знания, помноженные на полученный опыт! Я учился, много учился, для того, чтобы достичь этого и сейчас… Слышать из твоих уст слова о том, что это просто какие-то фокусы — это, знаешь ли, откровенное оскорбление!

— Святые угодники, сын! — мужчина, даже несколько ошарашенный последним заявлением собеседника, растерянно развел руки в стороны, — Да мне и в голову не приходило оскорблять тебя! В древности врачей априори считали магами, и, как мне кажется, это скорее было комплиментом, нежели оскорблением…

— Сейчас не древность, если ты не заметил, — сумрачно отозвался Чарльз и, вздохнув, устало коснулся пальцами вдавленных ребер, — Давай закончим этот разговор. Если ты способен помочь мне, вылечить — то вылечи, будь так добр. А обсуждать наши отношения сначала с этим Альбертом, а потом и с тобой, я больше не хочу.

— Ты обсуждал с Альбертом наши отношения? — Тьери изумленно и недоверчиво нахмурился и, аккуратно коснувшись футболки сына, мягко поднял ее, открывая себе доступ как к искалеченным ребрам, так и к ужасной кровавой надписи на груди.

— Ну, не то, чтобы… — Чарли поморщился, — Просто он спросил, мол, неужели мои отношения с отцом настолько плохи, что я даже не желаю носить его фамилию? Я не ответил. Это не его дело, что я желаю, чего я не желаю… — он попытался сделать глубокий вздох и предпочел переменить тему, — Ты сможешь что-нибудь сделать с этими… буквами? Я бы не хотел щеголять ими после… Кстати, а он правда видел меня в трехлетнем возрасте?

— Возможно, — отец молодого человека достал, было, свой пузырек с исцеляющим раны снадобьем, однако, тотчас же, покачав головою, убрал его, — Нет, сейчас нельзя… Я, конечно, вылечу эти страшные порезы, сынок, но немного позже. Для начала надо выправить твои ребра, иначе в момент исцеления ты можешь случайно навредить себе. А Альберт, быть может, и видел тебя в трехлетнем возрасте, Чарли, я не могу утверждать. Он наведывался ко мне, пока обучал меня, я не исключаю того, что он мог даже играть с тобою. Как это ни странно, а к детям учитель всегда относился хорошо.

— Теперь у него другие игры, — поморщился парень, — Взрослых детей он, очевидно, не любит… Как же ты выправишь мне ребра здесь? В этом… — он окинул красноречивом взглядом каморку, подыскивая наиболее емкую ее характеристику, — В этом чулане? Это надо делать в больнице, так даже маг вряд ли… Что ты делаешь?

Отец аккуратно коснулся ладонью вдавленных ребер молодого человека и, прикрыв глаза, явственно постарался на чем-то сосредоточиться. Губы его несколько раз беззвучно шевельнулись, не то шепча слова заклинания, не то просто отражая овладевшее им напряжение.

— Тебе придется потерпеть, мальчик мой, — наконец вымолвил он, вновь распахивая очи, — Процесс будет трудным и болезненным, хотя я и постараюсь сделать все как можно мягче. Ты справишься?

— Я сильнее, чем ты думаешь, — последовал довольно категоричный ответ, — И сильнее, чем выгляжу. Если после этого твоего болезненного процесса я снова смогу нормально дышать — действуй. Действуй, папа…