Бедный Дрю… Мне было стыдно смотреть в его несчастные круглые глаза, в очередной раз слушая судорожные всхлипы и нытье:
― Как же так, Терри? Зачем это? Почему…
Вот сегодня с утра и наорал на него, чтобы убирался прочь ― самому теперь противно, но сделанного не вернёшь… Кроме капеллана и младшего разведчика, никто к расстроенному Ворону за эти дни приближаться не рисковал ― все в отряде признавали право уцелевшего оплакивать погибших так, как тот считал нужным. Даже капитан лишь раз похлопал по спине, вздохнув:
― Держись, сынок, ― и больше не смотрел в мою сторону…
― Да как он посмел, только Дар мог меня так называть… То же мне… командир ― это он виноват, что ребят не стало, он! ― гнев вырвался наружу. Пустой кувшин полетел в стену, брызнув во все стороны черепками ― вздрогнула, спрятавшись за стол, местная служанка, уткнулись в свои миски немногочисленные посетители. Никто не посмел связываться с буйным Избранным, способным не только разнести забегаловку по камушку, но и позвать присоединиться к «веселью» мрачных, униженных поспешным бегством из Губернаторской ловушки бойцов отряда…
Хотя… был один настырный идиот в начищенных до блеска сапогах и с до тошноты аккуратной чёрной косой: Граст таскался за мной с непонятным упорством, не поднимая глаз и не отвечая на ругань взбешённого Наставника, безуспешно пытавшегося прогнать приставучего Ученика.
Он молчал, как бы я не поносил его, надеясь настроить против себя. Молчал днём, когда, игнорируя надоеду, страдающий от сильного похмелья Учитель брёл в местный бордель. Молчал и по вечерам, закидывая мою руку себе на шею и помогая Тимсу тащить почти бессознательное тело «домой» в казарму. И только появление расстроенного Дрю заставляло новичка-Избранного вспоминать о гордости, вступая с юным разведчиком в горячую перепалку, чтобы окончательно выяснить ― кому же из них следует «заботиться о бедном Терри»…
Будь я тогда трезвее, вволю посмеялся над тем, как эти двое ссорились из-за никчёмного мага, не сумевшего защитить друзей от беды… Но затуманенный брагой разум был способен только ненавидеть себя:
― Я не заслуживаю внимания даже этих малолетних придурков, потому что Терри-Ворон ― полное ничтожество… Простите меня, Дар и ты, Ле ― у вас никудышный друг…
Взгляд с трудом сфокусировался на зажатой в ладони чудом уцелевшей ручке злополучного кувшина, вызвав горестный вздох:
― Бедная, ты тоже осталась совсем, совсем одна… так сдохни! ― последний глиняный черепок ударился о земляной пол. Я рассматривал мелкие осколки, причудливо рассыпавшиеся у ног в виде неровного пятна, и внезапная, непонятно как пробравшаяся в больную голову мысль мигом меня отрезвила:
― Ле… Со всеми своими жалкими «страданиями» я даже не сообразил, что «чужая магия» коснулась и тебя. Нет, это уже слишком… Так не должно быть, это неправильно, Лисёнок! Ты же победил всех, прошёл бог знает через какую боль, чтобы достать проклятое Заклинание и спасти целый мир. Чтобы он, несправедливый и злой, жил, даже когда тебя не станет… А я ещё, идиот, жалел себя… Что за… так-перетак… вашу…
Голова беспомощно упала на стол в грустно звякнувшую миску с остывшим рагу. Я кусал губы, еле сдерживая рвавшийся наружу стон отчаяния, внезапно почувствовав, как внутри растёт непонятная сила, которой раньше у, скажу прямо, средненького мага никогда не было. Желудок заполнило странное ощущение, словно в нём из маленького зёрнышка проклюнулся тонкий колючий росток, с бешеной скоростью превращавшийся в мощную, ветвящуюся плеть. Ей было тесно внутри. Она искала выход, чтобы уничтожить любого на своём пути…
Никогда мне ещё не было так страшно, даже слёзы мгновенно высохли. Сейчас Ворону, первому магу погибшей разведгруппы, стало не до жалости к себе ― нужно было искать решение проблемы, причём, срочно. Как там говорил мой дорогой Учитель Дар ― если не видишь выхода, внимательно оглянись по сторонам, возможно, тот совсем близко.
Как же он был прав…
Дверь распахнулась от сильного пинка здоровенного громилы, чья колоритная уродливая внешность так и просилась на одно из объявлений, что обычно развешивают в людных местах, в том числе, и на стене этого самого трактира: «Разыскивается вор и убийца, награда тому, кто укажет…» и так далее. Сопровождающие его «лица», дружной гурьбой переступившие порог несчастной забегаловки, ни в чём, разве что ростом, не уступали своему заводиле ― известному на всю округу Ди Боргу, лихо выбивавшему долги в пользу любой «пострадавшей стороны», при условии, что эта «сторона» хорошо оплачивала его работу.
Судя по тому, как Хозяин трактира, пузатой птичкой вспорхнув на второй этаж, и с воплями:
― Мара, дорогая, скорее беги за помощью! ― забаррикадировался в своей комнате, а упомянутая служанка, сверкнув грязными пятками, лихо выпрыгнула в окно, долги у бедняги имелись, и немалые…
Тому, что росло внутри меня, было плевать на подобные незначительные мелочи. Оно уже нашло себе добычу, а я не стал это сдерживать… Сила окутала замёрзшее тело нежным теплом, как пуховой шалью. Дальнейшее слилось в единый краткий миг, хотя, судя по тому разгрому, что остался после незапланированного «всплеска» новой силы, продолжалось это «прекрасное мгновенье» достаточно долго.
Я взмахнул ресницами, впуская свет в пустой мрак зрачков, с удивлением наблюдая последствия разрушительного урагана, пронёсшегося в отдельно взятом заведении. Как потом с восторгом рассказывали очевидцы ― поджидавшие снаружи Граст и Дрю ― ураганом этим оказался их ненаглядный Учитель.
Позже в течение многих недель мне раз за разом приходилось выслушивать от них описание удивительного боя «несравненного Терри» с кучкой негодяев, когда стены трактира сотрясались от его могучих ударов, из окон вместе со стёклами вылетали части тел вымогателей и жалкие обломки мебели, а до смерти перепуганные, так не вовремя решившие набить брюхо посетители на карачках выползали из выбитого дверного проёма, прямиком сваливаясь в грязные уличные лужи.
Не поручусь за достоверность этих историй, но сам видел, как выбежавший из трактира Хозяин рвал на себе волосы, завывая, что теперь его, бедолагу, ничто не спасёт, и лучше бы он заплатил мзду банде Борга, чем остаться на развалинах отцовского наследства. Несчастный бросился к толпе, собравшейся поглазеть и перемыть косточки невезучему соседу, безошибочно отыскав в ней моего непосредственного командира ― сурового капитана Шверга, наивно полагая потребовать с него компенсацию убытков.
Тот не стал вникать в тонкости происшествия, кивнув «виновнику»:
― Марш в казарму!
После чего сильным ударом в челюсть научил «неблагодарного скрягу уважать защищающих его бойцов». Усвоивший урок трактирщик быстро скрылся с глаз, а любопытная толпа благоразумно последовала его примеру…
Этой ночью мне не спаслось ― голову атаковали тяжёлые мысли о «полной бессмысленности жизни», «сволочной судьбе» и себе, несчастном, «так рано покинутом другом и Учителем»… В довершении этого кошмара под утро я увидел во сне Дара и других разведчиков ― они пробирались краем сухой балки, периодически «исчезая», спрятанные умелой магией ворчащего на настырных москитов Хорста. После того, как все благополучно добрались до края леса, и командир знаками показал в сторону смутно видневшегося на холме дома, он привычно пригладил короткий ёршик волос, посмотрев прямо мне в глаза:
― Ну что же ты за дурень, сынок… Разве можно оплакивать живых? С чего решил, что я вот так просто позволю себя прикончить? Забыл, чему Старик тебя учил столько времени ― всегда надо иметь запасной план ― и когда это, так-перетак, его у меня не было? Вот вернусь, всыплю, болвану, так и знай…
Покачав головой, он накинул капюшон плаща и, сгорбившись, шагнул во тьму внезапно начавшегося ливня.
Глаза распахнулись, голова безбожно гудела, заставляя в который раз пообещать себе, что навсегда завяжу с выпивкой. На кровати в казарме местной Стражи, куда нас определили на постой заботливые власти Затоша, сидел сосредоточенный Тимс, зашивая очередную дыру на моей рубахе. Он откусил суровую нить и, посмотрев на хмурого Господина, тяжело вздохнул:
