Ислам Ханипаев

Луна 84. Цена свободы

Ранее в сериале…

Хакер Дэниел Стоун неожиданно оказывается в колонии «Мункейдж», построенной на Луне. Колония поделена на два сектора — мужской и женский. Граница между ними — трехметровый забор под электрическим напряжением. Тюрьмой управляет изощренный садист мистер Браун.

С самого начала Стоун знакомится не только с заключенными, которые станут его поддержкой и опорой, но и с девушкой Луной, явно отличающейся от остальных.

Стоун узнает про жестокую игру — Терки, ради которых заключенные разделены на клубы, выполняющие разные функции. Всё для того, чтобы колония «Мункейдж» функционировала как единый организм. Худших на Терках ждет смерть. Поэтому каждый заключенный должен заботиться о своей репутации — показателе значимости. Стоуну выпадает возможность подняться по социальной лестнице «Мункейджа», и он подговаривает своего друга Хадира ввязаться в дело с секретной посылкой с земли. Дело проваливается, и Хадир погибает, а Стоун, подставивший друга, становится мишенью для всех заключенных. Ведь люди с такой репутацией тут долго не живут.

В ситуацию вмешивается самый первый и самый опасный заключенный колонии Павел Самсуров, которого все называют Дикарем. Неожиданно он спасает Стоуна, а тот признается, что еще на Земле искал его.

Разозлив начальника Брауна своей непокорностью, Стоун попадает в карцер, из которого обычно не возвращаются. Там Стоун меняется. Он находит силы победить внешние обстоятельства. Он ставит перед собой цель стать тем, кто сможет объединить колонию. Чтобы двигаться в этом направлении, ему надо понять, как работает «Мункейдж» и как эта тюрьма появилась. Еще на Земле Стоун разыскивал пятьдесят студентов со всего мира, полетевших на Луну работать над секретным проектом, который тогда назывался «Мунлайт». Стоун обязан понять, что случилось с этим местом, и помочь ему должен один из двух выживших из той группы — Павел Самсуров.

Стоун возвращается в свой сектор обновленным. Но без поддержки разочарованных в нем друзей ему не объединить колонию. Он вновь заслуживает их уважение — на бойцовском турнире. Чтобы достичь полного успеха, он вызывает на бой Самсурова. Несмотря на неудачный результат, Стоун добивается признания колонии. И главное — Павел соглашается ему помочь, но отправляет его с вопросами в женский сектор. Ведь там за забором находится Кайа, вторая выжившая из первой партии заключенных. Ключ к Кайе — ни во что не ставящая Стоуна Луна, девушка, которую он не может забыть. Две цели — личная и общая — объединяются в одну: нужно завоевать сердце Луны.

Но вначале Стоун решает сломать привычную систему: вместе с друзьями они создают новый клуб шахтеров, и идут к цели, невзирая на давление остальных.

Луна соглашается на разговор с ним. Она не помнит свою жизнь вне колонии. Помнит только настоящее имя. Стоун называет это имя, ведь оно попадалось ему во время расследования на Земле. Луна реагирует не так, как ему хотелось бы. Она сбегает. И Стоун перед всей колонией обещает прийти во второй сектор, а этого можно добиться, только если победить в турнире. И Стоун побеждает.

Поддерживаемый всей колонией, он попадает в Сектор два. Кайа соглашается рассказать то, что ему нужно, а Луна отвечает взаимностью на его чувства. Он больше не тот, кем попал в колонию.

Понимая, что взгляды всех заключенных устремлены к нему, Стоун пытается заработать больше поддержки и проявляет неуважение к охране. Начальник Браун, не на шутку разозленный, отправляет его в карцер еще раз.

Стоун, выживший в карцере, восстановивший репутацию и ставший чемпионом, теперь символ объединения против тюремной системы. В колонии ждут его возвращения, но Браун объявляет, что заключенный погиб. Он включает всем предсмертную запись Стоуна.

Какова свобода на вкус?

— Сегодня тот самый день, когда мы освободимся! Сегодня мы сбросим оковы, удерживавшие нас полвека! Сегодня прольется кровь врага! Мы освободим наш народ! Воины Бибеми! Вы со мной?!

— Да!

— Воины Бибеми! Вы со своим народом?!

— Да!

— Воины Бибеми! Вы со своей землей?!

— Да!

Сотни модифицированных автоматов Калашникова вздымаются к небу.

— Мусамба! Где наш львенок? Где львенок земли песков и крови?

Солдаты расступаются. Рослый парень с жидкой бородкой выходит из толпы к выступающему. Да, он юн, но по его лицу каждому понятно, что он уже вкусил то, чего не успели многие опытные воины в армии освобождения.

— Посмотрите на него. Посмотрите! Воин Мусамба — пример для всех нас! Он — настоящее! Он — будущее! Но как я это понял? По его мышцам? Он мальчик. Это тело еще не способно проламывать стены дворцов узурпаторов! Быть может, он прекрасный стрелок? Нет. Он равен вам. Он видит цель и стреляет в нее, уповая на бога смерти и войны. Нет! Смотрите ему в лицо!

Выступающий тычет указательным пальцем в лицо Бенуа, испещренное множеством едва заметных шрамов.

— Что вы видите? Быть может, страх?!

— Нет!

— Гордыню?!

— Нет!

— Я знаю, вы скажете: отвагу. Да. Я вижу это в ваших лицах. Но нет. Не в его случае. Лицо этого мальчика холодно. И этот холод — самое страшное, что может увидеть враг перед смертью. В этом холоде глаз то, что должен понять любой, кто поднимет против нас оружие. Мы пойдем до конца. В нас нет страха. В нас нет гордыни. Нет! Мы свободны от всего, что может отвлечь от цели. А наша цель… Мусамба, какова наша цель?!

— Свобода!

— Какова наша цель?!

— Свобода! — орут все.

— Какова наша цель?!

***

Слышен стук в дверь, но он никак не реагирует.

— Кузнечик, это я. Открой.

Снова стук.

— Кузнечик, это мама. Открой. Он уже ушел.

Мальчик, вытирая слезы, берет с деревянного пола нож и вгоняет острие обратно в дерево. Выкорчевывает щепку, затем бьет еще раз.

— Любимый. Пожалуйста.

Мальчик нехотя встает и подходит к двери, открывает. Поднимает заплаканные глаза на женщину. Ее скула пылает красным, а шея до крови расцарапана ногтями. Мальчик видел, как большая грязная рука оставила эти царапины.

— Он ушел, — повторяет она. — Что делаешь?

— Сижу.

Мальчик рывком вытаскивает острие ножа из пола и садится на скрипнувшую кушетку. Смотрит вниз.

Мама садится рядышком на пол и кладет голову на его колени.

— Злишься?

Он не отвечает.

— Знаю, что злишься. Это ничего.

— Прости. Я должен был молчать. Тогда бы он не…

— Ой, кузнечик. Мой маленький воин…

— Я могу тебя защитить, — шепчет он, сжимая нож. — Могу.

— Я знаю. Конечно, можешь, и придет время, когда ты меня защитишь. Но не сейчас, любимый.

— Если он еще раз… — Его слеза капает на мамину щеку, прямо туда, где зарождается синяк.

— Я знаю. Ничего. — Она встает перед ним на колени. Кладет ладони ему на лицо. — Самый красивый, самый отважный. Весь в папу. — Он поджимает дрожащие губы. — Если ты думаешь, что так будет всегда, то ты ошибаешься. Не будет. Посмотри в окошко.

Они подходят к треугольному окну, повторявшему форму крыши. Мальчик часто сбегает сюда, на мансарду. И когда хочет помечтать. И когда очень-очень злится.

— Что ты видишь?

— Ничего.

— Нет. Ты видишь крыши домов, видишь птичек, видишь небо. А еще?

— Солнце.

— Вот. Скоро сядет солнце и появится луна. А затем — опять солнце и опять луна. И так будет много раз… Но однажды при лунном свете мы с тобой станем свободны. Как эти птички. Мы будем летать куда захотим. Ты и я. Да?

— Да.

— Да, — повторяет за ним мама.

— А что будет с el monstruo?

— Как всякое зло, он однажды просто растворится. И в тот день мы с тобой улетим, Оскар.

***

— Бей! — командует тренер, и Джавайа бьет. — Бей! — Он бьет еще и еще. — Бей! Бей! Бей!

Он бьет, бьет и бьет. Цепь, с которой свисает груша, дребезжит после каждого удара, а сама груша прогибается, будто бьет по ней не ребенок, а мужчина.