Но ему было необходимо узнать по какому-нибудь знаку, каковы ея чувства. Когда онъ заговорилъ о своей опасности, изъ горла ея раздалось печальное журчаніе, нѣжный, почти музыкальный горестный звукъ, придававшій необыкновенное краснорѣчіе его словамъ. Когда онъ заговорилъ о своей надеждѣ, звукъ нѣсколько измѣнился, но все-таки продолжнлся. Когда онъ намекнулъ о томъ, какъ распорядится своимъ богатствомъ, она бросилась къ его ногамъ.
-- Этого не надо, сказала она:-- этого не надо!
Онъ поднялъ ее и обнявъ ее рукою, старался разсказать ей, что считаетъ своей обязанностью сдѣлать для нея. Она вырвалась изъ его объятій и не хотѣла его слушать. Но... но!.. когда онъ опять заговорилъ о любви, она опустила свою голову на его грудь. Разумѣется, помолвка была тогда рѣшена.
А все-таки чаша могла ускользнуть отъ ея губъ. Послѣ смерти ея отца прошло только десять мѣсяцевъ и какой отвѣтъ могла она дать, когда ей шептали на-ухо настоятельную просьбу ускорить бракъ? Это было въ іюлѣ, и нельзя же было его оставить не женатымъ переносить суровость другой зимы. Она поглядѣла ему въ лицо и узнала, что она имѣетъ причины опасаться. О, Боже? если всѣ эти золотыя надежды распадутся въ прахъ и она сдѣлается извѣстною только какъ невѣста покойнаго сэр-Флоріана!
Но онъ самъ уговаривалъ поспѣшить свадьбою по этой же самой причинѣ.
-- Мнѣ говорятъ, сказалъ онъ:-- что въ началѣ октября мнѣ слѣдуетъ ѣхать на югъ. Я поѣду не одинъ. Вы знаете, что я хочу сказать, Лиззи?
Разумѣется, она обвѣнчалась съ нимъ въ сентябрѣ. Они провели шесть недѣль медового мѣсяца въ его шотландскомъ помѣстьѣ, и первый ударъ обрушился на сэр-Флоріана, когда они проѣзжали чрезъ Лондонъ, обратно изъ Шотландіи, по дорогѣ въ Италію. Господа Бартеръ и Бенджаминъ прислали свой счетецъ, доходившій до 400 ф. с.; были присланы и другіе счетцы. Сэр-Флоріанъ принадлежалъ къ числу такихъ людей, которые непремѣнно платятъ по такимъ счетамъ, но которые не заплатятъ, не понявъ многаго и не вообразивъ еще большаго относительно ихъ причины и свойства. Сколько онъ дѣйствительно понялъ, Лиззи никогда не знала -- но она знала, что онъ поймалъ ее въ положительной неправдѣ.-- Конечно, она могла бы лучше устроить это дѣло, и признайся она во всемъ, вѣроятно, мало было бы и разговоровъ объ этомъ. Она однако не поняла, какую росписку подписала, и думала, что ювелиры пришлютъ ея мужу просто новый счетъ. Она фальшиво объяснила эту сдѣлку и была уличена во лжи. Я не знаю, очень ли заботилась она объ этомъ. Въ ней рѣшительно не было истинной нѣжности, не было также и совѣсти. Однако они отправились за-границу и въ половинѣ зимы въ Неаполѣ онъ уже зналъ, какова его жена -- а предъ концомъ весны онъ умеръ.
До-сихъ-поръ она вела свою игру, хорошо и выигрывала свои ставки. Какія сожалѣнія, какія угрызенія вытерпѣла она, когда знала, что онъ оставляетъ ее -- а потомъ, когда онъ умеръ, кто сказать можетъ? Такъ какъ человѣкъ никогда не бываетъ настолько твердъ, чтобъ безъ примѣси находитъ наслажденіе въ добрѣ, то мы можемъ предположить также, что онъ не можетъ быть на столько слабъ, чтобъ находить удовольствіе во злѣ. Должно быть, она чувствовала угрызеніе, когда глядѣла на его умирающее лицо, которому разочарованіе въ ней придало горькое выраженіе, и слушала суровый, бранчивый голосъ, не спѣшившій уже произносить выраженія любви. Она должна была чувствовать какія-нибудь угрызенія, когда размышляла, что жестокій обманъ, въ который она вовлекла его, вѣроятно, ускорилъ его смерть. Сдѣлавшись вдовою, въ первое торжественное время ея вдовства она была несчастна и не хотѣла видѣть никого. Потомъ она вернулась въ Англію и заперлась въ небольшомъ домикѣ въ Брайтонѣ. Лэди Линлитго предлагала переѣхать въ ней, но она просила оставить ее одну. Первые мѣсяцы ужасъ, происходившій отъ быстроты, съ какою все это случилось, поразилъ ее. Годъ тому назадъ она совсѣмъ не знала человѣка, который сдѣлался ея мужемъ. Теперь она была вдова -- вдова очень богатая -- и носила подъ сердцемъ плодъ любви своего мужа.
Но даже въ эти ранніе дни вдовства друзья и враги не колеблясь говорили, что Лиззи Грейстокъ устроилась очень хорошо, потому что всѣмъ было извѣстно, какая необыкновенная щедрость была оказана ей въ брачномъ контрактѣ.
Глава II.
ЛЭДИ ЮСТЭСЪ.
Нѣкоторыя обстоятельства въ ея положеніи дѣлали невозможнымъ, чтобы Лиззи Грейстокъ -- или лэди Юстэсъ, какъ мы должны называть ее теперь -- осталась совершенно одна въ скромномъ вдовьемъ убѣжищѣ, которое она нашла въ Брайтонѣ. Насталъ апрѣль и сдѣлалось извѣстно, что если все обойдется благополучно, то она сдѣлается матерью до окончанія лѣта. Отъ того, какъ судьба распорядится въ этомъ дѣлѣ, зависѣли громадные интересы. Если родится сынъ, онъ получитъ въ наслѣдство все; разумѣется, кромѣ вдовьяго наслѣдства матери. Если дочь, то ей будетъ принадлежать огромное богатство, собственно принадлежавшее сэр-Флоріану, когда онъ умеръ. Если не будетъ сына, Джонъ Юстэсъ, братъ, получитъ йоркширскія помѣстья, главное основаніе богатства фамиліи Юстэсъ. Если не родится ничего, Джонъ Юстэсъ получитъ все кромѣ укрѣпленнаго за вдовою. Сэр-Флоріанъ сдѣлалъ брачный контрактъ до свадьбы, а послѣ тотчасъ написалъ завѣщаніе. Въ грустные итальянскіе дни ничего не было измѣнено. Вдова по брачному контракту была надѣлена очень щедро. Все шотландское помѣстье принадлежало Лиззи пожизненно, а послѣ ея смерти переходило ко второму сыну, если будетъ второй сынъ. Въ завѣщаніи ей отказаны были деньги, и болѣе чѣмъ требовалось для какихъ-нибудь непредвидѣнныхъ обстоятельствъ. Когда она узнала, какъ все было устроено -- на сколько она узнала -- она поняла, что она богатая женщина. Для такой умной женщины она была чрезвычайно несвѣдуща въ цѣнности денегъ, земель и доходовъ -- хотя можетъ быть не несвѣдущѣе многихъ молодыхъ женщинъ, которымъ не болѣе двадцати одного года. Шотландское помѣстье она считала своею собственностью вѣчной, потому что теперь второго сына быть не могло, а между тѣмъ она не знала навѣрно, будетъ ли оно ея собственностью, если у ней совсѣмъ не будетъ сына. Относительно суммы денегъ, оставленной ей, она не знала, изъ шотландскаго ли помѣстья будетъ она получать ихъ, или эти деньги будутъ отданы ей отдѣльно -- и ежегодно или только одинъ разъ. Она получила еще въ Неаполѣ письмо отъ фамильнаго повѣреннаго, сообщавшаго ей такія подробности о завѣщаніи, какія ей необходимо было знать; а теперь ей хотѣлось разспросить, узнать навѣрно, что принадлежитъ ей, и привести въ извѣстность свое богатство. Ей предстояла блистательная будущность, а между тѣмъ, несмотря на это, чувство одиночества убивало ее. Не было ли бы гораздо лучше, еслибъ ея мужъ остался живъ, обожалъ ее и позволялъ читать ему стихи? Но послѣ счета, присланнаго Гартеромъ и Бенджаминомъ, она стиховъ ему не читала.
Читатель будетъ имѣть мало дѣла съ этимъ временемъ и его можно поскорѣе попросить перешагнуть чрезъ годъ и даже два года, послѣдовавшіе за смертью бѣднаго сэр-Флоріана. Вопросъ о наслѣдствѣ, однако былъ очень серіозенъ и въ началѣ мая лэди Юстэсъ навѣстилъ дядя ея мужа, епископъ Юстэсъ изъ Бобсборо. Епископъ -- младшій братъ отца сэр-Флоріана -- былъ въ то время человѣкъ лѣтъ пятидесяти, очень дѣятельный и очень популярный -- и стоявшій въ свѣтѣ высоко, даже между епископами. Онъ намекнулъ своей племянницѣ, что ей слѣдовало бы въ предстоящій часъ испытанія не разставаться съ родными ея мужа, и наконецъ уговорилъ ее поселиться въ епископскомъ домѣ въ Бобсборо, когда кончится это событіе. Лэди Юстэсъ переѣхала въ епископскій домъ и въ надлежащій срокъ у ней родился сынъ. Джонъ Юстэсъ, сдѣлавшійся теперь дядей наслѣдника, пріѣхалъ и, съ откровеннымъ добродушіемъ объявилъ, что посвятитъ себя маленькой главѣ фамиліи. Онъ былъ сдѣланъ опекуномъ и управленіе огромными фамильными помѣстьями должно быть въ его рукахъ. Лиззи не читала ему стиховъ и онъ ее не любилъ, не любилъ ее и епископъ, а дамы въ семействѣ епископа терпѣть ее не могли и думали, что семейство декана -- деканъ въ Бобсборо былъ дядя Лиззи -- не очень любилъ Лиззи съ-тѣхъ-поръ какъ она возвысилась въ свѣтѣ и не нуждалась болѣе въ ихъ помощи. Но все-таки они были обязаны исполнять свой долгъ въ отношеніи ея, какъ вдовы покойнаго и настоящаго баронета. И они не находили большой причины жаловаться на поведеніе Лиззи въ то время. Въ дѣлѣ фамильнаго брилліантоваго ожерелья -- которое конечно не слѣдовало возить въ Неаполь и о которомъ ювелиръ сказалъ повѣренному, а повѣренный Джону Юстэсу, что конечно оно теперь не можетъ считаться собственностью вдовы -- епископъ очень совѣтывалъ ничего не говорить пока. Ошибку эту, если только тутъ есть ошибка, можно поправить во всякое время. И ничего въ то раннее время не было сказано о великолѣпномъ юстэсовскомъ ожерельѣ, которое впослѣдствіи сдѣлалось такъ знаменито.
