Что за жуть такая? Мужчина выглядел очень пугающе! И я поёжилась.

– Вы дрожите! Всё нормально? – проговорил он. Казалось, что он искренне напуган. – Ничего не болит?

Огромный, как шкаф, генерал осторожно погладил мои плечи, будто очень боялся, что его драгоценная хрустальная ваза может разбиться.

– Нет, не болит, – с расстановкой заявила я. – Я себя замечательно чувствую.

Я попыталась сбросить тяжёлые руки, но генерал не шелохнулся и глядел на меня без отрыва.

Чувствовала я себя и правда хорошо, очень легко, как в молодости. Ничего не болело и не тянуло, я была совершенно здорова, и энергия просто била ключом, – вот ещё одно подтверждение того, что это грёзы. Посмертные галлюцинации.

– Будьте осторожны, генерал Скарсгард, – к мужу подошёл молодой офицер с пшеничными, красиво уложенными волосами и склонился к уху. – Сработали магические ловушки, опасность где-то в храме!

– Понял, – резко ответил муж, и его хищный взгляд переметнулся на меня. – Вы что-то задумали! Лучше признайтесь во всём сразу, и я, быть может, проявлю милосердие! – прорычал мне в лицо.

– Я понятия не имею, о чём вы! – рявкнула я. – И хватит уже смотреть на меня, как на врага, Георг! – проговорила я. – Или можно называть вас Жора или хотя бы Георгий? Зачем этот пафос?

– Нельзя. Вы можете называть меня Георг или ваша светлость, – отрезал он.

Мужчина стоял близко, и я ощущала жар его тела через плотную одежду. Люстры слепили глаза, а аромат лимона и хвои заставлял трепетно биться сердце. Всё вокруг казалось очень реальным и таким, что выдумать невозможно, но всё равно я была уверена, что это ненастоящее. Ну, а что ещё могла думать немолодая женщина, далекая от фантастики?

Генерал придерживал меня за талию, словно боялся, что украдут. Это было столь собственнически, столь по-хозяйски, что мне даже… даже нравилось. Коля меня никогда не обнимал, так, только чтобы в постель положить. Я всегда чувствовала себя одиноко и несчастливо, но может, воспитание такое, советское, что мы, офицерские жены, должны терпеть. Вот и я вела себя, как паинька, после тяжёлого дня в школе всё для мужа сделать старалась: и обед приготовить, и рубашечки выгладить, а он в это время развлекался с другой…

– Ваша светлость, замрите, я сейчас сделаю портрет! – оторвал нас от рычания друг на друга пожилой мужчина во фраке с седыми бакенбардами.

Он поставил на пол стойку со сверкающим светло-розовым кристаллом в оправе и напротив неё – чистый холст размером в человеческий рост. Похоже на старое фотоборудование, но какое-то странное.

Генерал расправил плечи, сделал лицо кирпичом и прижал меня к груди так, что стало тяжело дышать.

Когда упёрла ладони в грудь своего супруга, сопротивляясь слишком тесным объятиям, то увидела, что мои руки ослепительно светятся, как лампочки!

– Ой, что это?!

Я взволнованно закрутила ладонями, на что генерал громко хмыкнул, схватил меня за руки и вновь прижал к своей груди.

– Это светится плетение моей родовой силы, которое я передал вам через поцелуй, – сказал он, строго поглядев на меня сверху вниз. – Я понял, что вы собирались сделать – сбросить мою родовую силу заклинанием, от которого сработали магические ловушки. Вы хотели убить меня, дорогая супруга, но теперь я немедленно сделаю вас своей!

Я не успела опомниться, как генерал Скарсгард поднял меня на руки и стремительно понёс из торжественного зала в отдельную комнатку, в которой царил романтический полумрак и горели свечи вокруг большой кровати.

Брачная ночь? Прямо сейчас?!

А как же свадебное застолье и всё такое?!

Генерал Георг Скарсгард

Он вспомнил, как год назад ему в холодный северный гарнизон пришло письмо с короткой фразой:

“Я люблю вас, скучаю, хочу быть вашей”.

Это было не первое письмо юной герцогини Вестор, но он решил, что последнее, – он сейчас же вернётся в столицу и сделает ей предложение.

И сделал.

Своему внезапному решению Георг сам был удивлён, но, похоже, долго тяжелившая сердце тоска после предательства невесты в далёком прошлом требовала заглушить её теплом семейного очага. В последние годы после неожиданной смерти его близкого друга Рейнарда и по совместительству Императора, Георг полностью посвятил себя поимке его убийц и заботе об императорском Наследнике.

– …Меня отравили, друг мой… – проговорил умирающий Рейнард на смертном ложе. – Я никому не доверяю во дворце, кроме тебя. Подай гербовую бумагу, Георг, пиши: “Я, Император Рейнард, завещаю герцогу Георгу Скарсгарду быть регентом моего сына Эдварда и править Империей, пока Наследник не достигнет совершеннолетия”. О дочке моей, Лилиане, тоже позаботься, Георг… Давай, я поставлю свою печать…

Император сделал росчерк слабой рукой – и его лицо застыло, грудь больше не поднималась.

Рейнард умер.

Георг опустил голову и содрогнулся от беззвучного плача. С Императором они дружили с детства, вместе обучались и вместе отмечали все семейные торжества.

В комнату вошла сестра Императора леди Алексия – та самая женщина, предавшая его много лет назад. Она молчаливо подошла к ложу брата и утешительно положила на плечо генерала ладонь. Он услышал шуршание огненной магии и увидел, как указ в руке мёртвого Императора превращается в пепел.

– Что ты творишь?! – зарычал Георг, схватив Алексию за руки.

– Мой брат помутился разумом! Он не мог сделать тебя регентом! Что за чушь! Регентом должна быть я, его сестра!

Леди Алексия призвала стражу и приказала Скарсгарду покинуть дворец. Георг забрал детей Рейнарда, выдернув их буквально из кроватей и увёз их в своё имение.

После долгих споров о том, кто должен воспитывать детей, высший суд подавленный авторитетом Скарсгарда, оставил ему детей, но без права править страной. Временное управление легло на плечи леди Алексии и её мужа.

Жизнь генерала казалась мрачной и наполненной непрерывной борьбой. Большую часть года он проводил в вверенном ему северном округе, куда его сослала Алексия. Но ежедневно он имел связь с верными ему министрами и офицерами в столице. Для многих генерал Скарсгард оставался незыблемым авторитетом, боевым другом и преданным защитником страны.

За всеми заботами о государстве и детях друга Георгу некогда было даже думать про женщин, несмотря на нескончаемые попытки друзей просватать за него хорошеньких леди из числа своих родственниц.

Сами юные леди все поголовно его боялись из-за репутации опаснейшего тёмного мага Империи и не смели докучать, но герцогиня Вестор имела наглость вот уже два года ему писать. Они встретились мимолётно при дворе, и она стала написывать Георгу через тысячи вёрст в северный гарнизон о погоде в южном краю, о праздниках в столице, о новых мраморных бордюрах, которые решили заменить в императорском саду. Графиня Вестор была фрейлиной леди Алексии, и Георга это во многом останавливало. Однако письма леди Вестор он время от времени почитывал и очень-очень редко даже отвечал. Если девушка писала, что больна – он всегда интересовался её здоровьем и спрашивал, не нужна ли помощь его столичных лекарей. Скоро Георг стал ловить себя на мысли, что ждёт её писем с нетерпением.

И вот то роковое письмо со словами, разбудившими в нём трепетное чувство – и Георг стоит в парадной форме перед священником и целует женщину, чьего лица прежде даже не видел. В Империи драконов незамужним леди положено носить шанзу с плотной вуалью и только на свадьбе муж открывал свою невесту миру.

Герцогиня Вестор, а теперь уже Скарсгард, была хорошенькой, миловидной, словно фарфоровая кукла, с большими светло-голубыми глазами, в которых не было… ничего, кроме мечущегося страха – и это нормально для молоденькой девушки, стоящей перед суровым генералом. Георг подумал, что, в принципе, ему повезло. Она будет покорной, будет ждать его дома и нянчить детей. А он будет хорошим мужем, таким, как положено.

Он поцеловал её осторожно, стараясь быть нежным.