В ресторане я включаюсь. Быстро бормочу кучу всякой ерунды детям: Рома, естественно, не в восторге, что сидит на руках у постороннего дяди, и нужно его успокоить. Сын выгибается, хнычет.

Все чужое, человек чужой – страшно.

Мне тоже чуточку.

Ярику кажется, что у брата жизнь интереснее, и он не то чтобы хочет к Давиду на руки, протестует больше для порядка. Но протестует. И Литвинов, усадив Ромку на коврик в детской комнате, забирает у меня Ярослава.

Ромка, оказывается, зверски испинал толстовку Давиду. Внезапно заметив это, всплескиваю руками:

– Извините. Я постираю. Мы шумные и маркие. И нас всегда много!

Северянин весело хохочет, обдавая теплом и облегчением.

– Это одежда для рыбалки, оставлять ее чистой и не планировалось.

Точно. Они же на рыбалку собирались – вот почему он так рано проснулся.

Давид усаживает Ярика у стенда, я как раз заканчиваю раздевать Романа и принимаюсь за комбинезон его брата. В перерыве торопливо расстегиваю и скидываю свою куртку.

– Фух! Как бы легко ни оделся, с детьми всегда жарко, – бормочу я с улыбкой.

– Это вы меня извините, что вам не положили воду. Я слышал про вашу жалобу.

– Положили, но мало. Нам нужно много воды. Все в порядке, надо было позвонить. Я почему-то подумала, что ресторан открыт круглосуточно.

– Вам его откроют в любое время, это не проблема.

– Ух ты, спасибо.

Я присаживаюсь на корточки рядом с Северянином, выдыхаю. Сыновья наконец раздеты, разуты, занимаются новыми игрушками.

Мы оба молча смотрим на близнецов. Мне кажется, что это самые красивые мальчики на свете. А зачем Литвинов пялится, я понятия не имею.

Напряжение продолжает шкалить, и в какой-то момент я просто отказываюсь составлять логические цепочки. Сколько можно жить голым разумом? На секунду, всего на один крошечный отрезок времени, разрешаю счастью согреть сердце. И улыбаюсь.

В груди горит. Там так сильно колотится. Я перестаю искать объяснение поступкам Северянина и просто проживаю эти мгновения.

Он как будто собирается подняться, и я хватаю за рукав. Тут же понимаю, что Давид доставал мобильник. Мои действия максимально неуместны.

– Извините. Я хотела с вами поговорить. Можете уделить мне минуту?

Быстро что-то написав, он убирает телефон обратно в карман.

– О чем?

Простой вопрос заставляет чувствовать себя неадекватной, и я мешкаю.

– Роман Ростиславович и Ярослав Ростиславович… – тянет Давид, заполняя паузу. – Довольно интересный выбор имен. Дайте угадаю: вы любите букву «Р»?

Я опускаюсь на колени, чтобы помочь мальчикам дотянуться до машинок.

– Нет, они Владиславовичи. Ростислав не их отец. У мальчиков моя фамилия и мое же отчество. Ростик предлагал свою фамилию и имя, когда мы женились, но я пока отложила этот вопрос. Расписаться – это одно, а вот с усыновлением все же спешить не стоит.

– То есть они Филатовы? И Владиславовичи.

Усмехаюсь.

– Да. Их биологический отец сейчас снова перевернулся в гробу. Он презирал моего отца, а теперь его дети носят фамилию деда. Но знаете, когда твоего парня находят в море с пулей в голове и без рук, не очень-то спешишь афишировать беременность.

Я жадно вглядываясь в профиль Северянина. Давид даже не моргает, лишь слегка улыбается.

– Какая занимательная история. Не думали написать мемуары?

– Может быть, позже. Забавно: у вас в глазах как будто нет осуждения. В глазах их отца тоже никогда не было осуждения, что бы я ни делала. – Машинально играю с Ромой и Яриком. – Когда человек живет сложную жизнь, он понимает, что у других все тоже непросто. Очень непросто. Поэтому смею предположить, что вы тоже могли бы рассказать о себе парочку душещипательных историй.

Северянин улыбается шире. Вот сейчас, вблизи, видно, что аккуратная борода как будто неравномерная в том месте, где у Адама был шрам. Хотя… нет, с другой стороны так же.

– Вполне. Под стакан виски только если. Себе. И бутылку тому, кто согласится послушать.

Сердце так бьется, что больно. Литвинов спрашивает:

– Что случилось с отцом ваших сыновей?

– Он погиб, когда я была беременна. Он их даже не видел, к сожалению.

Мы смотрим, как близнецы разбирают коробку игрушек.

– Мои соболезнования.

– Спасибо. Я долго не могла это принять, все ждала, ждала. Но потом до меня дошло: он бы нас не бросил. Если бы был жив, он нашел бы способ вернуться откуда угодно. Разве что из ада не смог бы. «Оттуда нет выхода» – так говорит один мой друг. Поэтому я смирилась и стала отца своих мальчиков жалеть.

Давид усаживается на пол, и я делаю то же самое. Силы как-то резко покидают. Пора бы готовить детям завтрак, но они заняты, и я даю себе минуту. Одну минуту. Я закрываю глаза и пытаюсь представить, что это мы с Адамом в какой-то параллельной реальности. Нас разбудили голодные сыновья, и всей семьей мы пришли сюда в поисках еды. Впереди у нас этот день, и следующий, и еще… И я могу уткнуться Адаму в шею, вдохнуть его запах. Могу расслабиться, зная, что именно он мой муж.

– Вы думаете, он в аду? Почему не в раю? – говорит Северянин.

– Из рая он бы вернулся за мной, я же сказала, – улыбаюсь, отдавая себе отчет, что вполне тяну на сумасшедшую. – А у вас есть дети?

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.