Звонят в дверь. Б е с к а р а в а й н ы й  идет открывать. Возвращается с  Р о г у л е й.

Р о г у л я (с порога). Доброе утро, Марина… если не ошибаюсь, Петровна… Я звонил. Никто трубочку не берет.

М а р и н а  П е т р о в н а. Очевидно, я играла, не услышала. Кофе будете пить?

Р о г у л я. Только не черный. Сердце сдает.

М а р и н а  П е т р о в н а  выходит.

Ну, так вот. Прочел я, Василий Миронович, вашу статью и не смог не зайти. Публицистика на высоком уровне.

Б е с к а р а в а й н ы й. Это вы про стиль. А по существу?

Р о г у л я. Что говорить… Непривычно… Директор — и вдруг как будто спрашивает у молодежи совета. Во всяком случае, никуда не денешься — убедительно.

Б е с к а р а в а й н ы й. Неужели вас моя статья убедила больше, чем необходимость реконструкции? Кому-кому, а вам давно бы пора…

Р о г у л я. Видите ли… вы мне открыли глаза. Счастливчик! Есть у нас такие люди. За что ни возьмется — судьба на его стороне. А я не привык к грандиозным масштабам. Думаете, мне хотелось директором быть? Руками и ногами отбивался.

Б е с к а р а в а й н ы й. Возможно.

Р о г у л я. Улавливаю в вашем тоне нотки недоверия. Признайтесь: наговорили вам на меня!

Б е с к а р а в а й н ы й. Прислушиваться к сплетням, все равно, что в болоте купаться. Я люблю чистую воду.

Р о г у л я. Я тоже. Привык, понимаете, правду-матушку резать в глаза. Вот и теперь вам — начистоту. За что меня сняли? За правду. Был бы я очковтирателем, кивнул бы головой: «Пожалуйста! Выполню!» А я честно сказал: невозможно с теми кадрами, что сейчас в нашем цехе, начинать дело, которое бьет рабочий класс по карману.

Б е с к а р а в а й н ы й. Что же вас тогда переубедило в моей статье?

Р о г у л я. Ваш талант. И не скромничайте. Я уже стар для подхалимажа. Одного хочу: не думайте, будто я что-нибудь против вас имею за то, что вы на моем месте. Собственно говоря, не на моем… Я человек рядовой… Но если вам что-нибудь потребуется от меня…

Б е с к а р а в а й н ы й. От вас мне многое потребуется. Вы должны быть моей правой рукой: сейчас ваш цех — на линии огня.

Р о г у л я. Я солдат. Хотя на фронте и не был, но дисциплину ценю. (Встает.) Ну, ни пуха вам ни пера. Если молодежь вас поддержит — вы на коне. Хотя, повторяю: настоящих кадров у нас в цехе нет. Разве это рабочий класс? Помните, когда мы с вами были молодыми…

Б е с к а р а в а й н ы й. Я другого мнения о молодежи. Поживем — увидим.

Р о г у л я. На бригаду Черешни рассчитывайте — там ребята сознательные. Я с ними лично побеседую перед собранием. А то на Яремчука слаба надежда. Я лично против него ничего не имею, но… Страшно сухой. Ох, что за память… Я ведь хотел вас спросить: что нам с блоками делать-то, Василий Миронович? Режут, режут нас блоки. Не вылезают из брака.

Б е с к а р а в а й н ы й. Поставьте туда самых лучших формовщиков.

Р о г у л я. Это можно. Но, чтобы ликвидировать задолженность по блокам, надо бы туда и металлу подбросить.

Б е с к а р а в а й н ы й. Блоки душат завод… Ничего не попишешь. Давайте пока на них столько металла, сколько понадобится.

Р о г у л я. Может быть, сразу и распоряжение подпишете? (Бескаравайный подписывает.) Порядочек!

Входит  М а р и н а  П е т р о в н а  с подносом.

Б е с к а р а в а й н ы й. Вот кофе с молоком.

Р о г у л я. Нет. Бегу. Обещал супруге в кино. А вы?

Б е с к а р а в а й н ы й. К сожалению, времени нет. Анонимки читаю.

Р о г у л я. Вот те на! Неужели и на вас нацарапали?

Б е с к а р а в а й н ы й (берет со стола бумажки). Полюбуйтесь! В обкоме собрали, аккуратно подшили и отдали мне для домашнего чтения.

Р о г у л я. Так же точно и на меня сочиняли. И кто этот мерзавец?.. (Марине Петровне.) Извините за беспокойство… (Бескаравайному.) Все будет сделано, Василий Миронович. (Выходит.)

М а р и н а  П е т р о в н а (просмотрев на столе бумажки). Василий! Это страшно!

Б е с к а р а в а й н ы й. Не страшно, а глупо. (Берет одну бумажку, читает вслух.) «…Обращаем также внимание на факты грубости нового директора, на его нетерпимость к принципиальной критике. Следовало бы присмотреться и к моральному облику Бескаравайного, так как он сообщает в анкете, что имеет двоих детей, но якобы не знает, где они находятся. Надо проверить, не сбежал ли в свое время Бескаравайный на Север от первой жены, чтобы не платить алиментов…»

М а р и н а  П е т р о в н а. Какая гадость… Кто это мог?

Б е с к а р а в а й н ы й. Скромный труженик пера. Скрывает имя, презирая славу. Разве это впервые? Я уже привык к подобной литературе.

М а р и н а  П е т р о в н а. Это зависть. Вечный конфликт. Моцарт и Сальери.

Б е с к а р а в а й н ы й. Думаю, что это комплимент и для меня, и для автора анонимки. Подумаешь, Сальери!

Звонят в дверь, М а р и н а  П е т р о в н а  идет открывать. Возвращается вместе с  И в а с е м.

М а р и н а  П е т р о в н а (представляет). Иван Черешня… мой ученик. А это мой муж.

Б е с к а р а в а й н ы й. А-а! Это твой портрет возле проходной висит?

М а р и н а  П е т р о в н а (с гордостью). А как же: бригадир передовой бригады…

И в а с ь  смущенно улыбается.

Б е с к а р а в а й н ы й. А ты все данные про своего ученика собрала? (Ивасю.) Ну, и что же? Не мешает работа искусству? Хватает для творчества времени?

И в а с ь. Как вам сказать… Конечно, времени маловато… (Марине Петровне.) Я вам вторую часть принес… (Дает ноты вместе с газетой.) Извините… Газету я себе оставлю… (Бескаравайному.) Здесь ваша статья.

Б е с к а р а в а й н ы й. Ты прочел? Твое мнение?

И в а с ь. У нас на заводе еще не было такого, чтобы директор советовался с рабочими.

Б е с к а р а в а й н ы й. Что ребята говорят?

И в а с ь. Разное говорят.

Б е с к а р а в а й н ы й. А большинство?.. Как ты думаешь?..

И в а с ь. Сразу большинства в новом деле никогда не бывает.

Б е с к а р а в а й н ы й. Это верно.

И в а с ь (твердо). Но будет.

Б е с к а р а в а й н ы й. Увидим.

И в а с ь. Знаете, какие в нашей бригаде ребята! Вот пусть только начнется реконструкция — на какую угодно работу согласимся. Чернорабочими согласимся: землю носить, кирпич разбирать.

Б е с к а р а в а й н ы й. Давно на заводе?

И в а с ь. Третий год.

Б е с к а р а в а й н ы й. О-о. Почти кадровый… Отец тоже здесь работает?

И в а с ь. У меня нет отца.

Б е с к а р а в а й н ы й. Что — война?

Пауза.

И в а с ь. Нет. Не война. (После продолжительной паузы, Марине Петровне.) Я вам поиграю, если у вас время найдется…

М а р и н а  П е т р о в н а. Конечно! Садитесь.

Б е с к а р а в а й н ы й. Не буду мешать. (Крепко пожимает Ивасю руку.) Рад, что познакомился с тобой.

И в а с ь (тепло, искренне). И я. И я тоже.

Б е с к а р а в а й н ы й  уходит. И в а с ь  садится за рояль, берет несколько аккордов.

Комната  В и к т о р и и, перегороженная двумя шифоньерами, между шифоньерами на никелированной палке портьера. Угол за ширмами открыт для зрителей. Там стоит тахта. Основная часть комнаты напоминает комиссионный магазин. На стенах фотографии. Большинство из них изображает хозяйку комнаты в разнообразных позах.

На авансцене  В и к т о р и я, сперва стоя, а потом сидя, делает дыхательную гимнастику: набирает через нос воздух, задерживает и шумно через рот выпускает. Потом переходит на пластические упражнения.