Лэди Линлитго видѣла какъ драгоцѣнныя вещи возвращались одна за одной, перстень прибавлялся къ перстнямъ на маленькихъ восковыхъ пальчикахъ, рубины украшали шею, а желтыя серьги висѣли въ ушахъ. Хотя Лиззи носила трауръ по отцѣ, все-таки эти вещи можно было выставлять на видъ. Графиня не могла видѣть ихъ безъ разспросовъ и стала допрашивать, бойко. Она угрожала, шумѣла, протестовала. Она покушалась даже на набѣгъ въ шкатулку молодой дѣвицы, но ей не удалось. Лиззи огрызалась, ворчала и стояла на своемъ -- потому что въ это время бракъ съ сэр-Флоріаномъ готовъ былъ совершиться, а графиня слишкомъ хорошо понимала всю важность такого союза для племянницы, чтобъ подвергать его риску посредствомъ открытаго разрыва. Домикъ въ Брукской улицѣ -- домъ былъ очень малъ и очень неудобенъ -- домъ, такъ сказать, сжатый между двумя другими безъ надлежащаго пространства -- не заключалъ въ себѣ счастливой семьи. Одна спальня, самая большая, была отведена графу Линлитго, сыну графини, молодому человѣку, который проводилъ въ Лондонѣ можетъ быть пять ночей въ цѣломъ году. Другихъ обитателей не было, кромѣ тетки, племянницы и четырехъ слугъ -- въ числѣ которыхъ находилась горничная Лиззи. Для чего же такая графиня побезпокоилась взять къ себѣ такую племянницу? Просто потому, что графиня считала это обязанностью. Лэди Линлитго была женщина свѣтская, скупая, дурного характера, себялюбивая и низкая. Лэди Линлитго готова была обмануть мясника, не выдать кухаркѣ мѣсячнаго жалованья, если могла это сдѣлать подъ какимъ-нибудь благовиднымъ предлогомъ въ свою пользу. Она готова была насказать множество лжи, для того чтобъ поддержать какое-нибудь дѣло, которое по ея мнѣнію должно бѣло имѣть успѣхъ въ обществѣ. О ней говорили, что она обманываетъ въ картахъ. Въ злословіи никакая ядовитая старуха между Бондской улицей и Парковымъ переулкомъ не могла превзойти ее -- а что еще было удивительнѣе, ни одинъ ядовитый старикъ въ клубахъ. Но все-таки она сознавала нѣкоторыя обязанности -- и исполняла ихъ, хотя ненавидѣла. Она бывала въ церкви не только потому, чтобъ люди могли видѣть ее тамъ -- о чемъ въ сущности она вовсе не заботилась -- но она находила, что такъ слѣдуетъ. Она взяла къ себѣ Лиззи Грейстокъ, которую ненавидѣла почти столько же какъ проповѣди, потому что жена адмирала была ея сестра и графиня признавала это своей обязанностью. Но, связавши себя такимъ образомъ съ Лиззи -- которая была красавица -- разумѣется она поставила первою цѣлью своей жизни освободиться отъ Лиззи посредствомъ брака. И, хотя ей было бы пріятно думать, что Лиззи будетъ мучиться всю жизнь, хотя она вполнѣ была увѣрена, что Лиззи заслуживаетъ мученій, она старалась доставить ей блистательную партію. По-крайней-мѣрѣ она будетъ имѣть возможность каждый день упрекать свою племянницу, что блистательную партію устроила она. Бракъ съ сэр-Флоріаномъ Юстэсомъ былъ бы очень блистателенъ и поэтому графиня не могла разбирать дѣло о брилліантахъ съ тою строгостью, какую при другихъ обстоятельствахъ она непремѣнно обнаружила бы.
Бракъ съ сэр-Фларіаномъ Юстэсомъ -- бракъ дѣйствительно былъ совершенъ -- конечно былъ очень блистателенъ. Сэр-Флоріанъ былъ молодой человѣкъ лѣтъ двадцати-восьми, очень красивый, съ огромнымъ богатствомъ, рѣшительно безъ долговъ, принятый въ лучшемъ кругу, популярный, на столько благоразумный, что никогда не рисковалъ своимъ состояніемъ на скачкахъ или въ картежныхъ домахъ, имѣлъ репутацію храбраго офицера и былъ самый преданный влюбленный. Были два обстоятельства, которыя пожалуй говорили не въ его пользу. Онъ былъ развратенъ и -- при-смерти. Когда одинъ знакомый съ добрымъ намѣреніемъ, намекнулъ о послѣднемъ обстоятельствѣ лэди Линлитго, графиня мигала, кивала головой, а потомъ клялась, что она совѣтовалась съ докторами по этому поводу. Доктора будто бы объявили, что сэр-Флоріанъ можетъ умереть не болѣе всякаго другого человѣка -- если только женится; все это, сказанное ея сіятельствомъ, было ложью. Когда тотъ же знакомый намекнулъ объ этомъ самой Лиззи, Лиззи рѣшила, что она отмститъ ему. Во всякомъ случаѣ сватовство продолжалось.
Мы сказали, что сэр-Флоріанъ былъ развратенъ;-- но онъ не былъ дурнымъ человѣкомъ, и развратенъ-то онъ былъ не такъ, какъ понимаетъ свѣтъ. Онъ не отказывалъ себѣ ни въ какомъ удовольствіи, чего бы это ни стоило его здоровью, карману или нравственности. О грѣхѣ или развратѣ онъ, вѣроятно, не имѣлъ яснаго понятія. Въ добродѣтель, какъ принадлежность окружающаго его общества, онъ не вѣрилъ. О чести онъ думалъ очень много и усвоилъ себѣ довольно благородную мысль, что такъ какъ ему дано многое, то многое и требуется отъ него. Онъ былъ надмененъ, вѣжливъ -- и очень щедръ. Даже въ его порокахъ было какое-то благородство. Онъ обладалъ какимъ-то особеннымъ благородствомъ, о которомъ трудно сказать, слѣдуетъ или нѣтъ имъ восхищаться. Ему сказали, что онъ можетъ умереть -- очень можетъ умереть, если не перемѣнитъ своего образа жизни. Не поѣдетъ ли онъ въ Алжиръ на время? Конечно, нѣтъ. Онъ не сдѣлаетъ ничего подобнаго. Если онъ умретъ, то братъ его Джонъ заступитъ его мѣсто. И опасеніе смерти никогда не набросило тучи на этотъ величественный, прекрасный лобъ. Юстэсы всѣ были недолговѣчны. Чахотка унесла много жертвъ изъ этой фамиліи. Но все-таки это были люди великіе и никогда не боялись смерти.
Потомъ сэр-Флоріанъ влюбился. Разсуждая объ этомъ съ своимъ братомъ, который былъ, можетъ быть, его единственнымъ задушевнымъ другомъ, онъ объявилъ, что если дѣвушка, которую онъ полюбилъ, захочетъ выйти за него, то онъ вознаградитъ ее за свою раннюю смерть блистательнымъ брачнымъ контрактомъ. Джонъ Юстэсъ, котораго дѣло это касалось очень близко, не сдѣлалъ возраженія на это предложеніе. Въ этихъ Юстэсахъ всегда было что-то великое. Сэр-Флоріанъ былъ настоящій джентльмэнъ, но онъ долженъ былъ быть тупоуменъ, не прозорливъ, близорукъ, когда принялъ Лиззи Грейстокъ -- изъ всѣхъ женщинъ, какихъ могъ найти въ свѣтѣ -- за самую чистую, самую вѣрную и самую благородную. Говорили, что сэр-Флоріанъ не вѣритъ въ добродѣтель. Онъ открыто выражалъ недовѣріе въ добродѣтель женщинъ, окружавшихъ его -- въ добродѣтель женщинъ всѣхъ сословій. Но онъ вѣрилъ въ добродѣтель своей матери и своихъ сестеръ, какъ-будто онѣ родились на небесахъ, и принадлежалъ къ числу такихъ людей, которые вѣрятъ въ добродѣтель своихъ женъ, какъ-будто онѣ были царицы небесныя. Онъ вѣрилъ добродѣтели Лиззи Грейстокъ, думая, что въ ней соединились умъ, чистота, правдивость и красота, каждое качество въ совершенствѣ. Умъ и красота дѣйствительно у ней были;-- но чистота и правдивость... Какъ могло быть, чтобъ такой человѣкъ, какъ сэр-Флоріанъ Юстэсъ, былъ такъ слѣпъ!
Сэр-Флоріанъ дѣйствительно не былъ человѣкомъ даровитымъ, но онъ считалъ себя глупцомъ. А считая себя глупцомъ, онъ желалъ, желалъ чрезвычайно позаимствоваться той даровитостью, которая могла, по его мнѣнію, перейти къ нему отъ сношеній съ даровитой женщиной. Лиззи хорошо читала стихи и читала ему -- сидя къ нему очень близко, почти въ темнотѣ, съ лампой, закрытой абажуромъ и бросавшей свѣтъ на ея книгу. Сэр-Флоріанъ удивлялся, какъ хороша поэзія. Самъ онъ не могъ прочесть ни строчки, но срываясь съ ея губъ, стихи казались ему очаровательны. Это было новое удовольствіе, и удовольствіе такого рода, котораго, хотя онъ надъ нимъ насмѣхался, онъ такъ часто жаждалъ. Потомъ она передавала ему такія чудныя мысли -- такія чудныя радости въ свѣтѣ, которыя будутъ возбуждены мыслями. Я сказалъ, что онъ былъ гордъ и надмененъ, но онъ былъ чрезвычайно скроменъ и смирененъ въ оцѣнкѣ самого себя. Какъ божественно было это созданіе, голосъ котораго казался ему голосомъ богини!
Онъ заговорилъ съ нею, нѣсколько отвернувшись отъ нея: будетъ она его женою? Но прежде, чѣмъ она отвѣтитъ ему, пусть она его выслушаетъ. Ему сказали, что ранняя смерть, вѣроятно, будетъ его участью. Онъ самъ этого не чувствуетъ. Иногда онъ бываетъ боленъ -- очень боленъ, но часто онъ здоровъ. Если она рискнетъ соединить свою жизнь съ его жизнью, онъ постарается вознаградить ее на сколько можетъ своимъ богатствомъ. Рѣчь его была нѣсколько длинна и, произнося ее, онъ почти не смотрѣлъ въ лицо Лиззи.
