— В одной из многих, — добавил Часовщик, стоявший у прозрачной стены. — Подойди посмотри.

По периметру круглого внутреннего двора располагалось двадцать кабин, каждая из которых имела такую же прозрачную стену. В них находились различные существа из других миров. В некоторых камерах было по два экземпляра. Адам и Часовщик могли разом охватить взглядом различные формы жизни из других галактик.

В ближайшей к ним камере обитала тварь с шестью головами. Высотой в шесть футов, она отдаленно напоминала насекомое, ходила на шести ногах и смотрела десятками глаз, расположенных на трех головах. На остальных трех головах были небольшие клыкастые рты. Чудовище злобно смотрело на них, то и дело щелкая клыками. Адам и Часовщик инстинктивно попятились от прозрачной стены. По виду твари можно было предположить, что ей очень хочется их сожрать.

В другой камере находилось бесформенное существо, перетекавшее из одного угла в другой.

Были там еще рыбоподобные существа, люди-птицы и даже экземпляр, похожий на гибрид робота и динозавра. Еще ребята увидели создание, похожее, на их взгляд, на хайита-большенога. Волосатый обезьяноподобный великан помахал им. Адам без всякого энтузиазма тоже махнул в ответ.

— Мы в зверинце, — с горечью сказал он.

— А где же тогда посетители? — спросил Часовщик.

— Может, сейчас ночь?

— Какая может быть ночь на борту орбитальной станции? Скорее всего, здесь работают посменно, круглые сутки. И если это зверинец, то он, на мой взгляд, должен быть открыт все время.

— К чему ты клонишь? — спросил Адам.

Часовщик поскреб затылок. Инопланетяне забрали все четверо его часов и не вернули вместе с очками. Адам понимал, что для его друга это большая потеря, ведь часы были как бы частью его самого. Конечно, если на космической станции нет ни дня, ни ночи, то нет и часовых поясов. Часовщик умел смиряться с обстоятельствами и не стал жаловаться на свою потерю.

— На мой взгляд, это скорее лаборатория, и посетителей сюда не пускают.

— Тогда плохи наши дела, — нахмурился Адам. — Ты думаешь, они будут ставить на нас эксперименты?

— Не исключено, — кивнул Часовщик. — И нам следует быть готовым к тому, что у нас будут изымать органы. Причем, возможно, без анастезии.

— Если они изымут много наших органов, мы умрем.

— Может быть, это будет для нас лучшим выходом.

Адам отошел от прозрачной стены и сел на одну из коек. Он смертельно устал. Время, проведенное им без сознания после выстрела из лучевого пистолета, вряд ли можно считать освежающим сном. К тому же он ужасно проголодался и страдал от жажды. «Интересно, чем нас будут кормить», — подумал он.

— У меня от твоих слов депрессия, — пожаловался Адам.

— Извини, — сказал Часовщик, садясь напротив. — Возможно, все не так уж безнадежно, как кажется. Мы и раньше попадали в серьезные передряги, но всегда выходили из них. Почему на этот раз должно быть по-другому?

— Потому что на этот раз мы заперты в клетке в биллионах миль от Земли.

Сидя на своей койке, Часовщик зевнул и откинулся назад.

— Теперь ты нагоняешь на меня депрессию.

Пока им больше нечего было сказать друг другу.

И оба легли отдохнуть. Возможно, даже заснули.

Прошло время. Они не знали, сколько. Вдруг послышался тихий стук в дверь. А вслед за ним в мозгу у обоих возник сам собой чужой вопрос:

— Эй! Вы там?

Как и предсказывала Сэлли, корабль поджидали четверо стражников. Сэлли все-таки уговорила Эка пригласить их войти, и вдвоем с Синди они оглушили их. Стражников спрятали внизу, вместе с инопланетянами-космонавтами. К огромному облегчению Сэлли и Синди, новые стражники не бросились к кораблю. Возможно, Эк был отчасти прав: жители его планеты не очень большие специалисты по части безопасности. Благодаря этому Сэлли, Синди и Эк выиграли какое-то время.

К сожалению, план Эка пока плохо продвигался. Они пробыли в космическом доке целый час, а маленький инопланетянин до сих пор не смог определить местонахождение Адама и Часовщика. Он настойчиво искал их по компьютерной карте на трехмерном экране, расположенном слева от панели управления кораблем, но безуспешно, хотя, по его словам, карта должна регистрировать любое живое существо, находящееся на станции.

— Не понимаю, почему их не видно, — удивлялся Эк.

— Все так, как я тебе говорила, — сказала Сэлли, подойдя сзади. — Наверняка на станции есть запретные зоны. Можешь бросить свои попытки найти Адама и Часовщика. Подключайся к своей телепатической сети и сообщай о том, что случилось. Может, хотя бы одному из головастиков... ой, извини, я хотела сказать, хотя бы одному из твоих многочисленных виртуальных партнеров придет в голову мысль, где их надо искать.

— Не думаю, что стоит поступать так, — скачала Синди. — Как только Эк сделает свое сообщение, здесь появятся новые стражники.

— Я это понимаю, я же не дура, — взволнованно сказала Сэлли. — Но они прибегут сюда в любом случае. По крайней мере, наше сообщение уже будет передано. А если нас арестуют, такой возможности уже больше не будет. Возможно, нас даже прикончат на месте.

— В нашей культуре нет смертной казни.

— Ты не знаешь, что в вашей культуре есть за закрытыми дверями, — бросила Сэлли. Потом помолчала, задумавшись. — Как мы можем защитить себя внутри корабля? Когда и впрямь за нами придут?

— Можно заблокировать дверь. Но они легко прожгут ее, если захотят.

— А стрелять из корабельного вооружения, находясь в доке, можно? — спросила Сэлли.

— Не стоит этого делать. Будет много пострадавших.

— Буду я тревожиться из-за каких-то случайных пострадавших, — Сэлли закатила глаза. — Слушай, Эк, я от природы вообще-то не склонна к насилию. Но не мы все это безобразие начали, и я намерена положить ему конец. Когда появятся стражники, нам нужно будет чем-то с ними сражаться, пока мы не вернем Адама и Часовщика. Точнее сказать, нам необходимо что-то, какое-то оружие, чтобы заставить твоих соплеменников вернуть нам наших друзей. Даже если мы используем его только как блеф.

— Что такое блеф?

— Это то, что ты делаешь, когда хочешь выиграть в покер, — сказала Сэлли. — Наш корабль, — она указала на пол под ногами, — развил скорость, близкую к световой всего за два часа. У него должен быть какой-то мощный двигатель или пространственный ускоритель. Что является источником его энергии?

— Наши космические корабли получают энергию от распада элемента, называемого зелициум110. В вашей периодической таблице его нет, потому что он существует только в коронах чрезвычайно горячих голубых звезд. Когда этот элемент распадается в камере гиперзоидного кварца, он излучает субатомные частицы, которые мы называем бостонианами. Они обладают огромной энергией, но крайне нестабильны, если их не держать под строгим контролем.

Сэлли взглянула на Синди.

— Я поняла меньше половины, — призналась Синди.

— Говоришь, бостонианы очень нестабильны? — сказала Сэлли. — Люблю, когда вещи нестабильны. Нестабильность проявляет мои лучшие качества. Скажи мне, Эк, можно эти бостонианы использовать для изготовления бомбы?

Лицо Эка выразило такую крайнюю встревоженность, какая только могла появиться на невозмутимом лице инопланетянина.

— Да. Гиперзоидный кварц может быть настроен так, что распад бостонианов возрастет до критической массы.

— И что случится, если будет достигнута критическая масса? — спросила Сэлли.

— Произойдет огромный взрыв.

— Силы взрыва хватит, чтобы разрушить эту космическую станцию? — уточнила Сэлли.

Эк задумался.

— Да. И многие другие станции и корабли поблизости от нее.

— Ты можешь контролировать распад бостонианов так, чтобы мы случайно не взорвались? — опять спросила Сэлли.

— Да. Но не очень хорошо.

— Можешь ты остановить цепную реакцию, если она уже началась?