Нужно ли говорить, что состояніе здоровья Лиззи не помѣшало ей принять добраго своего друга, мистера Эмиліуса? Разумѣется, каждый читатель, не упрямецъ и не педантъ, согласится, что она была права, оградивъ себя отъ кары, готовившейся ей въ судѣ чрезъ посредство рѣзкаго языка защитника Бенджамина. Еще бы одинокая женщина, такая молодая и деликатнаго сложенія! Могла ли бы она выдержать подобное обращеніе! И наконецъ развѣ женщины не считаютъ извинительнымъ всякій ложный предлогъ, чтобъ уклониться отъ общественныхъ требованій? Развѣ есть женщина, которая стѣснялась бы уклониться отъ уплаты налога? Когда женщина понимала свой долгъ въ отношеніи къ государству? А тутъ еще требовалось исполненіе долга такого ужаснаго, что и потверже ея духомъ могли прибѣгнуть къ обману. Едвали можно ставить Лиззи въ большую вину, что она не поѣхала въ Лондонъ. Она разыгрывала роль больной даже съ своими собственными слугами. Это она была обязана сдѣлать даже для доктора, у котораго выманила свидѣтельство правдами и неправдами и который долженъ былъ отстаивать его потомъ отъ страха. Но мистеръ Эмиліусъ ея духовный пастырь -- какъ она поясняла своей горничной -- который пріѣхалъ изъ Лондона единственно, чтобъ находиться при ней въ ея болѣзни. Само собою разумѣется, что его она приметъ.
Лиззи не обратила большого вниманія на осеннее священнодѣйствіе въ Кильмарнокѣ. Она очень хорошо знала, зачѣмъ Эмиліусъ израсходовался на путешествіе въ Шотландію въ самый разгаръ столичнаго сезона. Она жестоко пострадала въ своей послѣдней борьбѣ съ людьми и была теперь безсильна и покрыта грязью. Раненною птицею можетъ овладѣть и ребенокъ безъ всякихъ орудій искуснаго охотника. Эмиліусъ являлся къ ней въ минуту ея слабости, опасаясь, чтобъ всякая возможность на успѣхъ не ускользнула у него изъ рукъ, если она успѣетъ вновь расправить свои крылья. Все это Лиззи понимала и вполнѣ могла оцѣнить Эмиліуса согласно собственной его оцѣнкѣ. Но тутъ она невольно задала себѣ вопросъ, какъ ей цѣнить себя. Страшно истерзали ее птицеловы. Ей отшибли, такъ сказать, оба крыла и она сомнѣвалась, будетъ ли когда въ состояніи снова попытаться на полетъ въ общество. Нельзя же ей жить въ Портрэ одной до конца своихъ дней. Душа Іанты и корсаръ не могли бы замѣнить ей общество. Ей надо имѣть кого-нибудь, кому она бы довѣрилась -- ахъ! кого она могла бы любить. Она не видала причины, почему ей не любить Эмиліуса. Возмутительно поступили съ нею и лордъ Фонъ, и корсаръ, и Фрэнкъ Грейстокъ. Ни одна женщина не была безпощаднѣе поражена въ своихъ привязанностяхъ. Она чувствовала безконечную жалость къ себѣ самой, когда думала объ испытаніяхъ, ею вынесенныхъ. Овдовѣвъ молодою, она была преслѣдуема роднею мужа, дважды обворована, предметомъ шпіонства собственныхъ своихъ слугъ, не оцѣнена свѣтомъ вообще, жестоко оскорблена тремя поклонниками, жертва избраннаго своего друга, мистрисъ Карбункль, и теперь изгнана изъ общества за то, что сама же лишилась брилліантовъ! Нѣтъ, никогда она не читывала и не слыхивала о такомъ безподобномъ обращеніи съ бѣдной женщиной. А все она еще не отказывалась отъ борьбы. Доходъ ея оставался при ней, она же сильно вѣровала въ могущество доходовъ. И хотя она знала, что тяжело ранена охотниками, но не теряла надежды, что время залечитъ эти раны. Свѣтъ не будетъ упорно непреклоненъ къ женщинѣ съ четырьми тысячами фунтовъ годового дохода, потому что она насказала неправды о своемъ собственномъ ожерельѣ. Все это она взвѣсила, но крѣпче всего засѣло ей въ умъ, что ей нуженъ мужъ. Она сознавала, что женщина одна ничего въ свѣтѣ не сдѣлаетъ, что вся сила незамужней женщины въ томъ и заключается, что она можетъ скоро выйти -- ей въ особенности было необходимо покровительство мужа, который могъ бы вынести за нее часть толчковъ, повидимому, написанныхъ ей на роду. Могла ли она найти лучшую партію, чѣмъ Эмиліусъ?
Представляйся ей свободный выборъ, она вѣроятно не выбрала бы именно его. Правда, что нѣкоторыя свойства этого человѣка, въ высшей степени противныя въ глазахъ другихъ, на нее не производили такого невыгоднаго дѣйствія. Она считала его скорѣе красивымъ, несмотря на маленькій недостатокъ въ лѣвомъ глазѣ. Она восхищалась его черными какъ смоль и глянцевитыми волосами и находила его горбатый носъ очень недурнымъ. Она не совсѣмъ повѣрила древнему роду, которымъ онъ хвасталъ, и не полагала, чтобъ онъ когда-либо достигъ званія епископа. Но онъ былъ популяренъ и еще болѣе будетъ имѣть успѣха съ богатою и знатною женой. По ея мнѣнію, "мистеръ Эмиліусъ и лэди Юстэсъ" звучало бы очень хорошо въ сопоставленіи, и они безспорно съумѣли бы проложить себѣ путь въ большой свѣтъ. Въ этомъ человѣкѣ были жадное честолюбіе и способности, которыя въ соединеніи дадутъ ему возможность пріобрѣсти громкую славу. И наконецъ, выходя за Эмиліуса, еслибъ рѣшилась на этотъ бракъ, она предписала бы условія брачнаго контракта. Это оказалось бы очень затруднительно съ лордомъ Фономъ или лордомъ Джорджемъ, или даже съ кузеномъ Фрэнкомъ. Съ Эмиліусомъ, думалось ей, она оставитъ за собою неограниченное право распоряжаться своимъ собственнымъ доходомъ. Тѣмъ не менѣе она не принимала еще никакого рѣшенія. Она увидится съ нимъ и послушаетъ, что онъ ей скажетъ. Доходъ ея принадлежалъ ей, и въ случаѣ отказа Эмиліусу, всегда нашлись бы другіе искатели ея руки.
Она одѣлась съ величайшимъ тщаніемъ -- хотя сперва было думала принять гостя въ постели. Но дѣло разбиралось уже безъ нея, слѣдовательно ей пора начать выздоравливать. Итакъ, она велѣла подать себѣ бѣлую утреннюю блузу съ розовыми бантами и позволила завить длинный локонъ, чтобъ онъ лежалъ у нея на плечѣ. Хорошенькія туфли съ золотыми снурками и носовой платокъ, обшитый кружевомъ, довершали нарядъ. Она взяла въ руки томъ Шелли и такимъ образомъ приготовившись принять своего посѣтителя. Съ-тѣхъ-поръ, какъ читатель впервые познакомился съ Лиззи, она стала порой прибѣгать къ румянамъ и бѣлиламъ, и теперь въ честь своей болѣзни была чрезвычайно блѣдна. А все сквозь ея блѣдность проглядывалъ легкій оттѣнокъ румянца, котораго нѣжныя бѣлила не могли скрыть. Кто зналъ Лиззи, могъ быть увѣренъ, что она съумѣетъ взяться за дѣло, когда прибѣгнетъ къ искусственнымъ мѣрамъ, чтобъ возвысить свою красоту.
Разумѣется, сначала разговоръ шелъ объ одномъ ея здоровьѣ. Ей казалось, будто она чувствуетъ себя лучше, но по мнѣнію доктора успокоительные симптомы могутъ быть обманчивы, и очень даже. Она ничего не ѣла -- буквально ничего. Немного винограда изъ ея оранжерей -- вотъ единственная ея пища во всю послѣднюю недѣлю. Подобное увѣреніе Лиззи было не совсѣмъ умно. Эмиліусъ, человѣкъ любопытный по природѣ, давно удостовѣрился, что во всемъ помѣстьѣ нѣтъ винограднаго куста. Единственное наслажденіе для нея теперь, это чтеніе и присутствіе сына. Иногда ей казалось, что она такъ и разстанется съ этимъ міромъ съ своимъ ребенкомъ на колѣняхъ и любимою книгою въ рукѣ. Эмиліусъ выразилъ надежду, что она не разстанется съ нимъ еще много, много лѣтъ.
-- О, мой другъ! воскликнула Лиззи: -- что такое жизнь, чтобъ мы желали сохранить ее?
Эмиліусъ, разумѣется, возразилъ, что ея жизнь можетъ не имѣть цѣны въ ея глазахъ, но очень дорога тѣмъ, кто ее любитъ.
-- Да, моему мальчику, сказала Лиззп.
Эмиліусъ представилъ ей съ видомъ убѣжденія, что не одинъ ея мальчикъ любитъ ее. На одно вѣрное сердце она можетъ положиться, если сколько-нибудь цѣнитъ его. Лиззи только улыбнулась и бросила своими тоненькими пальчиками шарикъ на средину комнаты -- вѣроятно, чтобъ наглядно опредѣлить цѣну, которую придавала упомянутому сердцу.
Дѣло разбиралось въ судѣ цѣлыхъ два дня, въ понедѣльникъ и вторникъ, а теперь уже была середа. Рѣшеніе суда сообщили Эмиліусу по телеграфу -- конечно безъ всякаго отчета о бичующей рѣчи ученаго защитника -- и обожатель передалъ полученное свѣдѣніе предмету своей страсти. Два мошенника наконецъ были признаны виновными и приговорены по всей строгости законовъ.
-- Бѣдняги! замѣтила лэди Юстэсъ:-- бѣдный мистеръ Бенджаминъ! Эти злополучные брилліанты едва-ли не принесли ему еще болѣе несчастья, чѣмъ даже мнѣ.
