Её кожа стала сероватой и пятнистой, а сама она стала толще, ноги раздулись, как маленькие стволы деревьев, живот начал набирать килограммы.

Ей пришлось протиснуться в маленькую дверь, и, оказавшись внутри, она увидела, что ее руки стали больше, а пальцы длиннее.

Она увидела, что ее ноги начинают увеличиваться, а туфли и носки быстро разлетаются на мелкие кусочки, пальцы на ногах начинают срастаться, пока у нее не остается только два больших пальца.

два больших. Она почувствовала щекотку на плечах и поняла, что почти все ее волосы выпали, остались лишь отдельные пряди.

Затем ее уши увеличились вдвое, нос немного раздулся, а зубы стали неровными и неровными.

«Что происходит?» — ворчит она низким рокочущим голосом и удивленно прикрывает рот огромными ладонями.

«Почему это звучит смешно?» — паника начинает овладевать ею, когда она понимает, что теряет словарный запас. Ее живот снова начал раздуваться, и

Вскоре ее рубашка и мантия распахнулись, обнажив большой серый живот. Грудь тоже вздыбилась, но вместо упругой и подтянутой, как раньше.

они стали большими и раздутыми, размером с арбуз, и свисали вниз, упираясь в ее новое брюхо. Ее задница тоже раздулась, превратившись в две большие толстые подушки, на которых она могла сидеть.

Одежда на ней висела клочьями, обнажая ее новое тело, и она вертелась по маленькой комнате, пока не нашла зеркало, в котором могла рассмотреть себя.

Она задохнулась, но звук получился скорее похожим на хрюканье, а когда она увидела себя в зеркале, то поняла, что теперь она — большой уродливый тролль, такой же, как тот.

которого они победили шесть лет назад. Вопль отчаяния, который она хотела издать, вырвался наружу в виде громкого рева, полного страдания.

Она вгляделась в себя: ее рост достигал одиннадцати футов, ноги были похожи на древесные стволы с двумя огромными пальцами, руки стали длиннее, а кисти — огромными.

У нее был огромный живот, а груди стали огромными обвисшими дынями. Ее голова теперь казалась маленькой на фоне ее тела,

Уши торчали в разные стороны, большие и круглые, нижняя губа распухла, немного отвисла и придавала ей довольно глупое выражение.

Профессор Слизнорт наконец ворвался в комнату и, увидев ее, застыл на месте, его челюсть упала на пол.

«Клянусь бородой Мерлина…», — произнес он, — «Грейнджер, что ты сделала?», — спросил он с явно встревоженным выражением на лице.

Гермиона повернулась к нему, натыкаясь на окружающие предметы и разрушая некоторые из них, её новый рост и обхват были для неё непривычны.

«Не знаю!» — крикнула она своим новым звенящим голосом, — «Я права! Всегда!» — продолжала она, отчаянно пытаясь вымолвить слова, которых уже просто не было.

«У меня проблемы, я тяжело говорю», — повторила она, и на ее лице отразилась сосредоточенность.

«О нет, нехорошо», — пробормотал Слизнорт. «Похоже, пострадало не только ваше тело, но и часть вашего разума», — сказал он.

«Можете ли вы сказать мне свое имя и дом?» — спросил он, глядя на нее сверху вниз.

«Я Герми… Хемррр… Герми Грангрр, Грри… Грюфнррр», — ответила она, искажая слова хрюкающими и рычащими звуками.

«Я Герми Грррр!» — повторила она громче, паника и страх перешли в гнев, она взмахнула рукой и разнесла стол профессора Слизнорта в щепки.

Она зарычала от досады, издав громкий рык.

Профессор Слизнорт в удивлении и страхе отступил к двери.

«Успокойся, девочка!» — крикнул он ей, чтобы ее было слышно из-за шума. «Похоже, что и психические изменения усилились…», — сказал он себе.

Он наблюдал за тем, как она в гневе разбила еще один стул, прежде чем наконец взяла себя в руки. *Что случилось с тем зельем?

*Оно не должно влиять на ее психику, если только она не совершила ошибку, или это связано с ее превращением во что-то явно нечеловеческое.

"Мы должны вытащить тебя отсюда, пока ты не разрушила все вокруг, — осторожно сказал он ей, — но мы не можем отнести тебя в больничное крыло,

с вашей неустойчивой психикой это было бы слишком опасно. Может быть, мы могли бы отвести вас к смотрителю, Хагрид, вероятно, сможет спрятать вас

на время". Он ободряюще улыбнулся ей: «Не волнуйся, мы скоро приведем тебя в норму, но сначала нам нужно чем-то прикрыться».

Он сказал, что впервые видит ее наготу. Оглядевшись по сторонам, он подобрал скатерть с разрушенного стола на полу.

«Вот, обвяжи это вокруг себя», — сказал он, протягивая ей скатерть. Она взяла ее и сделала именно это.

«Нужно еще», — хмыкнула она, указывая на огромные груди, свисающие с ее груди. Слизнорт посмотрел на них, а затем снова огляделся.

Он указал на зелено-серебристый настенный браслет Слизерина.

«Просто схвати его и оберни вокруг себя», — сказал он.

Она сорвала его и завернулась в зелено-серебряную ткань, а затем снова посмотрела на профессора, ожидая его указаний.

«Теперь нам придется подождать до вечера, чтобы выселить тебя, мы же не хотим, чтобы ученики были напуганы большим уродливым троллем», — сказал он,

Гермиона угрожающе зарычала на него. "О, простите, — быстро добавил он, подняв руки в позу капитуляции.

Гермиона успокоилась и вскоре уселась за другой стол, а он сел на пол.

Когда наступил вечер, профессор Слизнорт снова осторожно вошел в свой кабинет и увидел, что тролль Гермиона лежит на полу, как большая глыба, и спит.

Настенная вешалка Слизерина сползла с нее во сне, и массивные сиськи болтались на виду у всех,

Он некоторое время наблюдал за ней, прежде чем перейти к делу.

Он легонько подтолкнул ее сломанной ножкой стула: «Просыпайся, пора идти», — и сделал быстрый шаг назад, когда она зашевелилась.

Смущенно хмыкнув, она села, огляделась по сторонам и опустила взгляд на себя, с ужасом понимая, что превращение ей не приснилось.

«Идемте», — повторил профессор,

«Хагрид ждет снаружи, мы выйдем из подземелий через черный ход, и он встретит нас там», — закончил он и стремительно развернулся.

Профессор Слизнорт повел нас по лабиринту, напоминающему коридоры подземелий Хогвартса,

Гермиона неуклюже ковыляла за ним, натыкаясь на все, что попадалось на пути.

«Постарайся быть тише, девочка», — шипел Слизнорт и оглядывался на нее через плечо.

«Я, простите», — извиняющимся тоном пробормотала она, чувствуя себя еще глупее.

Когда они дошли до двери в конце одного из коридоров, то наконец остановились.

«Вот мы и пришли», — сказал Слизнорт, осторожно толкнул дверь и выглянул наружу,

Когда он вернулся, то вздохнул с облегчением и толкнул дверь до конца, чтобы показать внешнюю сторону.

«Он здесь, — сказал он, — давай, проходи в дверь», — уговаривал он ее.

Дверь была маленькой, поэтому Гермионе в её новом теле пришлось встать на четвереньки и пролезть в дверь на руках и коленях,

едва протискиваясь через толстый живот. Оказавшись снаружи, она предстала перед изумленным Хагридом.

Глава 2 — Смятение

«Гермиона! Это правда ты?» — спросил он, раскрыв рот от ужаса и удивления.

«Хаггер!» Она заурчала и, шатаясь, подошла к нему и обняла его — она была почти такой же высокой, как и он. Она отстранилась, и он оглядел ее с ног до головы.

«О боже, Гермиона, что случилось?» — спросил он, — «Ты теперь почти с меня ростом», — добавил он.

Она оглянулась на него, внезапно смутившись своего вида, и попыталась прикрыться руками и висящей на стене вешалкой.

«Хагрид, как ты думаешь, ты мог бы спрятать ее на пару дней? Пока мы не придумаем, как обратить ее обратно? Полиджоевое зелье не предназначено для таких превращений». сказал Слизнорт.

«Да, мне будет куда ее пристроить на время», — ответил Хагрид, улыбнувшись Гермионе.

Она выглядела облегченной от того, что находится вне школы и вдали от других учеников. Было бы неприятно, если бы кто-то пришел и увидел ее в таком виде. «Ну что ж, пойдемте, пока нас не заметили», — сказал Хагрид и посмотрел на остальных двоих.