Она протянула Олегу одежду. Он осторожно взял её. Ткань была грубоватой, но прочной и приятно пахла льном. Он чувствовал себя неловко, принимая помощь от незнакомых людей, которые ещё утром смотрели на него как на врага.— Спасибо, Аксинья, — искренне сказал он. — Я… я не знаю, чем могу отплатить. У меня ничего нет.

— Отплата потом найдётся, — махнула рукой женщина. — Доброе дело завсегда добром вернётся. Ты мельницу запустил — всей деревне подспорье. Этого пока хватит. Примерь пока сапоги, вон там, у печки стоят.

Олег сел на скамью и осторожно стянул свои потрёпанные лапти. Новые сапоги из толстой, добротной кожи оказались чуть великоваты, но с толстой онучей, которую тут же принесла Аксинья, сели как влитые. Он впервые за долгое время почувствовал под ногами твёрдую, надёжную подошву. Невероятное ощущение.

Когда они вышли от Аксиньи, уже почти стемнело. Олег нёс свёрток с новой одеждой, чувствуя странную смесь благодарности и неловкости.— Они… добрые люди, — сказал он Марфе.

— Люди везде люди, Олег, — ответила та. — Со страхами, с надеждами, с добротой и злобой. Зависит от того, что ты в них разбудишь. Ты сегодня разбудил любопытство и каплю доверия. Это начало.

Они подошли к старой липе на площади. Марфа остановилась, коснулась морщинистой рукой её толстого ствола.— Завтра перед рассветом выдвигаемся. Путь до Омутов дня три займёт, если лесные тропы будут благосклонны. А пока… отдохни. Но прежде… Попробуй услышать дерево. Не мысли Хозяина Леса, нет. Просто… жизнь. Его медленную, глубокую жизнь. Приложи ладонь. Не думай. Просто слушай. Искрой своей.

Олег с сомнением посмотрел на дерево, потом на Марфу. Это было ещё одно странное задание. Но он помнил слова Лешего, помнил свою реакцию на воду родника. Он шагнул к липе, ощущая её древность, её спокойную мощь. Он положил ладонь на тёплую, шершавую кору. Закрыл глаза.Сначала — ничего. Только шум ветра в ветвях и собственное дыхание. Потом он попытался сосредоточиться на «искре» внутри, не пытаясь её зажечь, а просто… ощутить. И тогда он почувствовал. Едва уловимую, медленную вибрацию под ладонью. Не пульс, скорее… очень медленное гудение. Ощущение силы, уходящей глубоко в землю и тянущейся к небу. Спокойствие. Древнее, мудрое спокойствие живого существа, которое видело смену сотен времён года.

Он стоял так несколько минут, забыв о деревне, о Марфе, о себе. Просто слушая молчаливый язык дерева.

Когда он открыл глаза, Марфа уже ушла. Он остался один под раскидистыми ветвями старой липы, в обступающих сумерках чужого мира, с новой одеждой в руках и ощущением медленного гудения под кожей. Он вернулся в свою баньку, аккуратно сложил новую одежду, подбросил дров в остывающую печку и лёг на свою лежанку из листьев. Он был всё так же одинок и уязвим, но сегодня он сделал шаг. Небольшой, неуверенный, но шаг вперёд. И завтра его ждал путь к Омутам Тихим. Путь к пониманию.

Глава 5. Трудности волшебства

Рассвет только-только начал окрашивать восточный край неба, прогоняя ночные тени из Селища. Воздух был прохладным и чистым, пахло росой, влажной землёй и дымком из редких, уже затопленных печей. Олег, одетый в новую, добротную холщовую рубаху и порты, с крепкими сапогами на ногах, чувствовал себя немного неуклюже, но гораздо увереннее. На плече висела простая сума, в которую Аксинья и Марфа уложили скудные, но необходимые припасы: краюху хлеба, кусок вяленого мяса, флягу с водой и мешочек с солью. Амулет на шее под рубахой привычно теплел.

Марфа ждала его у околицы, опираясь на свою неизменную клюку. Её силуэт на фоне предрассветного неба казался вырезанным из самой ткани мира – древний, неподвижный, знающий. Она молча кивнула, когда Олег подошёл, и они тронулись в путь, покидая сонную деревню. За спиной остались настороженные взгляды немногих ранних пташек, вышедших во двор, и тихое покашливание старосты Степана, наблюдавшего за их уходом из окна своей хаты.

Лес встретил их знакомой тишиной, но уже без прежней враждебности. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густую листву, рисовали на тропе причудливые узоры. Пели птицы, где-то в отдалении стучал дятел. Олег вдыхал полной грудью чистый лесной воздух, чувствуя, как напряжение последних дней понемногу отступает, сменяясь сосредоточенным ожиданием.

— Итак, пришлый, — нарушила молчание Марфа, когда они углубились достаточно, чтобы звуки деревни стихли за спиной. — Путь начат. И первое, чему ты должен научиться – это слушать мир не только ушами и глазами. Твоя искра, она как шестое чувство, если позволить ей проснуться. Начнём с ветра.

Она остановилась на небольшой прогалине, где солнечный свет падал ярче.— Ветер – это дыхание мира. Он несёт запахи, звуки, вести. Он – первый помощник путнику и первый вестник перемен. Закрой глаза. Не пытайся услышать его ушами. Почувствуй его… нутром. Своей искрой. Откуда он дует? Сильный ли? Тёплый или холодный?

Олег послушно закрыл глаза. Физик в нём немедленно начал анализировать: перепад давлений, нагрев поверхности земли, возможные воздушные потоки между холмами… Он попытался отогнать эти мысли. «Почувствуй искрой». Что это значит? Он сосредоточился на том внутреннем напряжении, которое ощутил вчера у дерева. Попытался как бы… выставить его наружу, как антенну.

Сначала ничего не происходило. Тишина, пение птиц, тепло солнца на лице. Он напрягся сильнее, пытаясь «вытолкнуть» своё восприятие за пределы тела. Голова слегка закружилась, в ушах зазвенело. Он почувствовал лёгкое, едва заметное движение воздуха на щеке.— С… слева? — неуверенно пробормотал он. — Слабый… Тёплый вроде…

Марфа хмыкнула.— Ушами услышал и кожей ощутил. Это каждый может. А ты — искрой попробуй. Не силой дави, не умом разбирай. Просто… откройся ему. Позволь ветру самому сказать тебе, откуда он и какой. Представь, что твоя искра – это листок на ветке. Куда его ветер клонит?

Олег вздохнул и попробовал снова. Отпустить контроль. Не анализировать. Просто быть… листком. Он представил себе лёгкий лист, колышущийся на ветру. И вдруг почувствовал — не щекой, а всем своим существом — чёткое, мягкое давление с северо-запада. Оно было прохладным, пахло сырой землёй и далёким болотом.— Северо-запад, — сказал он увереннее. — Прохладный. Пахнет… сыростью.

— Вот! — В голосе Марфы прозвучало удовлетворение. — Слышишь? Не силой взял, а слухом тонким. Но как ты себя чувствуешь?

Олег открыл глаза. Он чувствовал… вымотанность. Словно пробежал пару километров. Лёгкое головокружение и слабость в ногах.— Как будто… батарейка села, — признался он.

— Верно, — кивнула Марфа. — Сила, она не из воздуха берётся. Ты отдал часть себя, чтобы услышать мир. Малое дело — малая отдача. Большое дело… может и вовсе без сил оставить, если не знать меры и не уметь черпать из мира взамен. Потому и идём к Омутам – учиться не только отдавать, но и брать. Слушать не только ветер, но и воду, и землю. Учиться быть частью потока, а не камнем, что его преграждает.

Она указала на тонкий ручеёк, пробивающийся сквозь корни старой ели.— Смотри. Вода не ломает камень, она его обтекает. Находит путь. Твои знания физики… они как тот камень. Твёрдые, понятные. Но здесь нужно быть как вода. Гибким. Восприимчивым. Твоя искра – это твоё течение. Научись направлять его мягко, без лишних усилий.

Она сделала знак следовать за ней. Тропа снова нырнула под густые кроны.— Попробуй теперь сам. Веди нас. Не глазами ищи тропу, а чутьём. Куда влечёт тебя твоя искра? Где путь легче, где мир пропускает тебя охотнее?

Олег опешил. Вести? Он? В этом лесу, где он и заблудиться-то боялся?— Но… я же не знаю дороги…

— Дорогу знает твоё нутро, если ты позволишь ему говорить. Здесь нет карт, пришлый. Здесь есть зов. Откликнись на него. Ошибёшься — верну на путь. Но попробуй сам.

Олег неуверенно пошёл вперёд, Марфа следовала чуть позади. Он снова попытался «отпустить» контроль, довериться тому тихому внутреннему голосу, той искре, что вела его к узкой тропинке во владениях Лешего. Он смотрел не столько под ноги, сколько… внутрь себя. Где ощущалось меньше сопротивления? Куда тянуло неуловимое чувство «правильности»?