— Ладно, я пойду, попробую обмыться, пока время позволяет.

— Ты казённое пока не бери, а то мне за него отвечать. Придёт твой кретор, бумагу подпишет, тогда и заберёшь.

— Ладно.

Выйдя к ближайшим кустам, Рон отправил грязные штаны в хранилище с водой и ими же мокрыми и начал обтираться. После всего, что попадало в эту воду, в пищу её использовать было нельзя, а вот для таких целей и для остужения чужих горячих голов такая водица вполне подходила.

Уложившись в пять минут, Рон вернулся к кладовщику, примерил исподнее, затем облачился в форму, а там и кретор пожаловал.

— Так, вот его книжка, вписывай номер карабина.- кретор передал маленькую книжицу кладовщику.

— Пусть вот тут в книге учёта распишется.- потребовал кладовщик.

— Я это, не умею.- честно признался Рон.

— Давай я распишусь, время не терпит.- заявил кретор и, поставив подпись, вытолкал Рона на улицу.

— Давай за мной и не отставай. — На ходу вручая книжку, проговорил офицер.

— А это что? — принимая документ, поинтересовался Рон.

— Документ твой, боец Рощин Антон Смолявич.- ответил кретор.

— Понятно, а кладовщик сказал, что меня списать должны.

— А главврач уверена, что ты здоров как бык, о чём соответствующая бумага лежит у меня в планшете, печатью заверенная.

— Здоров, это хорошо, только я себя вторые сутки как помню. Проблем не будет?

— Будут — решим. Воюешь ты отменно, так что доверься своему командиру, и всё у нас будет прекрасно.

Шли они часа полтора, пока не вышли к полуразрушенной деревне, так сказать, на отдых и переформирование. В общем, тут лейтенанту выделили новых бойцов в количестве двадцати пяти человек, всех накормили, помыли в баньке и устроили отдыхать на сеновале без права шастать по деревне и приставать к вдовам и девицам.

Три дня взвод кретора Лесного отлёживался, отсыпался и отъедался, глядя на спешащие к фронту свежие части. Тут Рон впервые увидел кавалерию с саблями и пиками, паровые бронеавтомобили, да и артиллерию наконец стали подтягивать. На этом отдых закончился, и они влились во вновь сформированную роту и двинулись к фронту.

За время отдыха Рон услышал немного названий из местной географии, но актуальной роли это не играло, поскольку войска шли в наступление, и впереди их ждал штурм укреплённой высоты, отчего состояние боевых товарищей было далеко от радостного. Рон тоже волновался, потому что не исключал ситуацию, когда что-то может пойти не так.

Взводный усиленно выстраивал дружеские отношения, явно догадываясь, что боец Рощин раскусил все его мотивы и внутренне материт ушлого кретора за подставу с передовой. Прямо это Рон не говорил, но Лесной всё равно чувствовал себя виноватым. Но инстинкт самосохранения штука сложная и с высокой моралью дружит только на страницах книг или в патриотически снятых фильмах. Знал бы Рон местную жизнь чуть лучше, можно было бы попытаться податься на поиски места силы, но сейчас точно не та ситуация.

Пушки заговорили с рассветом, и первой в бой ринулась кавалерия, ну а им дали время на раскачку минут сорок, и, получив боеприпасы, сухари и по паре банок консервов, они тронулись в пробитую кавалерией брешь.

Воевали до глубокого вечера, и от взвода осталось девять человек. Доблестный кретор тоже ушёл в минус, словив своей хитрой головой пулю, а такое не лечится. Рон же облегчённо вздохнул, поскольку единственный свидетель его необычности успешно помер, а ему оставалось латать дырки на форме и думать, как жить дальше, ведь потерявший память боец сам не может вспомнить, что можно подойти к врачам и затребовать комиссование. В медсанбат нужно умудриться загреметь, а добровольно ловить пулю очень не хотелось. Ждать, что на его потерю памяти среагируют окружающие и покажут его медикам не приходилось, у медиков постоянный завал, а парень цел и воюет успешно, вот пусть и дальше делает свою работу. В качестве утешения есть возможность немного запастись дарами войны, мало ли, как оно там дальше сложится.

Каким-то чудом во всей этой кутерьме и неразберихе наткнулись на полевую кухню. Тут то и появился дежурный офицер, который с довольным видом направил их на сборочный пункт, но пожрать не позволил.

Уставшие, голодные и злые они ещё пару часов плутали в поисках сборочного пункта. Повезло, что тут готовили круглосуточно, и удалось поесть горячего и три часа поспать. Дальше приписка к новому взводу, пополнить боеприпасы, сухой паёк и вперёд на штурм небольшого посёлка в восьми километрах от той самой укреплённой высоты.

Сам посёлок защищала одна стрелковая рота, что по мнению Рона была глупость несусветная. Защитники умирать не хотели, и как только ротный закончил свой героический путь, оставшиеся бойцы противника предпочли отступить.

Насладиться вкусом победы не вышло, поступил приказ придвинуться к первой линии обороны врага и окопаться. Всё бы ничего, но с возвышенности они теперь как на ладони, чем и пользуются наводчики и артиллеристы противника.

Рон окапывался со скоростью, что любой крот обзавидуется. Воздушные лезвия незаметно рыхлили землю, а ему только и оставалось, что выкидывать её.

Выкопав окоп, он принялся копать траншею, и если бы не его возможности, тот ещё семь раз мог отправиться в мир иной. А ещё он почувствовал, что на вершине этой самой возвышенности находится место силы, на которое ему нужно попасть, чтоб ещё раз испытать удачу с переходом или, на самый крайний момент, создать себе несколько слов со скрытыми возможностями, правда, чтоб добраться до вершины, нужно преодолеть шесть рубежей обороны, но ведь у него есть портальные переходы, а тут достаточно будет применить переход второго уровня и оказаться где-то совсем рядом с вершиной.

В сумерках приполз взводный.

— Ну, ты мастак землю копать! Фамилию напомни, боец.

— Рощин я, господин кретор.

— Принимай, Рощин, паёк. — офицер выдал ему три банки тушёнки.

— Горячего не ждать?

— Пока полноценную траншею не выкопаем, видимо, так и будут выдавать. С термосами под огнём не поползаешь, только зря имущество бить, да продукты переводить. Так что придётся нам копать, копать и копать.

— Без смены?

— Выкопаем — подменят. Первыми на штурм не пойдём.

— По-хорошему эту горку бы окружить и отрезать от снабжения.

— Это ты её на карте не видел. Чтоб её окружить, как бы армии мало не было. Ладно, отдыхай. Следующий паёк будет через сутки. Рассчитывай свои аппетиты.- проговорил новый взводный и уполз к следующему бойцу.

Вскрыв ножом банку, Рон с жадностью проглотил содержимое, даже не успев понять, как оно закончилось. Пришлось снова лезть в хранилище и доставать свои запасы, благо, что и трофейных консервов и продуктов с Сарии ещё хватало.

Пока окончательно стемнело, он готовил к возможному бою накоротке трофейный пистолет. Вообще в его закромах оружия уже было столько, что на усиленную роту точно хватит. А вот боеприпасов было явно маловато, но в открытую набирать ящиками патроны было бы чересчур.

Выждав промежуток между осветительными ракетами, Рон шагнул в портальное окно к выбранной заранее точке у вершины горы и тут же с треском провалился и услышал брань на языке противника.

Взлетевшая ракета осветила поломанный щит, сплетённый из лозы и травы, из-под которого пытался вылезти вражеский солдат, ругающийся практически шёпотом. Скорее всего, он принял Рона за кого-то из своих, поскольку находился за пять линий обороны.

— Ропрорро.- ответил ему Рон, отправляя в защитное хранилище вместе с поломанным щитом, и огляделся. Это была оборудованная снайперская позиция с двумя огневыми точками, отдельно выкопанным туалетом, лежанкой, запасом консервов и патронов. Место удачное и неприметное, а главное, спрятанное и от своих, и от чужих.

Прибрав оружие, еду и боеприпасы, Рон вернул назад поломанный им маскировочный щит, поставил растяжку в место, предусмотренное как вход, и настроился на работу с ключами.