Растерянный взгляд встретился с несчастными глазами Лиса. Он едва заметно кивнул, подтверждая догадку, и на душе сразу стало темно, как в этом отвратительном мрачном лесу. Но то, что произошло в следующие несколько минут, так меня потрясло, что я надолго забыл эти глупые обиды ― появились проблемы посерьёзнее…

Золотистые глаза Леама, к которому я подошёл, чтобы высказать всё, что о нём думаю, неожиданно почернели, а сильные руки бросили моё тело на землю, прикрыв собой. Горячее дыхание обожгло висок:

― Умоляю, Терри, молчи, что бы ни происходило…

Я настолько растерялся, что даже не попытался сопротивляться, слушая свист стрел и стоны сражённых ими людей. Всё заняло несколько мгновений, и вот уже кто-то, склонившись над нами, протянул Лису руку, помогая встать, в то время как моего горла коснулось тёмное лезвие меча.

Неприятный бас хохотнул:

― Пошевеливайся, Избранный, или решил составить компанию своему дружку?

Я не сразу узнал изменившийся голос Леама, в нём звенела несвойственная ему ярость:

― Опусти меч, Зиг, предупреждаю ― даже не думай трогать Ворона…

Тот недовольно что-то пробурчал, но убрал сталь в ножны. Подошедший к нам второй разведчик из Восточного отряда, имени которого я так и не узнал, протянул Леаму поводья его белой кобылы:

― Пора, мы и так здесь задержались, ― и толкнул в плечо нахмурившегося Зига, ― оставь мальчишку, если бы не он, гнить бы нам в земле до срока. Всё равно капитан Шверг не простит ему «измены» ― раз уж этого дурака угораздило связаться с нашим Лисом, пусть его повесят свои же люди…

Всё ещё не придя в себя, я провожал внезапно помутневшим взглядом быстро удалявшиеся фигуры трёх всадников, пытаясь выкинуть из головы полные отчаяния и боли глаза обернувшегося на прощание Леама…

Из ступора меня вывел едва слышный стон:

― Сюда, на помощь…

Не помню, как встал на ноги и побрёл на этот зов, с ужасом вглядываясь в бледные, застывшие словно маски лица убитых разведчиков. Солёные от слёз губы едва шевелились:

― Как такое возможно? Сволочи, предатели… и он ― тоже…

Новый стон подстегнул меня, и, охнув, я подбежал к Дару ― его пронзила стрела, пришпилив плечо к стволу дерева. Обычно смуглое лицо сейчас было бледнее припорошившего траву инея, посиневшие губы хрипели:

― Хватит на меня пялиться, Избранный, я не красотка на ярмарке ― лечи скорей… Ну-ну, не психуй ― смелее, у тебя всё получится.

Кивнув, сосредоточился, первым делом обезболив рану. Срезав оперение, заклинанием вытянул стрелу, одновременно прижигая глубокий порез и останавливая хлынувшую на одежду кровь. И всё это «чудо — лекарь» проделал, стараясь не замечать своих дрожащих словно в лихорадке пальцев и не поднимая глаз на терпеливого «пациента». Напряжение было настолько велико, что меня чуть не подбросило от неожиданности, когда совсем рядом раздался спокойный голос Дара:

― Молодец, сынок, ты и так хороший маг, а бог даст, я сделаю из тебя отличного разведчика. Надо же, ― похоже, он был искренне удивлён, ― рана уже затянулась, и, хотя плечо побаливает, двигаться можно, а это сейчас главное. Давай отложим светскую беседу до лучших времён и посмотрим, что тут у нас…

Он переходил от одного погибшего бойца к другому, бормоча:

― Мне жаль, Бо, что так случилось, прости, что не уберёг… Это нечестно, Иво, я старше тебя, дружище, ― и вдруг, присев на корточки, положил пальцы на тонкую, худую как у цыплёнка шею Дрю, самого молодого из разведчиков. В усталых глазах командира блеснула слеза:

― Есть пульс… Скорее, Терри, попробуй что-нибудь сделать.

Я тут же приступил к осмотру, на замерзающем от горя сердце вдруг потеплело, ведь впервые кто-то кроме Лиса ― чтоб он сдох, проклятый, ― назвал меня по имени. Оказалось, парнишке повезло: стрела отскочила от пластины доспеха, лишь слегка порезав мышцы и не задев кость, но вот с головой у него что-то явно было не в порядке ― он не мог ни говорить, ни держать равновесие.

Дар посадил Дрю у дерева и, сняв с пояса флягу с водой, сунул её в руки раненого мальчишки:

― Сиди здесь и жди нас, понял? Вот и хорошо, мы непременно заберём тебя на обратном пути … ― и, повернувшись ко мне, добавил:

― Веди коней, Терри, надо догнать этих мерзавцев, нельзя спускать им такое… Ты со мной?

Быстро подвёл к нему гнедого, помогая сесть верхом, одному Дару сделать это было бы непросто. Верный уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу, и, запрыгнув в седло, я, наконец, ответил:

― Надеюсь, они далеко не ушли, командир… А даже если и так, клянусь, не успокоюсь, пока своими руками не прикончу каждого из них…

Разведчик кивнул с серьёзным лицом:

― Хорошие слова, сынок. Держись рядом со мной ― негодяи уверены, что их некому преследовать, поэтому не будут заметать следы. Это нам на руку, к тому же, они поедут через Призрачный город ― другого пути не знают, там мы мерзавцев и пощупаем. Я сам чертил для них карту, считай, они у нас в руках… Вперёд!

Мы ехали в полном молчании, не делая остановок на еду и отдых, и спешились только к ночи у небольшой рощи. Я почти не держался на ногах от усталости, а как болела спина и то, что пониже неё, и говорить не хочется. Но гордость не позволяла ныть, и Терри-Ворон ― маг и высокородный Избранный, как простой солдат собрал хворост, развёл костёр, попытавшись даже что-то приготовить к запоздавшему ужину…

Хорошо, что Дар не доверил мне эту ответственную часть работы и сварил кашу сам. Его мастерство я оценил очень высоко, с такой скоростью уничтожая вязкое как кисель пресное варево, что командир разведчиков засмеялся:

― Бедняга, загонял я тебя, раз ешь эту отраву словно дорогой десерт. Ничего, сынок, пусть сегодня и пришлось посуетиться, зато наши враги совсем рядом ― с той стороны рощи, ― от этих слов я чуть не подавился, и Дар заботливо постучал меня по спине, ― не переживай, они устали не меньше нашего и спят без задних ног. Если бы не твой приятель Избранный, я перерезал бы им глотки уже этой ночью, но маг наверняка поставил ловушки. Верно?

Я перестал есть и кивнул, а командир продолжил:

― Не вини себя, Терри, люди ― странные создания, никогда не знаешь, что у них на уме. Ты не виноват, что так случилось…

Меня затрясло:

― Это Вы так считаете, а в лагере с «другом предателя» разговаривать даже не будут…

Он нахмурился:

― Обещаю, я не допущу несправедливости, и вообще, рано пока об этом думать, сначала надо выбраться из переделки живыми. Спи, когда придёт время ― разбужу, сменишь…

Усталость сморила меня ещё до того, как он закончил говорить, и, проваливаясь в темноту, я успел почувствовать, как Дар укрыл меня одеялами. Если бы только знал, какой сон увижу, вообще не ложился…

Дул порывистый ветер, но стоящий на краю обрыва Лис отчаянно пытался устоять. Его полураспущенная светлая коса развевалась подобно белому флагу, глаза молили… о чём? В тот момент это было неважно ― клокотавшая в душе ярость заставляла держать острие меча у его груди, а словно чужой голос кричал:

― Прими свою судьбу, предатель, ненавижу тебя, умри же наконец…

Охнув и пытаясь сохранить равновесие, Леам тянул ко мне руки, но от очередного порыва подошвы его старых сапог заскользили назад к роковой черте. Он что-то говорил, однако ветер заглушал слова, донося лишь обрывки:

― Поверь… нет моей… я не знал…

Вдруг он замер, и я почувствовал окружившую его магию, полные слёз глаза Лиса почернели. Бывший друг ринулся вперёд, насаживая себя на меч, и, крепко обняв, положил голову мне на плечо:

― Терри…

Только почувствовав на себе тяжесть обмякшего тела, я закричал… и проснулся. Меня сотрясали рыдания, а перепуганный Дар, всплеснув руками, растерянно бормотал:

― Да что ж такое… сынок, это всего лишь сон, пустая обманка. Не верь ему и возьми себя в руки. Вот так, молодец… Выпей-ка воды, я тут нашёл ручей и наполнил твою флягу. Успокоился? Хорошо, разбуди с рассветом, день будет нелёгким…